— Знаешь, Иосиф Виссарионович, — Берия давно уже умел определять, когда с вождем можно, а иногда и нужно было говорить на "ты", — я лучше ему поверю, чем лживому Гитлеру. Вот в чем я точно не сомневаюсь, так это в преданности Синельникова нашему делу.

— Поручишься за него, Лаврентий? — вождь выпустил клуб сизоватого дыма.

— Смотря в чем, Коба, — улыбнулся министр, он уже понял, что разговор перешел на другой уровень, — свою жену я бы ему не доверил.

Оба рассмеялись.

— Да, молодой, — подтвердил Сталин, — но ты и сам Лаврентий по чужим женам ходок тот еще. А Синельников… Моя Светка, когда я у нее на городской квартире бываю, все о нем спрашивает: Когда дядя Егор придет? Влюбилась, что ли?

— А не рано ей? — спросил Берия, — В феврале только четырнадцать исполнится.

— Ты сам, когда по девкам бегать начал? Вот и предупреди его на счет Светланы, когда дела передавать будешь. Ей действительно еще рано на моих генералов заглядываться. Мне, сам понимаешь, не очень удобно говорить Синельникову об этом.

— Какие дела передавать? — удивился всемогущий министр. Беседа становилась серьезней.

— СГБ ему отдашь.

— Снимаешь меня?

— Нет, Лаврентий, просто поручаю более важное дело. Вот посмотри, — Сталин достал из папки несколько листков бумаги, — война на носу, а тут такие подарки. Все настолько серьезно и сложно, что больше мне это поручить некому.

Берия быстро, как он это умел, прочитал документы, схватывая самую суть.

— Фантастика. Одна маленькая бомба, которая может уничтожить большой город. Ракеты, которые отсюда эти бомбы в Америку закинут или до Луны долетят. Электростанции почти без горючего. Двигатели, которые заставляют летать самолеты быстрее звука. Вычислительные машины, считающие быстрее миллиона инженеров. Неужели это все возможно?

Маршал был поражен перспективами, а вождь давно уже, после разговоров с неведомым соратником из другого мира, был уверен, что это не чудеса, а свершения науки.

— Вот и займешься проверкой. Здесь, как сам понимаешь, Лаврентий, работы не на один год. Малышева себе заберешь, Кузнецова из Ленинграда. Я сейчас могу полагаться только на молодых. Не верю я, генацвали, очень многим из старых коммунистов. Зажрались на высоких постах. Через Коминтерновские круги некоторые в Америку письма с секретной информацией отправить пытались.

Берия знал, о чем идет речь. Третье Главное Управление СГБ, военная контрразведка, подчинялось сейчас напрямую Сталину. Но большая часть информации мимо директора Службы Госбезопасности не проходила.

— Рассказывай давай, грабитель с большой дороги! Четыре лимона гринов только чтобы одного какого-то чиновника подставить, — улыбнулся высокий в дорогом прикиде.

— Ну, не какого-то, это ты сам знаешь, — ответил неброский человек в сером свитере и джинсах, — Ты лучше стакан прими. Сейчас не до смеха станет.

— Что, так серьезно? — перестал улыбаться высокий.

— Дальше некуда. Сейчас я тебе по порядку расскажу, сам поймешь. Логинова-старшего мы классически раскрутили, но теперь это уже не важно. Он сказался больным и вызвал сына. Признался папаша ему во всем. Младший сам покумекал и допер что, или он теперь с нами, или шлепнут его с папашкой свои в ФСБ, — неброский посмаковал коньяк из широкого бокала, — Так вот, помнишь я тебе список руководства «Шмеля» давал?

Дождавшись ответного кивка, мужчина в свитере и джинсах продолжил:

— Там в списке двое мальчишек Горин и Малышев. Эти яйцеголовые как-то умудрились дорогу в параллельный мир пробить.

— Ни х… себе! — не выдержал высокий, — Что там, золото, уран?!

— Не так все просто. Точно такой же мир, как и тут. Что-либо оттуда достать невозможно. Только слушать радио и в очень ограниченных местах подглядывать. Но! Там сейчас только сороковой год. Время у них двигает почти в четыре раза быстрее, чем у нас. Соображаешь?

