В феврале 1912 года речь Кайзера на открытии заседания Рейхстага ясно предвещала принятие нового закона об усилении военно-морского флота. Для нашей страны было крайне важно узнать, что за закон готовится, потому что в это время британская морская политика в значительной степени определялась тем, что происходило по другую сторону Северного моря. Хотя закон не был представлен на рассмотрение Рейхстага до 14 июня, его содержание было передано в штаб военно-морской разведки Великобритании еще в начале мая. Это было заслугой одного из наших агентов, воспользовавшегося самым простым методом — ему удалось пробраться в типографию, где печатались брошюры с текстом законопроекта для их последующей раздачи депутатам немецкого парламента.
Неудивительно, что это открытие вызвало настоящую сенсацию в Лондоне, так как новая законодательная мера предусматривала увеличение боевой мощи немецкого флота до такого уровня, какой никто не мог бы себе даже представить. Согласно закону, боевой состав «Кригсмарине» в окончательном виде должен был насчитывать 41 броненосец, 20 линейных крейсеров, 40 легких крейсеров, 144 миноносца и 72 подводные лодки, то есть в более чем два раза превышать количество современных кораблей — за исключением миноносцев — которыми Германия не обладала и в 1914 году. Эти цифры, между прочим, не оставляли никакого сомнения в реальности и серьезности немецкой морской угрозы в эпоху, о которой мы говорим. Рассматривая этот период сейчас, с дистанции многих лет, нас ошеломляет тот факт, что так много людей в Англии, включая, конечно, самых умных из наших политиков и общественных деятелей, были слепы и глухи к явным признакам близкой войны, не замечая грозовых туч, собиравшихся на горизонте. Если Армагеддон и застал нас не полностью подготовленными, то это не значит, что мы о нем не были предупреждены.
Глава 7. Почему Ютландская битва закончилась «вничью»
Бесполезно утверждать, что британский народ был якобы полностью удовлетворен действиями своего флота во время Первой мировой войны. В наше время распространено убеждение, что гигантские ресурсы, которыми мы обладали для ведения войны, что касается и личного состава и техники и вооружения, не были использованы в надлежащей степени и не принесли нам действительно больших успехов.
Несомненно, большая часть британской общественности не могла в полной мере быть осведомленной о тех специфических и практически уникальных условиях, в которых протекала война на море. Испытывая неограниченное доверие к своему флоту — а это доверие никогда не было таким высоким, как в августе 1914 года — вопреки «паникерству» и профессиональным возражениям, исходящим изнутри самого флота, которые характеризовали последнее предвоенное десятилетие, эта общественность ожидала блистательных побед на море, достойных побед эры Нельсона.
Вместо этого приходили сообщения о нерешительных действиях, и — не однажды — о явных поражениях, причем, нанесенных противником, значительно уступавшем нам на море. Из важнейших событий морской войны только несколько по праву вызвали неподдельный энтузиазм среди англичан: отважный рейд в Гельголандскую бухту 28 августа 1914 года, разгром эскадры графа фон Шпее у Фолклендских островов, позже героическая атака на Зеебрюгге и день Святого Георгия в 1918 году.
Битва у Доггер-Банки в январе 1915 года оказалась настоящей победой, учитывая условия, в которых она произошла, но позднейшие сведения не оставляют сомнений, что нами был упущен шанс добиться гораздо большего успеха.
Что касается Ютландской битвы, то она для британской общественности оказалась венцом разочарования. В этот день впервые в настоящем крупном сражении в сомкнутых боевых порядках столкнулись британский «Великий флот» («Гранд-флит») и немецкий Флот открытого моря («Хохзеефлотте»). Со стратегической точки зрения это сражение закончилось «вничью», хотя и подтвердило господство на море, которое британский флот удерживал с начала войны. Об этой битве написано столько книг, что из них можно было бы составить целую библиотеку. Десятки немецких авторов в своих произведениях пытались доказать, что битва в проливе Скагеррак, как называют это сражение в Германии, стала триумфом немецкого флота. С британской стороны продолжаются бесконечные споры. Одни авторы настаивают на том, что мы одержали победу, более или менее решительную. Другие указывают на неопределенный исход битвы, но есть и те, для которых она видится «катастрофой».
Эти противоречивые суждения, похоже, не оказали большого влияния на умонастроения среднего гражданина. Малосведущий в тонкостях стратегии и тактики, он думал о видимых результатах и ощущал, что они меньше, чем те, которые он ожидал. Ему было ясно, что нет никаких оснований, чтобы кричать о победе. Великий флот вышел на бой, имея большое преимущество в тоннаже и в артиллерийской мощи своих кораблей, и можно было ожидать, что он раздавит противника. В ходе первой фазы сражения шесть британских линейных крейсеров сражались с пятью немецкими кораблями того же класса при определенным превосходстве в суммарной мощи залпа в пользу англичан. Однако всего за час два наших корабля были потоплены, еще один, по меньшей мере, был очень серьезно поврежден, тогда как немецкая эскадра оставалась полностью в строю, и все ее корабли могли продолжать бой.
В ходе второй фазы немецкий линейный флот два часа вел бой с нашими основными силами в условиях явно невыгодных для немцев. Оказавшись, согласно всем правилам игры, в безвыходном положении и подвергаясь концентрированному огню самых мощных пушек, когда-либо использованных на море, адмирал Шеер смог, тем не менее, выпутаться со сравнительно незначительными потерями и, в конце концов, добраться до своей базы, не подвергшись риску второго боя. Так выглядели, без прикрас, результаты сражения для «человека с улицы». И некоторые выводы, которые можно сделать даже из этих фактов, являются неоспоримыми.
Мы не ставим себе целью обсуждение вопросов управления или стратегии. Ограничимся лучше рассмотрением некоторых материальных факторов, сыгравших очень важную роль в Ютландской битве и в других сражениях морской войны, и постараемся, как нам кажется, в новом свете взглянуть на многочисленные факторы, долгое время остававшиеся в секрете для широкой публики.
Кроме определенных свойств силуэта и такелажа в довоенное время существовало не так уж и много внешних отличий между линейными кораблями Великобритании и Германии. Но в данном случае внешность была обманчива.
Когда Германия, последовав примеру Великобритании, приступила к постройке своих дредноутов, то конструкция их разрабатывалась для действий на сравнительно небольшом удалении от своих основных баз в метрополии. В результате появились корабли с ограниченным радиусом действия, с точки зрения не только запасов топлива. но и устройства помещений для экипажа. Размерам кубриков уделялось лишь второстепенное внимание, поскольку корабли не должны были находиться в море слишком долго. Предполагалось, что экипажи будут жить на земле, за исключением периода флотских учений, и с этой целью были построены большие казармы в Киле и Вильгельмсхафене.
Выражаясь несколько утрировано, немецкие броненосцы можно назвать плавучими батареями с «импровизированными» помещениями для экипажа. Британские же корабли, напротив, создавались для походов и боев в любой части Мирового океана, где их присутствие было бы необходимо. Вследствие этого для обеспечения здоровья и удобства персонала необходимо было предусмотреть достаточно большие помещения.
Это фундаментальное различие конструктивных принципов немецких и английских боевых кораблей имело далеко идущие последствия, прежде всего, что касалось способности выдерживать артиллерийский обстрел. Так как ему не нужно было считаться с такими большими батареями, которые были столь необходимой характеристикой британских кораблей, немецкий конструктор имел возможность разделить корпус корабля на множество маленьких отсеков, которые ограничивали опасность затопления и улучшали живучесть в случае попадания снаряда или торпеды.