Да. Добро и Зло — относительно, но Честь — абсолют. В омуте безумия есть островок непоколебимости.

— …Не знаю, — выдохнул Лю. — Не знаю! Ты, Рэйден… я запутался!..

Нельзя говорить такое врагу. Лю понимал… и не мог удержаться. Запутался.

Шао Канн едва заметно ухмыльнулся.

— Знаешь, Император, — выступил из укрытия Саб-Зиро. — Я — третья сторона, я не вызываю тебя на дуэль… Позволь сказать.

— Ну? — недовольно буркнул Шао Канн.

— Может, тебе и досталось — но издеваться над собственной женой — все равно гадко, — громко заявил Саб-Зиро.

Лю замер. Лю воззрился на Синдел, с трудом сдерживая вскрик ужаса и отвращения. Потом — на Императора.

— Я — осуждаю — тебя, — раздельно выговорил Палладин Добра. Ставя точку собственной принадлежности и выбора.

Шао Канн не ожидал подобного. Он полагал, что морально сломал дерзкого героя.

Шао Канн заревел, оскалился. Идеальная красота полиняла в жуткую гримасу.

— ТОГДА ПУСТЬ НАЧНЕТСЯ БОЙ! — возвестил он.

Откуда ни возьмись возник молот. Молот описал дугу, едва не приземлившись на макушку Лю Кэнга. Но Чемпион недаром завоевал свое звание, он уклонился от рокового удара…

(Финголфин… против Моргота и его Гронда!)

Правда, голыми руками…

Не совсем. У Лю — его Свет.

Огненный залп врезался в Шао Канна, заскрежетал о смуглую кожу Императора. Тот завыл, топнул. Исполинская нога впечаталась в живот Лю. Чемпион коротко взвизгнул от боли, но заставил себя прыгнуть вверх. Его носок со всего размаху воткнулся в переносицу Шао Канна, разбрызгивая неестественно-синеватую кровь из носа Императора.

— ТЫ УМРЕШЬ, НАСЕКОМОЕ!

Молот проехался, едва не раздавив Чемпиона. Лю нырнул между ног Императора.

(насекомое? Что ж, слепни малы — но больно кусают!)

Сгусток огня-Света шибанул в затылок противника. Кулак Шао Канна засвистел возле предпологаемой физиономии Лю, но безуспешно.

Лю Кэнг забежал на Трон, оттуда сиганул прямо на шею десятифутовому оппоненту. Прием отдавал сумасшедшинкой — веселой, разнузданной, словно затея с ездой на кентаврах… но тогда ведь сработало, верно?

Император ревел, будто стадо медведей. Лю молотил его быстрыми, обжигающими ударами — по изумрудным глазам, по омерзительно-правильно очерченному рту…

(убрать сходство с Рэйденом, а?)

Ляжками Лю стискивал шею врага. Мышцы Шао Канна напряглись, сам он тщился стащить с себя ненавистного юркого "жука".

Жук кусался. Чувствительно.

Ногтями Лю раскровянил щеки, губы и подбородок Императора. Он будто снова надел маску — теперь иссиня-багровую, влажную, истекающую. Божественный лик исказился, словно сама Башня не допускала красоты внутри себя — даже у ее хозяина…

— ААА!! — орал Шао Канн — от ярости. Он нагнулся, стряхивая с себя назойливого Лю… он растопчет его, размажет…

Поединок все больше трансформировался в безумие.

Противоречие каким-либо Правилам, Лю?.. Ты отступил от них, потому что Правила — это рамки… а на войне все средства хороши!..

Саб-Зиро пригнулся.

Битва-гротеск творилась прямо перед ним, близко… Отчаянно-близко. Гротеск выжирал крупицы реальности. Лю и Шао Канн срослись в единый красно-зеленый комок, невозможно разобрать, кто есть кто — и на чьей стороне капризная Фортуна.

Саб-Зиро не имел права вмешаться.

Пускай Турнир давно переродился в пародию на себя, кое-какие постулаты верны всегда… вроде Чести.

Он снова покосился на Синдел, молчаливо раззявившую протухший провал рта.

Освободить ее. Изощренный хохот Башни гремит в барабанных перепонках, и Лю с Шао Канном — сшитое намертво дерюжной бечевой паранормальное выродившееся создание… но он поклялся освободить Синдел.

(я один… в состоянии разомкнуть ее цепи… почему?)

Не время размышлять.

Шао Канн стряхнул Лю, тот шмякнулся, будто перезревшая груша. Он с удовлетворением осмотрел результаты работы: рожа Императора представляла собой кровавое месиво — с все еще колючими, игольчато-эмеральдовыми глазами. Они не гаснут…

Никогда.

