Ценность этой системы защиты была продемонстрирована большим количеством линейных кораблей, оставшихся на плаву и даже продолжавших вести бой после получения подводных пробоин. Вот подробный список кораблей с упоминанием причины полученной пробоины:
«Вестфален» — 1 торпеда;
«Остфризланд» — 1 мина;
«Гроссер Курфюрст» — 1 мина;
«Маркграф» — 2 мины;
«Кронпринц» — 1 торпеда;
«Байерн» — 1 мина;
«Мольтке» — 2 торпеды;
«Гёбен» — 5 мин;
«Зайдлиц» — 1 мина и 1 торпеда.
Впрочем, как уже говорилось, прочность защиты немецких кораблей не была секретом для британского Адмиралтейства. Оно получало достаточно донесений от Секретной службы, сопровождаемых детальными схемами расположения их герметичных переборок.
Бронирование этих кораблей тоже было прочным и протяженным. Каждая тонна веса, выигранная при установке пушек или путем любой другой экономии в конструкции и в оснащении, использовалась для бронезащиты.
Так как корабли не должны были проводить много времени в море, вопрос вентиляции не имел первостепенного значения, что позволило немцам усилить бортовое бронирование. В случае же британских кораблей линии иллюминаторов были совершенно необходимы. В результате Германия построила флот из дредноутов настолько живучих, насколько это позволила человеческая изобретательность. То, что они были тесными, плохо проветриваемыми и неудобными для экипажа было не так важно с точки зрения четко определенной цели их использования — боев в Северном море, на Балтике, и, возможно, в Ла-Манше, но не на очень больших расстояниях от Гельголандской бухты. С этой точки зрения, без учета радиуса действия и стратегической мобильности, они определенно превосходили своих британских соперников.
Но, если можно обвинять плохую политику с нашей стороны, которая в связи с условиями нашей морской стратегии не позволила нам строить наши дредноуты как «плавучие батареи» по немецкому образцу, то это никак не означает, что не в наших силах было в тактической области сбалансировать другими средствами преимущество немцев в защитных свойствах их кораблей.
И действительно, если сравнить два флота на бумаге, кажется, что мы сделали все необходимые шаги в этом направлении, потому что на наших кораблях были установлены намного большие пушки. 280-мм и 305-мм немецким орудиям мы противопоставили 340-мм и 381-мм. Теоретически они были достаточно мощными, чтобы пробивать самую толстую броню немецких броненосцев, и на практике они наверняка сделали бы это, если бы мы разработали к ним хорошие снаряды.
К сожалению, пока мы производили большие пушки и не уделяли внимание боеприпасам, Германия создавала орудия меньшего калибра и веса, но с более мощными снарядами.
В результате по реальной огневой мощи немецкие орудия меньшего калибра не уступали, а часто и превосходили нашу корабельную артиллерию большего калибра. Потому, в общем и целом, с учетом лучшего бронирования немецкие корабли в реальности превосходили наши.
Из заявлений Тирпица и других авторитетов известно, что немцы провели тщательное исследование защитных характеристик британских кораблей и с учетом этого создали пушки и боеприпасы, пригодные именно для борьбы с ними. Для того, кто хочет изучить в подробностях принципы, которых придерживались в своей политике Великобритания и Германия в области морской артиллерии, понадобятся очень глубокие технические знания, но здесь мы постараемся вкратце объяснить их словами, которые не испугают непрофессионального читателя.
Обе державы провели полное исследование результатов Русско-японской войны 1904–1905 годов в том, что касалось корабельной артиллерии, но выводы, которые они сделали, были диаметрально противоположны.
По мнению британских экспертов, причиной уничтожения русского флота в Цусимском сражении было использование японцами снарядов с большой долей содержания взрывчатого вещества. Эти фугасные боеприпасы были с очень тонкими стенками, необычно большим количеством взрывчатки и с очень чувствительными взрывателями. Очень мало этих снарядов при попадании отскакивало от брони русских кораблей. Большинство взрывалось при одном касании о борта, палубы и надстройки.
