Один из ополченцев вернул ему автомат, предварительно, высыпав из магазина патроны. Патроны Хорошеву вернули отдельно.
— Инцидент исчерпан, товарищ полковник, — сказал капитан. — Только учтите. Еще одна попытка… и вам даже бронежилет не поможет!
— Ты еще в коленках слаб, меня стремать, сопляк! — огрызнулся Хорошев. Но делать было нечего. Полковник, ругаясь последними словами, поплелся вглубь лагеря. Проходя мимо Столярова, он остановился:
— А от тебя, майор, жду оплаты долга. Очень жду!
Когда скандальный полковник сгинул во тьме, капитан подошел к Столярову:
— Ну что же ты, Валерьич?! Ты нас-то хоть предупредить мог? Прикрыли бы тебя!
— Да откуда я знал, что здесь этот г****н появится! — крикнул Столяров. — Он сейчас вообще на севере должен быть!
— Он где хочет, там и гуляет! А то сам не знаешь! — ответил капитан. Потом он обратился к Сергею и Юрию Николаевичу:
— Вам лучше убыть отсюда к своим. Мы, вас, конечно, прикрыли, но если Хорошев сейчас стуканет Урусову, — мало не покажется. Ни вам, ни нам. Вас тут не было, понятно? Идите. В другой раз встретитесь, раз уж шифроваться не умеете!
— Да, надо идти, — выдохнул Сенцов. — Диман! Ты уж прости нас! Подставили мы тебя!
— Да нет, это вы меня простите! Это я вас, скорее, подставил! С Хорошевым у нас старые счеты!
— А сколько ты ему должен? Может, поможем тебе?
— Неважно. Вы, мужики, этим даже не заморачивайтесь! — запротестовал Столяров. — Спасибо, что пришли!
— Поторапливайтесь, поторапливайтесь, быстрее! — заторопил капитан.
— Спасибо, Ваня, что прикрыл, — поблагодарил капитана Столяров.
— Да ладно, было бы за что! Давайте…
— Спасибо, ребята! — поднял ладонь Сенцов.
— Пойдем, я вас провожу, — вызвался Дмитрий.
Они побрели в сторону рыночной площади. Уже трезвеющие, хмурые, они подсчитывали в уме, сколько им осталось спать.
Порыв ветра хлестанул песочной смесью по лицам. Где-то лаяли собаки. Издалека послышались автоматные очереди.
— Вот, гнида! Такой вечер испортил! — с досадой сказал Сергей.
— А кто он такой, этот Хорошев? — спросил Юрий Николаевич.
— Раньше — начальник ГУВД Цхинвальского района. Теперь — один из авторитетов Фракции Внутреннего порядка, — ответил Столяров. — Мусор, короче… Корешится с нашим Урусовым.
— А что за Урусов?
— Бывший начальник особого отдела армии.
— А чем он тебя так зацепил? Что у тебя в Химках?
— Жена бывшая там живет… жила.
— Слушай, Диман, если что понадобится, — заходи без вопросов, — сказал Сенцов. — Прямо ко мне приходи. Слушай, а пошли к нам! Там и продолжим!
— К грузинам?! Нет уж, — замахал руками майор.
— Да ладно, хорош тебе! Или ты «Первого канала» пересмотрел? Нет у нас людоедов! Нормальные люди! Примем как родного!
— Нет, спасибо мужики! Но мне обратно надо! Чем все закончится?!
— Да уж, лоханулись мы по полной программе! — сожалел Сергей.
— Ничего, все нормально! Если бы эта морда не приехала, все было бы вообще хорошо!
— Еще раз извини нас Дима!
— Говорю же, все пучком! Вам спасибо, мужики!
— Ну что, до новой встречи!
— Да, мужики. Завтра увидимся на базаре. Бывайте!
Столяров крепко пожал и руки. На прощание обнялись… Сергей и Юрий Николаевич побрели через площадь к грузинскому лагерю. Грустный майор немного постоял, закурил, глядя вслед соотечественникам. Потом он бросил окурок и двинулся обратно. Там еще осталась непочатая бутылка грузинского самогона. Допить ее, что ли? А потом, когда еще раз получится встретиться с грузинскими россиянами, он проставится по полной!
— …Говорил я тебе, что ничего путного из этой затеи не выйдет! — кипятился Юрий Николаевич, когда они с Сергеем шли мимо безлюдных ларьков. — Вот и человека подвели!
— Да, нехорошо, — соглашался Сергей. — Ну кто же знал?
— «Кто же знал?!» — передразнил его Сенцов. — Думать надо было!
