В деревню входили цепью, — под прикрытием танков и бронемашин. Впереди основной группы рыскали бойцы «Дельты». Картина та же, — пустые, брошенные дома, занесенные песком, скрип дверей на ржавых петлях. В домах почти ничего, даже мебели не было. Похоже, кто-то побывал здесь раньше экспедиции Союза, и вынес все, что можно было вынести.

Грохнул взрыв, полетели в разные стороны доски… Одному из американцев показалось, что в доме кто-то шуршит. Недолго думая, в окно он кинул гранату. Оказалось, напрасно.

Люди начинали нервничать. Эта страшная гнетущая тишина запустения заставляла сознание людей искать признаки жизни там, где ее не было, рисовала таинственные силуэты в потемах, чужие приглушенные голоса, скрип половиц в абсолютно пустых жилищах. Ветер скрипел ржавыми петлями, позванивал осколками стекол в гнилых рамах, играя на нервах солдат, и без того натянутых до предела.

Тенгиз и Сергей, слыша стук собственного сердца, истекая потом, подобрались к покосившемуся двухэтажному домику. Вдруг из окна вылетело что-то серое, мохнатое и, несомненно, живое. Взметнулись в небо вороны, с крыши наблюдавшие за действиями людей.

Тенгиз заорал дурным голосом и нажал на спуск. Грохот автоматной очереди в никуда оборвал крик Сергея:

— Тенгиз, хорош стрелять! Это же кошка! Понимаешь, обычная кошка!

— Кошка? — Тенгиз даже не поверил. — Точно?

— У тебя голос, будто ты медведя встретил!

Кошки уже и след простыл…

Когда обследовали половину деревни, в эфире вдруг раздался взволнованный голос американца, одного из тех, что уехал в северную деревню:

— "Blue-1"! Here, strangers! Again, here the five unknowns weapons guarded the entrance to the village! They have machine guns and explosives!

— Что они там говорят? — попытался понять Тенгиз.

Сергей был не силен в английском. Он попытался разобрать в английской речи знакомые выражения, как тут же в эфире пронеслась ответная команда Крайтона:

— This "Blue-1" I forbid you to join the battle! You must move away from the zone of the alleged shooting and wait for reinforcements! I repeat …

А затем передал в эфир уже по-грузински:

— Боевая тревога! — И дальше по порядку кому куда бежать, кому куда ехать, кому встать, занять оборону и не рыпаться. Сергей лишний раз восхитился, как искусно владеет командир сразу тремя языками и как ловко он переходит с одного наречия на другое. Кстати, русский язык его заметно улучшился. Если бы Крайтон жил в России, он бы легко сошел за своего.

…На карте не было дороги с твердым покрытием, ведущей в Ахатани. Вероятно, эта дорога была построена незадолго до войны. БРДМ неподвижно застыла посреди дороги, рядом разворачивал орудие «Страйкер». Возле машин занимали оборону бойцы Экспедиции. В сотне метрах впереди был блокпост неизвестных, охраняющих вход в деревню.

Между БРДМ и блокпостом маячил человек. Он был привязан металлической цепью за ногу. Цепь была длиннющей, тянулась к посту. Человек лет сорока был одет в драные, грязные джинсовые шорты и разгрузочный жилет на голое, в черных разводах тело. Из жилета торчали загадочные проводки, в клапанах угрожающе поблескивали взрыватели гранат, бедра были увешаны тротиловыми шашками и самым разным металлическим хламом. Несчастный размахивал руками, оглядывался назад и истошно кричал по-аджарски:

— Не нападайте! Аллахом заклинаю, не стреляйте! Я жить хочу. Я должен буду взорваться, если вы нападете, и взорву вас! Прошу вас, стойте, где стоите! — ныла «живая мина» на привязи.

С поста тоже кричали что-то… Не разобрать.

Ситуация накалилась, когда позади раздался гул и лязг гусениц. На выручку разведывательной машине катил танк.

Там, на баррикадах поняли, что подезжают новые гости. В бинокль можно было рассмотреть, как там суетятся люди. Раздалась автоматная очередь. Пули высекли каненную крошку недалеко от застывшего в нерешительности аджарца. Тот подпрыгнул, залился горючими слезами:

— Не надо, прошу вас! У нас ничего нет, мы бедные! Остановитесь!!! — «Шахид» нехотя подбирался вперед, оглядываясь на блок-пост. Сделав пару шагов, он спрятался за валун у дороги. Однако новые выстрелы заставили его завизжать от испуга и выбраться из своего укрытия.

