всеМи ключАми На 3абОр!

Этот новый ужас Тинка решила за­есть вторым куском торта. В прихожей ее поджидал Казимир. Он разразился жалобным мяуканьем и хлопнулся на пол прямо у ее ног.

—   Что с тобой, бедняга? — озабочен­но сказала Тинка и опустилась возле Казимира на колени.

Дыхание у кота было тяжелым и хрип­лым, как никогда. Она легонько пощекотала ему шейку, что всегда ему нрави­лось, и кот поблагодарил ее тихим мур­лыканьем. Тинка осторожно пощупала кошачий нос: она читала, что у здоровых животных нос всегда холодный и влаж­ный.

У Казимира нос был сухой и горячий, что еще более встревожило девочку.

—   Хочешь молока? — спросила она.

Обычно кот требовал добавки. Тинка почувствовала, что Казимир приподнялся и пошел. Но его шаги не были легки­ми и упругими, кот едва волочил лапы, словно они были налиты свинцом.

—   Мы должны показать тебя ветери­нару, — сказала Тинка коту. — Только как это сделать... с котом-невидим­кой? — Этот вопрос она задала уже са­мой себе.

В кухне она налила Казимиру моло­ка и стала ждать, когда невидимый язы­чок начнет звонко лакать любимый на­питок.

Но Казимир даже не подошел к мис­ке. В первый раз с тех пор, как Тинка с ним познакомилась, он не притронулся к молоку. Теперь ей стало окончатель­но ясно, что кот заболел. И тяжело за-болел.

Неожиданно перед ее глазами вновь замелькали, запрыгали белые полоски, Тинка зажмурилась, сосчитала до деся­ти и открыла глаза. Молочно-белые по­лоски никуда не исчезли. Они порхали в воздухе в самом дальнем конце кухни. И только там, больше нигде. По мурлы­канью Казимира Тинка поняла, что кот направился к ним. Мурлыканье оборва­лось, послышалось тихое урчание, как будто кот кого-то держал в зубах и гро­зил своей добыче.

Белые полоски теперь почему-то со­гнулись уголком и двигались только вверх-вниз. Тинка присела на корточки, протянула руку и наткнулась на что-то пушистое, мягкое и теплое.

«Но это... это же... котеночек», — мол­нией пронеслось у нее в голове.

Котик был так мал, что даже не за­полнил ее ладони. Крошечный шерша­вый язычок облизал ее пальцы. Тинка почувствовала, как Казимир разжал зу­бы и выпустил котенка. Он, должно быть, держал его за шерстку на загрив­ке, как это делают кошки-матери.

Вокруг Тинки закружили другие бе­лые полоски. Она насчитала еще шесть котят, следовательно, вместе с тем, ко­торого она держала в горсти, их было семь. В стене Тинка обнаружила глубо­кую дыру, из которой исходил уже зна­комый ей едкий запах.

— Там, наверное, у вас туалет, не так ли? — спросила она маленького котика.

Тот ответил жалобным тоненьким пис­ком.

Казимир прижался к Тинкиной ноге, потом прилег. Он снова тяжело ды­шал — возможно, чтобы дать ей понять, как он устал.

— Это наверняка твои дети, — осени­ло Тинку. — Мать, очевидно, обыкно­венная кошка, поэтому на котятах белые полоски. Но почему ты один должен за­ботиться о семи котятах?

Естественно, Тинка не ожидала от Казимира   ответа. Чтобы избавиться от неприятного запаха, она решила вы­мыть кухню. Девочка огляделась в поис­ках тряпки и не нашла ничего подходя­щего. Но разве, когда она перебирала колдовские книги, ей не попалось на глаза заглавие, как-то связанное с чист­кой и уборкой? Она пересекла прихо­жую и открыла дверь в комнату с кни­гами.

На полу скорчившись сидела Лисси и листала какой-то пухлый том. Когда во­шла Тинка, Лисси испуганно подняла на нее глаза. В ее взгляде была мольба о прощении.

Тинка боролась с собой. Всего охотнее она бы прошла мимо Лисси, вздернув подбородок и сделав вид, что не замеча­ет сестру.

Но когда она увидела Лисси на полу, с опущенными плечами, с невыразимо пе­чальным взглядом, она не смогла и даль­ше разыгрывать холодную красавицу, которую время от времени охотно из се­бя строила. Неожиданно для нее самой с языка сорвалась фраза: «Я сожалею».

