Для того чтобы изучать свойства этих глюонов, которые могут быть и объектом, отдельным от кварков, делают следующее. Запускают протоны (то есть, кварки, окруженные глюоновыми облаками) друг навстречу другу, так, чтобы не кварки стукнулись одни о другие, а чтобы глюоновые облака друг друга слегка «задели». Вот они задевают друг друга — и по кусочку облачка от облака, сопровождающего кварки, отваливается и перескакивает с одной частицы на другую — то есть, прикрепляется, к примеру, к другому протону. Называется этот кусочек — «померон». Долго в пространстве он не «болтается», хотя есть мысли, что он может даже и пожить какой-то своей жизнью. Свойства померона пока не очень хорошо изучены, да и занимаются ими только лет примерно как десять. Но сам по себе факт потрясающий: силы притяжения кварков становятся отдельной частицей.

Отдохнем немного от частиц и поговорим о том, как проводятся эксперименты. Мы помним, что для экспериментов с частицами нам нужно что-то такое, где частицы могут оставлять следы, а мы их можем регистрировать. Говорить о всяких там пузырьковых камерах при малипусеньком размере частиц не приходится. Ничего видного невооруженным, даже высокообразованным, глазом не получится. Зато получится столкнуть частицы и зарегистрировать специальными датчиками то, что после такого столкновения получится. Удовольствие это непростое, недешевое, и участвовать в нем должны специалисты. Поэтому очень часто ученые разных стран свои усилия объединяют. Одно из таких научных сообществ — CERN. Расшифровывается это наименование просто — «Conseil Europеen pour la Recherche Nuclуaire» — «Европейская организация ядерных исследований». Сейчас французское слово «сonseil» заменили на более распространенное «organisation», но аббревиатуру оставили прежней.

Именно CERN в свое время построила LEP (Large Electron-Positron Collider) — электрон-позитронный коллайдер. «Коллайдер» — потому что ученым было лень переводить с английского слово «collider» от английского же «collide» — «сталкиваться». Коллайдер — это ускоритель заряженных частиц. Частицы разгоняются в виде потоков, направляются навстречу друг другу, сталкиваются, и что-то там такое с ними происходит. Это «что-то» регистрируется и изучается бригадами исследователей. Если вы думаете, что столкнуть протоны — то же самое, что столкнуть два мячика — это ваше большое заблуждение. Их столкновение контролировать не получается — уж как столкнутся, так и столкнутся. Выйти из этого может все, что угодно. Сталкиваются и кварки с кварками, и два кварка одного протона с одним кварком второго. Все, что угодно. Поэтому на таких установках сталкивают все подряд, регистрируют все подряд, а потом выбирают только то, что будут изучать. Например, столкновения такого-то типа, или такого-то типа.

LEP — коллайдер был размещен в кольцевом тоннеле длиной чуть больше 26,5 км на глубине от 50-ти до 175-ти метров (глубина залегания зависит от рельефа местности) на территориях Швейцарии и Франции. Строили LEP с целью производства определенных типов частиц. Для этого на LEPе в четырех специально рассчитанных и оборудованных точках происходило столкновение электронного и позитронного пучков. Вокруг этих четырех точек были построены гигантские детекторы, их задачей было зарегистрировать то, что получается в результате таких столкновений. На каждой из этих точек работали большие коллективы ученых из разных стран мира.

Отдохнули? Попробуем двинуться дальше. Образно вы уже представляете себе, как силы могут превращаться в материальный объект, обладающий массой. Значит, вы сможете, пусть и очень условно, представить себе и то, что же такое хиггсовское поле.

Итак, мы уже знаем, что у одних элементарных частиц есть масса, а у других — нет. В 1964 году англичанин Питер Хиггс предположил, что существует частица — переносчик массы — вот почему эта частица названа его именем — бозон Хиггса.

