Подражание Катуллу
Елене
О, только б огонь этих глаз целовать
Я тысячи раз не устал бы желать.
Всегда погружать мои губы в их свет —
В одном поцелуе прошло бы сто лет.
Но разве душа утомится, любя.
Все льнул бы к тебе, целовал бы тебя,
Ничто б не могло губ от губ оторвать:
Мы все б целовались опять и опять;
И пусть поцелуям не будет числа,
Как зернам на ниве, где жатва спела.
И мысль о разлуке не стоит труда:
Могу ль изменить? Никогда, никогда.
16 ноября 1806 г.
Перевод А. Блока
Воспоминание
Конец! Все было только сном.
Нет света в будущем моем.
Где счастье, где очарованье?
Дрожу под ветром злой зимы,
Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,
Ушли любовь, надежд сиянье…
О, если б и воспоминанье!
1806 г.
Перевод Вс. Рождественского
К М.С.Г
В порыве жаркого лобзанья
К твоим губам хочу припасть;
Но я смирю свои желанья,
Свою кощунственную страсть!
Ах, грудь твоя снегов белее:
Прильнуть бы к чистоте такой!
Но я смиряюсь, я не смею
Ни в чем нарушить твой покой.
В твоих очах — душа живая, —
Страшусь, надеюсь и молчу;
Что ж я свою любовь скрываю?
Я слез любимой не хочу!
Я не скажу тебе ни слова,
Ты знаешь — я огнем объят;
Твердить ли мне о страсти снова,
Чтоб рай твой превратился в ад?
Нет, мы не станем под венцами,
И ты моей не сможешь быть;
Хоть лишь обряд, свершенный в храма,
Союз наш вправе освятить.
Пусть тайный огнь мне сердце гложет,
Об этом не узнаешь, нет, —
Тебя мой стон не потревожит,
Я предпочту покинуть свет!
О да, я мог бы в миг единый
Больное сердце облегчить,
Но я покой твой голубиный
Не вправе дерзостно смутить.
Нет, нам не суждены лобзанья,
Наш долг — самих себя спасти.
Что ж, в миг последнего свиданья
Я говорю — навек прости!
Не мысля больше об усладе,
Твою оберегаю честь,
Я все снесу любимой ради;
Но знай — позора мне не снесть!
Пусть счастья не сумел достичь я, —
Ты воплощенье чистоты,
И пошлой жертвой злоязычья,
Любимая, не станешь ты!
1806 г.
Перевод А. Голембы
Ответ на прекрасную поэму, написанную Монтгомери, автором "Швейцарского странника" и озаглавленную "Общий жребий"
Ты прав, Монтгомери, рук людских
Созданье — Летой поглотится;
Но есть избранники, о них
Навеки память сохранится.
Пусть неизвестно, где рожден
Герой-боец, но нашим взорам
Его дела из тьмы времен
Сияют ярким метеором.
Пусть время все следы сотрет
Его утех, его страданья,
Все ж имя славное живет
И не утратит обаянья.
Борца, поэта бренный прах
Взят будет общею могилой,
Но слава их в людских сердцах
Воскреснет с творческою силой.
Взор, полный жизни, перейдет
В застывший взор оцепененья,
Краса и мужество умрет
И сгинет в пропасти забвенья.
Лишь взор поэта будет лить
Нам вечный свет любви, сияя;
В стихах Петрарки будет жить
Лауры тень, не умирая.
Свершает время свой полет,
Сметая царства чередою,
Но лавр поэта все цветет
Неувядающей красою.
Да, всех сразит лихой недуг,
Всех ждет покой оцепененья,
И стар, и млад, и враг, и друг —
Все будут, все — добычей тленья.
Всего дни жизни сочтены,
Падут и камни вековые,
От гордых храмов старины
Стоят развалины немые.
Но если есть всему черед,
Но если мрамор здесь не вечен, —
Бессмертия заслужит тот,
Кто искрой божеской отмечен.
Не говори ж, что жребий всех —
Волной поглотится суровой;
То участь многих, но не тех,
Кто смерти разорвал оковы.
1806 г.
Перевод Н. Брянского