Достаточно красноречивое описание разрушений, производимых этими снарядами, оставил капитан первого ранга российского флота Владимир Семенов в своих воспоминаниях о Цусиме:
«Можно было бы сказать, что не снаряды, а мины ударяли по бортам и падали на палубу корабля. Они взрывались от одного прикосновения к малейшему препятствию на их пути. Поручни, бакштаг трубы, ванты, топрики шлюп-балок — всего этого было достаточно, чтобы спровоцировать взрыв. Стальные листы бортов и палубных надстроек разлетались на кусочки. Железные трапы выворачивало в кольца, а пушки буквально срывало со станков. Конечно, такие повреждения не могли быть причинены только ударом самого снаряда, или его осколков. Их вызвала как раз взрывная волна».
Далее капитан Семенов замечает:
«Уже много лет в морской артиллерии развивалось два различных направления мысли. По первому из них нужно было причинить противнику очень серьезные и тяжелые повреждения, хотя и необязательно многочисленные, например: остановку машин, пробоины или взрывы внутри корпуса ниже ватерлинии, одним словом вывести корабль противника из строя одним мощным ударом. По второй теории следовало обрушить на противника как можно больше огня за самое короткое время. Корабль противника при этом не получал от каждого отдельного удара очень серьезных повреждений, однако всех этих ударов вместе хватило бы, чтобы парализовать его и с уверенностью добиться ожидаемого результата — от такого обстрела корабль был бы полностью разрушен и затонул бы.
С современными орудиями для реализации первой из этих двух идей необходимо было создать мощные бронебойные снаряды с толстыми и прочными стенками, способные пробивать мощную броню (разумеется, вследствие этого сокращался вес взрывчатого вещества, находившегося в них) и с ударными взрывателями замедленного действия, которые срабатывали бы внутри цели. Для реализации второй концепции снаряд не должен был быть особо прочным — хватало минимальной прочности: лишь бы он не разорвался при выстреле. Благодаря тонким стенкам увеличивался внутренний объем, что позволяло снарядить его максимально большим количеством взрывчатки. Взрыватели были настолько чувствительны, что срабатывали от малейшего удара.
Первой из этих концепций воспользовались французы, второй — англичане. В последней войне, мы (русские) выбрали первую, а японцы — вторую».
Нет никаких сомнений, что лорд Фишер был склонен верить, что правильно воспользовался уроками Цусимы, когда выбрал концепцию строительства дредноутов. Он считал, что броненосец из своих многочисленных мощных пушек обрушит на цель град снарядов с большим количеством взрывчатки и с взрывателями мгновенного действия, которые взорвут все ее незащищенные части, превратив ее в простой понтон, броню которого даже не стоит пробивать. Среди экипажа корабля, подвергшегося такому обстрелу, те, кто останется в живых, будут ранены либо настолько деморализованы ураганом пламени и взрывов, что даже если корабль после этого останется на плаву, он больше не сможет быть боевым инструментом.
И эта политика не менялась, когда мы увеличили калибры с 305 до 340, а затем даже до 381 мм. Справедливо, что определенное увеличение калибра полезно для повышения эффективности бронебойного снаряда, но у нас расчет по-прежнему делался на снаряды с большим количеством взрывчатого вещества, использованные японцами в Цусимском сражении для нанесения основного ущерба противнику.
Наша политика могла бы быть вполне разумной, если бы немецкие броненосцы 1914 года соответствовали по своей конструкции и бронированию русским кораблям 1905 года, родившимся под несчастливой звездой, но на самом деле немцы создавали свои корабли по совсем другой концепции.
Без всякого сходства с русскими додредноутами, обладавшими достаточно толстым бронированным поясом, но с бортами большей частью плохо или вообще не защищенными, немецкими дредноуты были сделаны «одним куском» с мощной броней над и сильной защитой под ватерлинией, протянувшейся от носа до кормы, с толстыми стальными палубами и бронированными переборками. Каждое орудие, каждый пост управления огнем, каждое место на борту, куда попадание вражеского снаряда могло бы привести к серьезной аварии, были защищены так, что взрывы этих снарядов не причиняли бы большого вреда и достаточно долго не могли бы эту защиту пробить.