Облака в микромире мы уже научились себе представлять. Вот и представьте, что вся наша Вселенная заполнена таким вот облаком, которое мы назовем хиггсовским полем. Само по себе это поле не весит ничего. Но как только какая-то частица, не имеющая массы (а предположим, что все частицы изначально вообще массы не имеют), начинает двигаться в этом облачке Хиггса, она сразу же массу приобретет. При этом массы всех электронов в этой Галактике — одинаковы, массы протонов — тоже. Это значит, что каждый тип частиц по-своему взаимодействует с полем Хиггса.

Но поле может колебаться само по себе (приходить в движение). Колебание хиггсовского поля — это и есть Хиггсовский бозон. Предположительно бозон Хиггса рождается в центре столкновения частиц, но зарегистрировать его самого возможности физикам не представляется, поскольку он немедленно распадается на две направленные струи других частиц (на всякий случай: кварков и антикварков) — вот их и пытаются зарегистрировать, поскольку теоретически это возможно. Но пока это никому не удалось сделать. Так существует ли он на самом деле — или нет? Чтобы узнать это, надо накопить информацию по столкновениям разного типа, проанализировать те, которые поддаются анализу. А пока полагается, что все известные нам на сегодня взаимодействия сливаются в одно универсальное взаимодействие при энергиях порядка 1016 ГэВ и выше.

Что заставило ученых строить LHC на основе старого LEP? Проблема в том, что за последние 11 лет работы LEPа не было открыто ни одной новой элементарной частицы, изучение столкновений которых не внесли никаких изменений в существующие уже более чем 25 лет представления о физике элементарных частиц. То есть, наука как бы топчется на одном месте — ну, чуть протаптывает полянку пошире вокруг стандартной модели мироустройства. На LHC ученые надеются получить новые энергии, выше, чем 104 ГэВ.

Возможно, что будет подтверждено наличие бозона Хиггса. Если бозон Хиггса будет зарегистрирован — это будет очень серьезным звеном в доказательстве правильности стандартной модели мироустройства, которая объясняет устройство мира на уровне элементарных частиц и их взаимодействий. При этом нужно понимать, что и тогда мы будем себе представлять, как частицы приобретают массу, всего лишь схематичным способом. Но теория в целом будет подтверждена.

А если нет? Ничего страшного с этим миром не произойдет. Просто нам придется перестраивать целый сектор стандартной модели. Тем более, что за последние 25 лет физики поняли — стандартная модель не является фундаментальной моделью элементарных частиц, то есть, сегодня мы изучаем не всю модель в целом, а какие-то частные проявления законов ее действия. Что это значит? Ну, к примеру (довольно условному) — если кинуть камешек в воду, то мы не изучаем сегодня процесс падения камня, даже не можем определить, в какое место на воде упал камешек. Мы строим огромные дорогостоящие установки, чтобы посмотреть, как себя ведет и каким законам подчиняется рябь на воде в километре от места падения камня на воду.

Так можно ли называть бозон Хиггса «частицей Бога» и надеяться, что нам удастся с помощью нового коллайдера узнать — что же заставляет людей верить в Бога и что является источником всех религий вообще? Думаю, самым правильным ответом будет известная фигура из трех пальцев. Да, LHC — это достижение. Для проведения такого рода экспериментов свои усилия сосредотачивают ученые разных стран, и потому они на грани сегодняшних возможностей человечества, возможно, человечеству и нужны. А вот смешить Бога не нужно. Бог с точки зрения материалистической науки непознаваем. Он всегда выкинет какой-нибудь финт и отбросит любопытную науку на десяток лет назад. Очевидно, человечество не извлекло урока из истории строительства Вавилонской башни, пусть даже существующей в виде легенды. Может быть, стоит задуматься над тем моментом, что материя — всего лишь часть мироустройства, и хотя мозг человека принадлежит миру материи, может ли это служить доказательством того, что разум человека есть творение мозга? Может быть, мозг создан глюоновыми силами, чтобы взаимодействовать с теми изменениями, которые происходят в Мировом Поле и на их основе формировать то, что называют разумом? Осталось привести физические доказательства! «Никогда не принимайте жизнь слишком всерьез — вам из нее живьем все равно не выбраться».