При одной мысли об этом царь зашелся, бурля и брызжа беззвучной яростью, и окружавшие его полковники, капитаны и помощники–колдуны, в которых чувство самосохранения одной левой завалило на обе лопатки субординацию и страх перед возможными последствиями их неприглядных действий, прыснули от него в разные стороны под покров леса вместе со своими иноходцами.

 Менее чувствительные или более ответственные не успели порадоваться своей стойкости и оценить преимущества нового положения при дворе: через мгновение тусклый осенний день померк во вспышке рубинового света, и царя окружило дымящееся смрадом пятно выжженной земли радиусом в три метра, покрытое печальными останками органического происхождения, не поддающимися идентификации ни в одной магической лаборатории Белого Света.

 Костей фыркнул, угрюмо зыркнул единственным оком на притаившийся за вековыми дубами генштаб, те неохотно покинули свои укрытия и, принижено пряча глаза и усердно делая вид, что ничего не произошло, снова присоединились к повелителю.

 Опытный придворный знает, когда бежать, а когда не спасет и бегство.

 Естественный отбор, однако…

 «Ладно, подумаю, что сделаю с Атасом, когда поймаю, потом, вечером, перед сном, для успокоения нервов», — решил Костей и вернулся мыслями к невеселому.

 То есть, к Лукоморью.

 Что–то здесь было не так.

 Смерть Чернослова, безусловно, расстроила его планы по бескровному завоеванию этой тупой жирной страны, но не изменила их цели: господства сначала над ней, а потом над всем Белым Светом. Они посмели убить его помощника… что ж. Пусть им же будет хуже. Они могли отделаться несколькими тысячами убитых в бутафорском сражении — теперь счет у них пойдет на десятки и сотни тысяч в настоящем…

 Но ведь и вторжение на их территорию уже идет наперекосяк!

 Во–первых, пограничные разъезды на границе с Сабрумайским княжеством не подъехали к ним — они трусливо помаячили на горизонте и скрылись, спасая свои шкуры, даже не попытавшись узнать, кто они и чего им в их краях надо!

 Конечно, он на их месте поступил бы точно так же, но где же хваленая лукоморская доблесть и отвага, где один против пятерых, которой они прожужжали все уши соседям, и на которую он так рассчитывал?

 Из этого следует вывод, что или они любители приврать сверх меры, или…

 Во–вторых, за те два с половиной дня, что его армия шла по степи, равнине, или полю, или как это у них называется, им попалось шесть деревень — и ни одного жителя! Но это не главное: жители могут проваливать хоть в Вамаяси, хоть в Узамбар, хоть к чупецкой бабушке, пока ему не понадобится пополнение армии… Но ведь дело в том, что они провалили туда вместе со всем скотом и припасами, на которые он, между прочим, тоже рассчитывал при планировании похода! А что не успели вывезти — пожгли!

 Включая собственные дома и даже сено!

 Как будто он не мог это сделать за них, закончив граб… то есть, ко… ка… кна… каф…

 Костей, украдкой глянувшись, выудил из седельной сумки маленькую синюю книжицу — единственный выживший экземпляр из его библиотеки после пожара — и быстро залистал: конфедерация, конфитюр, конфликт, конформизм… конфискация.

 Вот.

 Закончив… ее.

 А если это не крестьяне с огоньком побаловались, то из этого следует вывод, что или здесь до нас успела побывать армия кно… кнок…кокн…

 Не успевшая погрузиться на дно среди прочих вещей, синяя книжица была снова выужена и раскрыта на нужной странице: конкретика, конкубинат, конкур… конкурент.

 Вот.

 Армия… их.

 Или же это значит…

 В–третьих, когда его воинство прошло без боя полученный выжженный кусок полей и приблизилось к лесу, лес встретил их засеками!

 Свежими!

 Он мог бы поклясться, что даже если бы они всем Лукоморьем пошли валить эти проклятые деревья, они не успели бы сделать столько и за два месяца!

