— Благодарю за лекцию, — попыхивая трубкой, с иронией сказал Колбин. — Вам, молодой человек, не хватает чувства юмора. — И, обращаясь к Соколову, с раздражением продолжал: — Заставить жить людей под вечным страхом — это жестоко. Ну скажите, какая необходимость заселять долину Синего? Страна наша велика, свободных земель много. Исландия! Да вся ее площадь в три с половиной раза меньше Камчатки. К тому же Синий ведь считался потухшим вулканом, а сейчас пробуждается. Им надо серьезно заняться. Этим вы окажете величайшую услугу науке, Александр Федорович. Вот что вас прежде всего должно волновать.

— Одно другому не мешает, — сказал Соколов. — Мы должны вынести решение о долине Синего.

— Что ж, — неопределенно заметил Колбин.

Соколов понял: Колбин не хочет связывать себя словом.

Наступило молчание.

— А почему Баскаков не приехал? — спросил Соколов.

— Он болен. — Колбин подлил в чай немного коньяку и, отхлебывая мелкими глотками, искоса поглядывал на Овчарука. Тот, отодвинув тарелку, что-то торопливо записывал в блокнот.

— Знаете, — сказал он, кончив писать. — Кречетов нашел дневник профессора Лебедянского.

Колбин отставил стакан.

— Вот как? Почему же дневник до сих пор у частного лица, Александр Федорович?

— Впервые об этом слышу.

— А кто такой Кречетов? Вы его знаете? — продолжал Колбин.

Данила с удивлением глянул на него: «Вы же хорошо знаете моего отца», — хотел он сказать, но смолчал.

— Завтра же надо отправить человека за дневником. Слышите, Александр Федорович? Пусть Данила Корнеевич слетает.

Соколов вопросительно посмотрел на Данилу.

— Не возражаю. Заодно повидаюсь с Малагиным.

— Вы с ним знакомы? — удивился Соколов.

— По переписке. Я консультировал проект нового поселка. Хочется посмотреть, что у него в результате получилось.

— Вот как! А я и не знал. Значит, это о вас он так хорошо отзывался? А поселок чудесный. Первый поселок, где для отопления используется тепло вулканов.

Ужин затянулся. Овчарук остался у Соколова — они были старые знакомые, а Колбин и Данила отправились домой. Когда они вышли на улицу, была уже ночь.

Над вулканом Тигла — огненная шапка пламени. В звездном небе — зеленоватые лучи северного сияния. Они прорывались из-за горизонта, словно где-то в просторах океана зажглись мощные прожекторы.

Данила думал о сегодняшнем разговоре. Колбин, пожалуй, был прав. Но что делать? Сдаться на милость природы?

— Ваша реплика ни к черту не годится, — сказал Колбин. Он немного захмелел. — Да, ни к черту. Ха! Вздумал покорять вулканы. Где вы об этом вычитали, молодой человек? Где, спрашиваю?

— Евгений Николаевич! Если книга об этом не говорит, значит надо внимательней изучать жизнь. Она подскажет, — сказал Данила, придерживая Колбина за локоть.

— Да вы, оказывается, философ, — засмеялся Колбин. — Как человек, желающий вам добра, я все же не советую впутываться в эту историю с долиной Синей. — И он фамильярно похлопал Данилу по плечу.

Взлетная площадка находилась на западной окраине поселка. Сразу же за площадкой местность мягко поднималась, и взору открывалась синяя гряда гор.

Данила ходил вокруг вертолета, напоминавшего огромную стрекозу, и поглядывал на часы. До отлета оставалось десять минут. Овчарук запаздывал. Данила уже знал о его феноменальной сосредоточенности: стоило ему чем-нибудь увлечься, как он забывал обо всем на свете. Вот и сейчас сидит, наверное, где-нибудь и терзает свою очередную жертву вопросами. Дотошный человек. Данила посмотрел на часы. Однако долго ли еще, дожидаясь, трамбовать ему снег вокруг вертолета? Он направился к лесенке, собираясь подняться в кабину, и тут наконец увидел Овчарука, бежавшего по полю в своем развевающемся пальто со свертками под мышкой.

— Не опоздал? — закричал он издали. — Давно ждете?

— Ладно, не оправдывайтесь, чернильная вы душа! Знаю, встретили интересного человека и не могли не побеседовать. Хорошо, что надели унты, а не боты. Полезайте!

— А врач?

— Какой врач?

— Варвара Семеновна Сенатова должна лететь к больному.

