Те, кому приходилось путешествовать за рубеж во время войны, часто спрашивали, почему, как правило, запрещалось вывозить из страны какую-либо газету или книгу. Хотя это правило применялось французами гораздо строже, чем нами, мы его тоже использовали. Причина была в том, что ни печатники ни редактор не знали, что можно было передавать с помощью напечатанных страниц. Крошечный прокол иголкой рядом с определенным словом, мог быть «прочитан» теми, кто из отмеченных таким образом слов смог бы сложить целое послание, содержащее секреты.
Симпатические чернила и прочие трюки были, естественно, детскими играми для Службы безопасности. Все они нам были известны, уже давно, задолго до войны, и на самом деле, ни один компетентный агент ни одной разведки в мире не полагался на эти изобретения в полной мере. Коды и шифры — совсем другое дело.
Сегодня хорошо известно, что определенное количество талантливых людей сумели расшифровывать и вскрывать криптограммы. Сэр Альфред Юинг, «начальник управления военно-морского образования» обладал подобным талантом и публично рассказал историю о «Комнате 40», где он со штатом не менее одаренных коллег справлялись с проблемами шифров в течение всей войны.
Он раскрыл этот секрет на конференции «Эдинбургского философского общества» в декабре 1927 года.
Юинг рассказал что в 1914 году он был «начальником управления военно-морского образования» в Адмиралтействе. В день объявления войны его попросили заняться работой, связанной с «взломом» вражеских шифров. Так началось то, что в будущем превратилось в важнейшую структуру, занятую сбором и дешифровкой вражеских сообщений.
Юинг собрал нескольких друзей себе на помощь. Их напряженная работа по дешифровке привела к созданию в Адмиралтействе отдельной службы под его управлением. Для этого было создано много станций радиоперехвата.
«Таким образом, — рассказывал сэр Альфред, можно было осуществлять постоянное и тщательное наблюдение за немецким флотом.
Служба Адмиралтейства, занятая этой работой, обозначалась как «Комната 40». За этим названием не скрывалось ничего, что могло бы выдать тайну или вызвать любопытство. Не был даже известен сам факт, что такая деятельность осуществляется, и об этом знало лишь очень немного людей из тысяч офицеров, служивших на флоте.
До самого конца войны эта тайна хранилась в самом строгом секрете».
Сэр Альфред Юинг намекал также на то, что нам удалось перехватить триумфальное сообщение с подлодки U-20, в котором ее командир капитан-лейтенант Вальтер Швигер хвастался, что отправил на дно лайнер «Лузитания».
«Помимо военно-морских сигналов, — продолжал он, — криптоаналитики успешно занимались чтением шифрограмм, отправляемых немецким агентам из Германии в Мадрид, Северную и в Южную Америку, в Константинополь, Афины, Софию и т. д. Из одного сообщения, к примеру, мы заранее узнали о Пасхальном восстании в Ирландии, из другого — о немецких интригах в Персии.
Среди многочисленных политических сообщений, которые мы прочли, была и знаменитая телеграмма Циммермана, в которой Германия предлагала Мексике союз против Соединенных Штатов. Президента Томаса Вудро Вильсона эта телеграмма весьма взволновала. Он до этого времени колебался, потому что не был склонен вступать в войну, но теперь уже у него не оставалось другого выхода, кроме как отказаться от нейтралитета, который он рассматривал чуть ли не как часть своей религии. Текст расшифрованной телеграммы был передан, в полнейшей конфиденциальности лордом Бальфуром господину Уолтеру Пейджу, послу США в Лондоне, а через посла Пейджа Вильсону, тот же передал его американской прессе».
Во время войны наши усилия по дешифровке кодов противника значительно облегчались после захвата немецких кораблей. Первой удачей на нашем пути был крейсер «Магдебург», севший на мель в тумане близ острова Оденхольм на Балтике. Экипаж должен был оставить корабль, но сначала необходимо было его взорвать. Но, по непонятной причине, секретные книги, среди которых были и книги с кодами и шифрами, не были уничтожены. Однако, это определенно случилось не по причине спешки во время оставления корабля, потому что командир «Магдебурга» капитан второго ранга Хабенихт отказался покинуть корабль и попал в плен к русским.