 А из этого следует вывод, что если засеки свежие, и если всё Лукоморье не побывало за день до их прихода в этих лесах, то значит…

 С тысячами и десятками тысяч деревьев, лежащих ощетинившись верхушками в сторону наступающей на много километров на восток, запад и вглубь лесов, дорогу выбирать не приходилось. Особенно если она одна. Хоть и покрыта завалами так, что напоминает больше полосу препятствий для… э…

 …конкременты, конкретика, конкубинат…

 Где–то сзади раздался треск ломающихся вековых стволов, грохот падения нескольких десятков кубометров древесины ценных пород на несколько десятков пока ничего не стоящих, но бесценных и необходимых в ближайшем будущем солдат, крики, вопли, звон оружия, рев сигнальной трубы…

 Опять засада, злобно заскрежетал обоими зубами царь, размахнулся и с яростью зашвырнул синюю книжицу в гущу леса.

 Короче, для скачек.

 Игры кончились.

 Невидимый враг вот уже в четвертый раз коварно подкарауливал его войско в самом неожиданном месте, но, вместо того, чтобы принять честный бой, толкал несколько деревьев в десятке метрах от дороги, в самой чаще. Те валились, словно подпиленные, всем весом и кронами увлекая за собой еще десятка два–три своих сородичей — дубов, елок потяжелее, или что им там попадалось под ветки, и на голову пытающихся в панике разбежаться солдат [125] обрушивалась вся флора окружающего леса, иногда вместе с белками, рысями и старыми птичьими гнездами.

 Из этого следует вывод, что или лес в этом районе был поражен чрезвычайно антивоенно настроенным жуком–пилильщиком, или же это значит…

 Или же всё это значит, что о его вторжении врагу было известно заранее, пришел к неутешительному выводу царь Костей.

 Если бы у него было хотя бы на два зуба больше, он бы ими заскрипел.

 - Да поймайте же вы хоть одного мерзавца, наконец!.. — в исступлении зарычал он, и офицеры кинулись исполнять его приказание.

 Если они хоть кого–нибудь схватят, он удивится…

 В первый раз попытка прочесать округу привела лишь к тому, что посланный отряд из двадцати зверолюдей заплутал в лесу во внезапно опустившемся тумане в нескольких десятках метров от дороги, и пришлось посылать помощника–мага с охраной, чтобы отыскать их и препроводить, дрожащих и вздрагивающих от каждого звука громче шепота, в часть. После многих безуспешных попыток привести их в себя, их всё равно пришлось списать в обоз.

 Второй раз поисково–карательный отряд из тридцати солдат пропал без вести. Другой отряд, посланный уже на поиск своих товарищей, обнаружил лишь сапог одного из них у чахлой ивы над гнилым болотом.

 В третий раз карателей завалило не успевшими еще упасть на основные силы деревьями, едва они углубились в этот проклятый лес на двадцать метров.

 Сам же он всю дорогу только тем и занимался, что при помощи своей магии [126] растаскивал завалы, разгонял над их головами несметные стаи чрезвычайно невоздержанных птиц и выравнивал дорогу, перерытую неведомыми врагами так, словно они хотели посадить на ней картошку.

 И это вместо отдыха и планирования наступления!!!..

 Огромный черный ворон на вековом дубе слева поточил клюв о мощную ветку, пронзил царя внимательным, словно оценивающим, взглядом и хрипло, осуждающе, сказал «кра».

 - Кар?.. — поправил Костей, раздражено повернув голову в его сторону.

 - Кра! — во всю наглую глотку упрямо проорал ворон. — Кра! Кра! Кра!

 Костей прожег гнусную птицу ненавидящим взглядом, не задумываясь над тем, что делает, вскинул руку, намереваясь прожечь ее чем–нибудь более материальным, но противная тварь, кракнув издевательски на прощанье, растворилась в быстро спускающихся осенних пасмурных сумерках как бестелесный сгусток тьмы. И огненный луч, вырвавшийся из пальцев царя, лишь бесцельно перерубил ветку, на которой она сидела.

 Ветка, с мгновение по инерции повисев в воздухе, тяжело ухнулась на головы его не успевшей разбежаться в этот раз свиты.

 И он еще размышлял, что здесь было не так?!

 Слепец…