— Ну и что ты думаешь о том, что майор рассказал?
— А что тут думать? Я лично ничему не удивляюсь. Если вспомнить, что в России творилось последние годы, еще мягко все прошло. Я знаешь о чем подумал? Если бы знать наперед, что все так получится, я бы из армии не увольнялся, а в августе девяносто первого двинул бы в Москву и перестрелял бы тех вонючих «демократоров», пока они на демонстрациях выступали. Ей-богу, мне бы одного «рожка» хватило!
— Не помогло бы, — возразил Сергей. — И сам бы сгинул.
— Да и хрен с ним! Или вертолет угнал бы и раз****л бы кремлядей к чертовой матери!
— Стой! — послышался оклик из-за спины.
Товарищи остановились. Сергей обернулся. К ним направлялись «старые знакомые» патрульные
— О, господи! Опять они!
— А, это опять вы? — удивились полицейские. — Ну как в борделе? Девочки нормальные?
— Да мы, командир, до борделя-то не добрались! — улыбался Сенцов, пытаясь казаться более пьяным, чем он был на самом деле. — По дороге откушали!
— Вижу! Документы… Ах, да, не надо.
— Так мы пойдем, командир?
— Идите уж… Спать бы ложились, а то ходите, как бродяги!
— Спасибо! Спокойной вам службы!
— Да уж, дождешься с вами…
К лагерю подошли уже в три часа ночи. Сергей подсчитывал, сколько ему осталось спать.
В темноте у догорающего костра были видны фигуры двух часовых. Сергей уже клевал носом, «летая на вертолете», когда услышал оклик на чужом языке:
— Гачерди! Ромели хар?!
Стоп, как на чужом? Это же грузинский, будь он неладен! Сергей поймал себя на мысли, что за несколько часов отвык от него.
— Русские идут! — ответил Сенцов.
— Николаич, Серго, это вы?
— Да…
— Ну и как сходили?
— Завтра расскажу! Ладно, мы спать. Серега, можешь завтра спать на час дольше! — распорядился Сенцов. — Ох, ребята, дайте воды!
Отхлебнув волы из деревянного ведра, Юрий Николаевич вытер усы и попрощался с Сергеем:
— Ладно, Серега, я спать поплыл! Давай и ты тоже!
— Сейчас пойду, — Сергей перед сном решил покурить. Трубку набивать не стал, свернул бумажку. Он добрел до своей палатки, спотыкаясь. Перед тем, как отбросить окурок, он обернулся туда, где над рыночной площадью небо уже светлело…
Глава 18. Сотник
Этот сон Сергей не забудет никогда. Точнее, и сном-то его не назовешь. Что-то другое… Посидев немного у костра, покурив, он, утолив на ходу жажду, направился в палатку спать. До подъема оставалось чуть менее четырех часов. Придя в палатку, где кроме него жили еще два человека, он рухнул на свое место, даже не залезая в спальный мешок, и тут же провалился в сон.
…Он находился на широкой улице, освещенной желтыми фонарями. На нем, почему-то был армейский бушлат без знаков отличия, берцы, и армейская шапка без кокарды. В руках он держал автомат. АК-47 с деревянным прикладом. Сергей понимал, что он спит, что это сон, но уж больно реалистичный был этот сон. Он помнил и свою грузинскую жизнь, и визит в осетинский лагерь к Столярову, но как-то смутно. Воспоминания о Кети, о детях и вовсе были туманными. Было четкое понимание, что все это было в какой-то иной жизни, не имеющей отношения к нынешнему.
Он был в Москве. Улица была ярко освещена желтым фонарным светом. Была поздняя осень или ранняя зима. Хотя, с нынешними климатическими фокусами и не поймешь, когда зима, когда осень! Дул противный сырой ветер. Метров шесть в секунду… Ночное московское небо было затянуто облаками, лиловыми от городского немеркнущего света.
Что такое? А война? Все только и говорят, что Москва сгорела, что России больше нет! Да вот же Москва! Все тот же серый с выбоинами асфальт, голые, черные, блестящие влагой деревья, высотные здания. Вот только где он? Ах, ну да, конечно! Большие полукруглые опоры эстакады монорельсовой дороги, темный омут пруда по правую руку, за ним нелепое здание летнего кафе, розовый с белым фасад Шереметьевского дворца, рядом кирпичная церковь с зелеными куполами. А по левую руку, через улицу тянулась к небу Останкинская башня, чей шпиль прятался в низких, тяжелых облаках. За платформой монорельсовой дороги угадывался большой массивный прямоугольник телецентра. Почему-то без единого огонька, без единого освещенного окна.