То же самое сказала Лисси.

— Мирись, мирись, мирись и больше не дерись? — быстро и радостно добави­ла она.

—   Ладно уж, — согласилась Тинка, которая вообще-то находила утомитель­ным подолгу на кого-то злиться»

Они уселись на полу рядышком, и Тинка рассказала Лисси о котятах.

—   «Волшебная уборка»? Я тоже что-то такое видела, — сказала Лисси, горя желанием помочь, и стала быстро пере­кладывать книги из одной стопки в дру­гую.

Книжка, в которой они так нужда­лись, была белоснежной и называлась просто и коротко — «ЧИСТОТА». Ког­да девочки нашли в ней подходящее за­клинание и вернулись в кухню, они встретились там лицом к лицу с голубо­глазой сиамской кошкой. Кошка сиде­ла на подоконнике и вылизывала свои лапы.

—   Спорим, это и есть кошачья ма­ма, — шепнула Лисси. — Мне кажется, что у нее нет ни малейшей охоты во­зиться с малышами, поэтому бедный Казимир так безумно устал.

Тинка кивнула.

Когда сиамская кошка закончила прихорашиваться, она грациозно спрыг­нула с подоконника и неслышно, на мягких подушечках, пошла к котятам .

Те тотчас устремились к ней и запища­ли тонкими голодными голосами. Кош­ка улеглась в сторонке, приняв самую изящную позу и ни на секунду не вы­пуская девочек из своего поля зрения. Малыши, напирая друг на дружку, ста­рались подобраться поближе к мамино­му животу, и белые полоски вскоре об­разовали на нем беспорядочный узор из клеточек и ромбиков. Кухня заполни­лась довольным чмоканьем семи ма­леньких ртов.

Тинка и Лисси использовали неболь­шую паузу, чтобы навести образцовую чистоту в кладовой и кухне. Нужные для этого заклинания были очень про­сты, и после каждого колдовского хлоп­ка все вокруг менялось в лучшую сторо­ну, как того желали девочки.

Они довольно оглядели сводчатое по­мещение, где все — от посуды до стен — блестело и сверкало и где каждая вещь была на своем месте, а в воздухе ощу­щался приятный запах лимона.

На каменной плите, в которую была вмонтирована мойка, все еще лежало второе письмо шантажиста, о котором Тинка совсем забыла. Лисси быстро пробежала глазами наклеенные строчки.

—   Если я поймаю типа, который за всем этим скрывается, я буду плеваться похуже, чем лама!

В ответ Тинка закатила глаза:

—   Ручаюсь, это произведет на него ужасное впечатление. Он уже сейчас дрожит, как цуцик!

Лисси стала размахивать в воздухе руками, словно ловила невидимую муху.

—   Но мы должны... мы обязаны... что-то делать!

Будь ее воля, Лисси, как обычно, не теряя ни минуты, помчалась бы куда-нибудь в бурном желании что-то пред­принять: искать помощь, преследовать невидимого врага. Но как? Куда? К ко­му? Бездействие сводило ее с ума.

Тинка выбежала из кухни и через прихожую вошла в гостиную. Здесь она начала ходить как заведенная вокруг табуретки, напряженно размышляя и вполголоса проговаривая для себя самой собственные мысли.

—   Наша проблема состоит из не­скольких частей, — так начала Тинка свой монолог.

Вошедшая вслед за ней Лисси уже собралась прервать сестру и объявить все сплошной ерундой, но предпочла  заткнуться и плюхнулась на софу. Кто знает, возможно, Тинкины рассуждения на что-нибудь да сгодятся.

—   Проблема состоит из нескольких частей, — повторила Тинка. — Во-пер­вых, мы должны вернуть учителя; во-вторых, выяснить, кто нас шантажирует. Если нам удастся вернуть господина Ваннэ, то неизвестный больше не смо­жет забрасывать нас анонимными письмами, хотя в таком случае мы так и не узнаем, кто он, и, вполне вероятно, при других обстоятельствах он или она попытается повторить свою подлую попытку.

На Лисси эта складная речь произве­ла впечатление, и она захлопала в ла­доши:

—   Браво, госпожа комиссар! Ты рас­суждаешь даже лучше, чем полицейские ищейки в детективных телесериалах.

В том, что это действительно компли­мент, Тинка была не вполне уверена, но сейчас это не имело никакого значения, потому что предстояло прояснить нечто более существенное.