Защелкали затворы автоматов. Жерло танковой пушки стало поворачиваться в сторону баррикад.

— Сейчас будет месиво, — прокомментировал кто-то из грузин. В случае реального боя от баррикады осталось бы мокрое место через три секунды. Правда, какие силы сможет выставить деревня, — это вопрос.

Внизу шелестела бурная горная речка, обнимая мокрые серые камни. Она как бы успокаивала обе стороны.

Вперед вышел сержант Гарро, рядом с ним пожилой механик Гермоген. Он, улыбаясь, забросив винтовку за спину, осторожно подошел к заминированному человеку. Гарро поотстал, но держал руки на виду и тоже улыбался во все зубы. Улыбаясь и разводя руки в стороны, он непринужденно спросил у несчастного аджарца:

— Эй, друг, какие проблемы? Зачем нервничаешь? Зачем плачешь? Мы сюда пришли с миром, а не воевать!

— Слава Аллаху, вы остановились! — Аджарец был готов чуть ли не ноги целовать нежданным гостям. — Они вытолкнули меня навстречу вам, чтобы я взорвал вас, если вы приблизитесь! Я так рад, что не будете стрелять!

Аджарец был жалок. Он размазывал покалеченной ладонью без одного пальца слезы и сопли по лицу. Его редкие волосы слиплись на лбу, глаза выражали животный страх.

— Как тебя зовут? — спросил Гарро. — Ты только не нервничай, дружище.

— Аслан… — нервно дергаясь, ответил несчастный.

— Эй, Аслан, а зачем тебя посадили на цепь?

— Потому что на свет появился! — взвизгнул Аслан. — Потому что не смог…

— Не смог что?

Аджарец только махнул рукой и, гремя цепью, отошел к горному склону. Там по горе стекал небольшой ручеек. Он зачерпнул своими грязными ладонями воду и жадно выпил.

— Слушай, Аслан, а с хозяином твоим я могу поговорить? — спросил Гермоген.

— Хозяин там… — махнул рукой в сторону поста страдалец…

…— Держите, друзья! Курите! — Гермоген щедро развязал свой кисет с душистой курительной смесью.

Старшина охранников, Сергили, недоверчиво посмотрел на чужака в чистом, ладном камуфляже, потом посмотрел на своих бойцов, — грязных, изможденных мужчин. Осторожно протянул руку к кисету:

— Со мной закуришь?

— Ты что мне не доверяешь?! Слушай, за кого меня принимаешь?! — возмутился Гермоген. — Матерью клянусь, не имею злого умысла! Так разве гостей принимают?

— Время сейчас такое, — скорбно и, вместе с тем, сердито ответил Сергили. — Если гость на танке приезжает, — еще не известно, что это за гость!

Гермоген горестно вздохнул. Да, время нынче волчье… И эти люди, нашедшие приют в этой забытой Богом и чертом деревеньке, боятся всего.

Когда они, влекомые привязанным за ногу Асланом, только приблизились к баррикаде, этой куче мусора, ржавых железных бочек, набитых землей, рядом с корпусом старого самосвала, этот же старшина дурным голосом закричал, чтобы они легли на землю и отложили все оружие. Иначе взорвут ходячую мину, и все дела! Искушать местных жителей не стали, подчинились. Потом, держа их на прицеле автоматов, их обыскали чуть ли не до трусов. Посланцев Союза выживших поселений поразил вид этих стражников. Уж на что в Союзе было не до жиру, но эти, местные, казались просто оборванцами даже по меркам Армагеддона!

Заросшие, грязные, они были одеты кто в драную футболку, кто в обрывки заводских спецовок, кто в потертые серо-буро-малиновые штаны и жилет на голое тело. Обувь у этих людей, — одно только название, что обувь! Кроссовки, связанные бечевкой, чтоб не развалились, куски резины, примотанные к икрам веревками. У одного только старшины более-менее целые сапоги и серый полицейский камуфляж. И все как один бойцы были обвешаны какими-то цепочками, железяками, старыми армейскими жетонами. Панки, металлисты и прочие неформалы при виде таких «воинов Судного дня» нервно курили бы в сторонке.