— Пока не очень. Зачем ФСБ этим занимается, если оттуда паршивого алмазика не стащить?

— До меня тоже не сразу дошло, пока Логинова-младшего до конца не расколол. Они как-то сумели засунуть в голову какого-то тамошнего энкаведешника своего агента. И теперь в диком темпе тащат тот мир к нашему уровню техники. Уже даже бомбу туда по какому-то фототелеграфу передали, — неброский был пьян. Сильно пьян. Со стороны это почти не было заметно, — теперь доходит?

— Кажется, — высокий действительно вылил в себя полный бокал хорошего коньяка, сморщился и закурил, — Будут оттуда всякие новые технологии и изобретения п…ть?

— Правильно, догадливый ты наш. А чем это пахнет, соображаешь? — неброский тоже поморщился, но уже от сигаретного дыма.

— Бабками, очень охренительными бабками, — встрепенулся высокий, — перехватить сумеем?

— Сложно. Почти невозможно. Но будем пытаться. Как я понял из песен Логинова, саму установку смастрячить не сложно. Тут хитрость в том, что надо знать какие-то циферки, причем очень точно. А их знают только трое, Викентьев и мальчишки. Может и сам Коган, но это вряд ли. Логинов один раз засек, как Горин полковнику эти циферки со своей флешки вводил в ноутбук, чтобы тот к установке в тот раз мог подключиться, — он опять глотнул из своего бокала, — Но, до самого главного ты все-таки не допер. Если нам не удастся взять кого-нибудь из троицы, то придется их всех мочить!

— Зачем? — удивился высокий.

— Дурак[31] ты. Голову свою, набитую одними бабами, приложи. Во-первых, концы зачистить надо будет. А потом, если у нас не выйдет все себе забрать, то лет через пять их клан такую силу возьмет, что быстро всех нас задавит. Хочешь попробовать жить как Ходорковский? Да и этого не выйдет. Они просто нас всех к стенке поставят. Теперь въезжаешь?

Несколько минут они просидели, молча глядя друг на друга насупленными рожами.

— Ну и ложка меду на бочку дегтя, — улыбнулся пьяный неброский, — я знаю, почему проект так называется.

— Ну?

— Не нукай, не запряг. Это был позывной Когана, когда он еще летал. Шмель!

— Сталин оттягивал войну, как мог, но вмешались мы. И теперь она начнется на год раньше, — грустно констатировала Ольга.

Новость о грядущей там большой войне, точнее о ее начале в сороковом году взбудоражила все руководство проекта.

— Раньше сядешь, быстрее выйдешь. Так, кажется, говорят рецидивисты, — парировал неунывающий Дима Горин, — А значит, в нашем случае, промышленность нынешней Германии раньше достанется Советскому Союзу.

— Ага, шапками закидаем, — поддержала подругу Катя.

— Не шапками, а снарядами и бомбами, — вступил в спор Малышев, — Тот СССР уже сейчас вышел на уровень конца сорок четвертого года по производству вооружений и боеприпасов.

— Но армия-то еще не готова, — стояла на своем Викентьева.

— Стопроцентная готовность бывает только в сказках, — ответил ей муж, — самое главное уже сделано. Уровень подготовки войск на голову выше, чем у нас в сорок первом. И Сталин точно будет знать, когда противник нападет. Хотя по производству вооружений оценку ты, Николай, конечно завысил. Другое дело, что все будет зависеть от текущих потерь техники во время боевых действий. А уровень производства боеприпасов действительно достиг примерно уровня конца войны с фашистами в нашей истории.

— Главное даже не это, — Коган не торопясь закурил, осмотрел ожидающие лица и продолжил, — главное, готовность экономики страны к большой войне. У них там уже не будет того лихорадочного затыкания дыр, как у нас в сорок первом. Не будет перетягивания финансового одеяла с одного производства в ущерб другого. Все почему-то думают, что главное во время войны это пушки и танки. Еще Бонапарт сказал, как впрочем кто-то из древних до него, что война это деньги, деньги и еще раз деньги. Без них не будет ни оружия, ни боеприпасов к ним. Вот, исходя из этой точки зрения, надо признать, что тот СССР готов к большой войне значительно лучше, чем в нашей истории.