Шао Канн замахнулся молотом.

Лю ринулся на него, опережая многотонную металлическую махину.

Они снова завязались узелком бесконечного Боя.

Турнир — это вечность, подумал Лю, в сотый раз — автоматично, копированно — отражая атаку Императора и возобновляя собственную. Боги добрались до них, Боги покарали их — победы не видать никому, только тяжелое дыхание — свое и противника, запах пота, мелкие фонарики боли… и наслаждение от корчащейся под кулаком вражеской плоти.

Так. Будет. Всегда.

Лю растянулся от подножки Императора.

Боги скучающе перевернули страницу.

(Китана?..)

— ОНА МЕРТВА, ЧЕМПИОН, — садистски прохрипел Император истерзанными губами.

Китана сложила тонкие руки на груди. Вокруг расхаживали Хэлгеайни… радостные. Китана посинела, ее кожный покров уподобился оттенком костюму… а они пели песни, довольные собой. Они не нарушат слово, они принесут ее по первому же зову повелителя… правда, немного застывшую, и пальцы ее — одеревенели, но мороз сохраняет от разложения, и Лю, наверное, еще поцелует навечно сомкнувшиеся уста…

Такие холодные.

Мертва! — выкладывались мерзлые кристаллики под кожей. — Мертва!

— Китана! — позвал Лю.

(Хэлгеайни… они ведь — слуги Шиннока, им нельзя доверять… они убили ее)

Лю остановился. Бешеная пляска-дуэль потерпела неудачу. Ему закатили самое жестокое "фаталити". Китана — мертва — Китана — мертва.

Мысль корежилась, словно танец змеи под дудку заклинателя.

Молот Шао Канна прочертил полумилиметровое приближение. Лю представил, как его мозги размажутся серовато-розовым месивом… и он предположил, что они распределятся в предложение "НЕТ! ОНА ЖИВА!" — глупое и бесполезное…

Не через все можно перешагнуть.

Китана — в запретном списке, и Шао Канн знает, чем пронять Лю…

(пронять?!)

Вот именно. Шэнг-Цунг или он, все — старый набор приемов… несмешной и неоригинальный. Лю припомнил Смоука и какую-то девушку, что доставали Саб-Зиро…

(Император — лжет!)

Китана — жива!

— Лжешь! Жива! — заорал он, в последнюю наносекунду уклонившись от роковой глади молота, весь обращаясь коронным "велосипедным пинком", направленным в солнечное сплетение Шао Канна.

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! — разъяренно прорычал Император.

…Саб-Зиро крался, едва ли не ползком. Чокнутые дерущиеся заполонили собою даже бесконечность зала. Ноги Лю, молот Шао Канна и выкрики обоих разметались стайкой вездесущих птиц.

Саб-Зиро не участвовал, потому что дуэль — это для двоих… третий лишний…

(как много ситуаций, когда третий — лишний…)

Но с Синдел и Реином — не в их числе. Он — третий, но он — надежда двоих…

Тяжелые ступни Шао Канна едва не проскакали по нему. Саб-Зиро рухнул на пол, перекатился, благополучно увернувшись. Сверху посыпались обломки камня. Здоровенный шмат янтаря плюхнулся в двух сантиметров от шеи Саб-Зиро, вспоров обсидиановый пол, точно гильотиной.

Шао Канн и Лю синхронно повалились на пол. Саб-Зиро перевернулся на живот, пытаясь разглядеть, кто же побеждает…

Бесполезно. Никто — цикл вечен.

(ладно… сейчас — Синдел…)

До злосчастной королевы Эдении оставалось около десятка шагов. Их Саб-Зиро преодолел двумя громадными скачками — пусть с риском для жизни, зато быстро.

Потом он был вынужден вжаться в стену: Лю и Канн вновь заметались, будто вирус взаимной ненависти вступил в свежую фазу активности. Оба были окровавленны, Лю далеко отстранял левую руку, она болталась с гнусным скрипом сломанной — размолотой в крупу — кости. Из огромных вздутых вен Шао Канна хлестала кровь.

— Я САМ УБИЛ НАСТОЯТЕЛЯ ТВОЕГО ХРАМА! — проорал Император, громя отшлифованный пол кувалдой. — ТЫ — СЛЕДУЮЩИЙ!

— А я прикончил твоего придворного колдуна! — парировал Лю, передразнивая врага. — И ты — следующий!..

Дальше Саб-Зиро не слушал.

Он осмотрел Синдел, и понял, почему Реин говорил, будто он один в состоянии разомкнуть ее цепи.