Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Как глупо. Как глупо с его стороны думать, что я каким-то образом покушаюсь на его жизнь, на его семью. А с другой стороны, это его право, спросить.

— Наверно Звезда предвидел, что мы попадем в подобную переделку, потому и дал амулет, чтобы я могла позвать его на помощь, — тихо сказала я. — Да уж, поторопилась я сломать его подарок.

Рок наградил меня презрительной усмешкой. Меня словно жаром обдало. Да, что он из себя строит! А у меня ведь тоже есть одно желание. И я тоже умею задавать неприятные вопросы.

— Ответь на вопрос, что сделал тебе Звезда, что ты его ни разу не назвал отцом, почему ты его так… ненавидишь?

— Мой тебе совет, — Рок прищурил глаза, — не лезь в то, что тебя совсем не касается.

Накатила волна новой злости.

— Мой тебе совет, — Явный нажим на первое слово, — Не давай мне советов. — Несколько глубоких вздохов, чтобы избавиться от неожиданного всплеска эмоций. Глупо. Сама не знаю, зачем. Нужно как-то сгладить ситуацию, нужно убрать этот нехороший блеск его глаз. — Пока я сама не попрошу совета.

— И часто ты их просишь?

Как пощечина. Нет, скорее встряска, приводящая в чувства.

А я часто прошу советов?

Ответ пришел сам собой. Никогда. Можно вспомнить каждый день моего пребывания здесь, каждую минуту. Просила ли я у кого-то советов? Нет. Каждый мой поступок, был следствием только моего решения. Я делала так, как считала нужным. И еще одно следствие: все мои неприятности, большая их часть, просто результат моих действий.

Вот так. И некого винить. И не на кого переложить ответственность. И некому сказать: все из-за тебя. Нет, что это я. Конечно, есть. Себе самой.

Никто меня не принуждал и не гнал силой искать Рока. Никто не заставлял меня вмешиваться в конфликт в той деревушке. Никто не прогонял от лесных эльфов. Сама пошла. Сама влезла. Сама решила.

А с другой стороны, у кого я могла просить советов? Не у кого.

С каких пор у меня привычка врать самой себе? Спросить совета можно было у кого угодно: Лим, Звезда, Рок, наконец. Им всем гораздо больше известно о мире, в котором я нахожусь, ну не всем, но они ведь бывали и не в таких ситуациях. Но мне ничего подобного даже в голову не приходило. Я просто оставалась наедине собой, взвешивала все за и против, и принимала решение, имея минимум информации. Конечно. Удивительно, что я не влипла в гораздо более серьезную переделку. Хотя, куда же серьезнее, чем умереть голодной смертью в каменном гробу? Хорошо, можно сказать и по-другому: удивительно, что я до сих пор жива.

Мне нужно было смирить свою гордыню. Нельзя было поступать так необдуманно. В чужом мире… Да о чем это я! При чем здесь этот мир! Разве дома я делала как-то иначе? Нет. Ни на грош.

Смотрим правде в глаза. И что же видим?

Я подтянула колени к груди, обхватила руками и уткнулась в них подбородком. Наверно не правильно так поступать в жизни. Наверно это и приводит к такому концу.

Рок внимательно следил за эмоциями, мелькающими на моем лице. Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он не ждал ответа. Он прочитал его у меня в глазах.

— Ты считаешь себя умнее других?

Жестко. Но метко.

— Нет, просто не верю в то, что на чужих ошибках можно чему-то научиться. — Немного смущенно пожимаю плечами.

— О, тонкий расчет и абсолютная уверенность в том, что мир повернется так, как тебе удобно. Не кажешься ли ты самой себе немного самоуверенной?

Кто бы говорил.

— Неправильный вывод, Лорд Капитан. Скорее я слепо иду туда, куда ведет меня судьба. — Улыбаюсь. Злость прошла, словно ее и не было. Осталась усталость и сожаление. Нет не сожаление о том, что делала все это время. Сожаление, что он меня совсем не понимает.

Он расслабляется. На лице тоже появляется какое-то подобие улыбки.

— Так вы, Леди Фея, утверждаете, что нас свела судьба? — улыбка расцветает еще сильнее.