Вскоре подошла девушка, с которой Данила уже дважды встречался. Варя протянула ему узкую горячую руку, и он почувствовал, как волна радости захлестывает его.

— Ой! — воскликнула она. — У вас слесарные тиски, а не руки.

Овчарук засмеялся. Данила смутился.

На Варе пыжиковая куртка, лыжные брюки, шапка-ушанка. В руках чемоданчик. За плечом малокалиберная винтовка дулом вниз. Заметив удивление во взгляде Данилы, Варя засмеялась, подхватила Овчарука под руку и пошла к вертолету.

Летчик занял свое место. Рокот мотора постепенно перерос в ровное, ритмичное гудение. Машина вздрогнула, оторвалась от земли и, набирая высоту, легла на курс.

Пассажиры прильнули к окнам. Под фюзеляж вертолета бежали дома, люди, узкая лента дороги. Впереди открылись горы с ослепительно белыми вершинами. Зато распадки между ними — черны. Воздушная трасса проходила вблизи вулканов, по одному из таких распадков. Стоило вертолету попасть в него, как сразу все вокруг изменилось. Только что сияло солнце, было белым-бело, и сразу все потускнело. Справа и слева отвесные скалы: черные, красные, бурые. Они стремительно падали откуда-то сверху, из окошка невозможно было разглядеть — откуда, и уходили под вертолет, в синеву. Нигде ни деревца, только кое-где кусты стланика, чудом выжившие на уступах скал, оживляли мертвый пейзаж.

Вдруг каменные челюсти ущелья разомкнулись и перед вертолетом встала красно-желтая стена огня и дыма. В узкой долине горел перестоялый лес. Вертолет, не меняя курса, взмыл вверх, пробил черную полосу дыма, пролетел над небольшой голой сопкой и круто повернул на запад, чтобы обойти действующий вулкан Тигла. Во время наблюдений за извержением вертолет кружился в двух-трех километрах от него, а сейчас находился на расстоянии менее семисот метров. Такая близость не понравилась Даниле.

— А вы что, боитесь? — Варя вызывающе вскинула на него глаза.

— Нам незачем рисковать, — сердито буркнул Данила.

— Летчик путь сокращает, — сказал Овчарук, не отрываясь от блокнота. — У него невеста в «Заре» заболела.

Данила промолчал.

— Ничего, проскочим. Ему, наверное, разрешили лететь по этой трассе. — Овчарук поднял голову и воскликнул: — Потрясающий кадр!

Он торопливо вскинул фотоаппарат, но не успел нацелиться и щелкнуть. Один за другим раздались глухие взрывы. Воздушная волна тряхнула вертолет. Над вулканом взметнулись огонь и дым. На вертолет яростно ринулось что-то красное. Он вздрогнул от удара и начал падать. Варя вскочила с кресла и подбежала к дверцам. Данила рывком схватил ее за руку и посадил на место. Овчарук, плотно сжав губы, собирал свои пожитки.

Возле здания вулканологической станции остановилась собачья упряжка. С нарты соскочил высокий широкоплечий человек с белой окладистой бородой и копной седых волос. На нем была оленья дошка с откинутым капюшоном, ватные брюки, унты на ногах. Человек торопливо поднялся на крыльцо.

— А, Корней Захарович. Давненько не встречались, — Соколов вышел из-за стола и протянул вошедшему руку.

Кречетов получил телеграмму полковника Романова и, несмотря на то, что только вернулся с охоты, попросил у председателя колхоза упряжку собак и выехал встречать сына. Только этим и объяснялся его приезд в Лимры, торопливость. Соколов усадил гостя в кресло. Но Корнею Захаровичу не сиделось.

— Вы чем-то взволнованы?

— Сын нашелся, Александр Федорович! Сын!

— Искренне рад за вас, Корней Захарович. Где же он? Давайте его сюда!

Кречетов с удивлением посмотрел на Соколова:

— Он же у вас, на станции.

Соколов отрицательно покачал головой:

— Но тут же написано: с экспедицией из Москвы выехал к вам.

— Кречетов? Такого в экспедиции нет.

Кречетов сразу как-то обмяк. Он откинулся на спинку кресла, стараясь привести в порядок свои мысли. Но в голове все путалось. С трудом он поднялся на ноги. Дрожащей рукой налил в стакан воды и выпил. Легче не стало. Сосущая тупая боль в груди. О чем он, Соколов, говорит? Ах, не все ли равно теперь?