Как бы то ни было, но коды тоже попали в руки русских, а те незамедлительно передали их британскому Адмиралтейству, что позволило нам, по крайней мере, довольно долгое время легко читать сообщения, передаваемые немцами по радио.
Немецкие подводные лодки, случалось, были потоплены на небольшой глубине, что позволяло водолазам спуститься на них для обследования. В таких случаях, секретные книги редко бывали уничтожены, и нам время от времени удавалось поднимать с подлодок ценные бумаги. Так произошло в случае с подлодкой UC-44.
С точки зрения военно-морской разведки, три последних года войны она почти полностью занималась слежением за подводными лодками. Определение маршрутов немецких субмарин стало задачей разведывательных отделов на базах, но этим занимались также и люди, работавшие менее официально, в нейтральных странах, которые поддерживали контакты с немецкими агентами, занимавшимися в нейтральных портах оказанием помощи своим подлодкам.
Можно надеяться, что почтенная легенда о секретных складах топлива для немецких подлодок уже отжила свое, но если она еще раз оживет, то тут стоит вспомнить, что все немецкие подводные лодки, начиная с U-19, были оснащены дизельными двигателями. Немецкое Адмиралтейство с 1911 года закупало для своих подлодок на заводе в Аугсбурге двигатель, по своим качествам полностью удовлетворявший нужды моряков.
Совершенно верно, что первые немецкие подводные лодки были оснащены двигателями «Кёртинг», работавшими на керосине, но они всегда составляли меньшинство в немецком подводном флоте, и их боевую ценность значительно снижал дым, выдававший их местонахождение. Шписс в своей книге «Шесть лет на подводной лодке» рассказывал, что на подлодке U-9 из выпускных коллекторов вырывались икры и даже пламя, демаскировавшие ее ночью. С другой стороны с точки зрения радиуса их действия эти корабли, работавшие на керосине, могли находиться в море в течение одиннадцати дней, в частности, зимой 1912–1913 года, без помощи кораблей, снабжавших их горючим (об этом пишет Тирпиц в своих мемуарах). Таким образом, не было ни малейшей нужды в создании складов горючего, в бидонах по два галлона, на секретных островах или в изолированных бухтах для использования их командирами субмарин. А так как подводная лодка среднего тоннажа может взять на борт от 50 до 75 тонн дизельного топлива, очевидно, что полдюжины баррелей никак не смогли бы ей помочь. Можно подчеркнуть тот факт, что никаких крупных секретных складов горючего для немецких подводных лодок не существовало, вот почему офицерам нашей разведки не пришлось пройти через множество приключений, чтобы их обнаружить.
Похоже, что сам Тирпиц пребыл под впечатлением, что такие секретные базы существуют, а его агент на Сардинии был интернирован якобы потому, что его подозревали в том, что он заведовал одной из них. Но причины для интернирования этого джентльмена не имели ничего общего с горючим.
(В полной махинаций среде вокруг Эгейского моря и в гуще авантюр тех «диких котов», которые сами себя почему-то называли «агентами Секретной службы» и попадали в этот злосчастный регион, тоже циркулировали (или вернее, раздувались) какие-то истории о немецких секретных хранилищах горючего для подводных лодок. Они не достойны даже воображения писателей и свидетельствуют лишь о плохой профессиональной компетентности офицера иностранного флота, занимавшегося ими.)
С другой стороны, снабжение запасными частями для замены пришедших в негодность на подводных лодках, было необходимым, когда радиус действия подлодок увеличился. Одна подводная лодка потерпела аварию в южной части Бискайского залива и в результате не могла погружаться, потому нельзя было надеяться, что в таком состоянии она доберется до своей базы в Гельголандской бухте. Необходим был ремонт любым способом. По международным законам, военный корабль, которому необходим ремонт, чтобы продолжать плавание в открытом море, может войти для ремонта в нейтральный порт на двадцать четыре часа, но не больше. Потому необходим очень компетентный наземный персонал, который мог бы выполнить необходимые работы и достаточно большой склад запчастей на все случаи возможных поломок.