— Ну, это как посмотреть, — пожимаю плечами. — На мой взгляд, так не судьба. Еще какая не судьба!

Он замолчал. Неожиданное веселье исчезло, как не бывало. Что за мысли бродят в его голове? Чем можно объяснит, то неконтролируемое желание меня убить, то вполне сносное отношение, которое можно назвать доброжелательностью, а то и вовсе кидается меня спасать. Где логика? Наверно есть.

Он молчал, казалось, целую вечность, а потом вдруг заговорил. Начал рассказывать и не потому, что это я его просила. Я более чем уверена, что даже под пытками он не стал бы рассказывать то, что не хотел, чтобы кто-то слышал. И никакое проигранное желание не сыграло бы своей роли.

— У меня были очень спокойные четыре года жизни. — Горькая усмешка. — Первые четыре года. А потом гены отца начали давать о себе знать. Понемногу. Шок людей, увидевших у ребенка крылья, переходящий в страх, а потом в ненависть. Какая-то свихнувшаяся христианка даже пыталась меня убить, утверждая, что я антихрист. Приходилось постоянно переезжать с места на место. Прятаться. Дальше больше: крылья и неконтролируемые полеты — это еще цветочки, чем старше я становился, тем было хуже. — Рок взял колоду, перебирал, медленно откидывая карты себе под ноги. — Приступы приходили неожиданно, стоило мне немного разозлиться, а я не знал, как с этим справиться, и мама тоже не знала. Мы ограничили общение с внешним миром максимально, насколько это было возможно. Вот так прошло мое золотое детство: в переездах, страхе, что же случиться в следующий раз и без друзей. А как-то раз, мне было тогда двенадцать, на маму напали, хотели отнять кошелек. Тому неудачнику женщина с сыном показалась легкой добычей. Я был зол, напуган за мать, я ненавидел этого человека, я хотел его смерти… И он умер. Упал замертво у моих ног, сжимая мамину сумку.

Рок оторвал взгляд от карт и посмотрел на меня.

— Ты знаешь, каково это убить человека? — я отрицательно покачала головой. — А ты знаешь, как чувствует себя подросток, убивший человека?

Меня пробил озноб. Нет, я не представляла, не могла представить. Не хотела представлять.

— По-твоему, я должен был сказать ему спасибо?

Я опустила глаза, у меня нет права судить, но понять я могу. И этого достаточно.

— И знаешь, еще что? — Рок невесело так улыбался. — Почему у нас не складываются отношения.

Я удивленно вскинула голову. Что это? Приступ откровения?

— После стольких лет, потраченных на то, чтобы научиться себя контролировать, появляешься ты, и все… Я ведь уже не один раз мог тебя убить, а ты, кажется, понимаешь это, но продолжаешь испытывать мой самоконтроль на прочность.

— Я…, - мне стало стыдно, — я не специально.

— А я знаю, только это ничего не меняет.

Хочется крикнуть, что это несправедливо. Но я сдерживаюсь. Я помню: жизнь — несправедливая штука.

Я лежала, свернувшись калачиком. После нескольких часов бунтующий желудок успокоился, перестал так настойчиво требовать пищи, осталась только тошнота смешанная с голодом. Сон не принес желаемого облегчения, я металась во сне под грузом мыслей о Звезде, Роке, Даране и о себе самой.

Утро встретило слабостью и головокружением.

— Доброе утро, — первые слова, после вчерашних откровений.

— Доброе, — я приподнялась и мир поплыл. Потребовалась минута, чтобы совладать с расшатанными чувствами.

— Что уже? — цепкий взгляд Рока не упустил моей слабости.

— Ерунда.

Рок сел рядом, глаза его блуждали по неровностям соседний стены.

— Не думал, что это случиться так скоро.

— Рановато ты меня похоронил. И откуда такой скорбный тон, ты, наконец, по достоинству оценил мое общество?

— Можно и так сказать. — Он глянул на меня через плечо. — Удручает другое: у меня ведь еще двадцать пять желаний.

Я рассмеялась.

— Какой же ты все-таки корыстный.

Он развел руками.

— Чем займемся, чтоб развеять скуку?

Мысль пришла совершенно неожиданно и свалилась на язык, не дав голове ее как следует обдумать.