Будучи в рабстве у Шэнг-Цунга, Кэйно не оставался внакладе: допустим, от аналогичного задания, связанного с этим странным замораживающим все и вся парнем, он уже урвал солидный куш. Наклевывался новый, возможно еще крупнее.

Удивительно, как некоторые ценят башку того типа. Сам Кэйно за "объект" не дал бы и дохлой мухи. Но его дело маленькое…

А денежки ждут — большие. Он захихикал. Мелкие твари Башни застрекотали в ответ, ему в лицо шлепнулся крупный нетопырь. Кэйно сдавил зверька, размалывая тушку в желе. Он слизал кровь.

План "Б", план "Б". Как все-таки весело работать на Настоящих Плохих Парней!

Насвистывая, Кэйно, ткнул браслетом в условленную точку на одной из колонн: герб дракона, и портал засосал его из Внешнего Мира.

Саб-Зиро в третий раз очутился на до зубной боли надоевшей щербатой ступеньке. Вокруг, подтвержая теорию искривленного пространства, висели и стояли картины, изученные им до мельчайших деталей.

Он бродил по кругу, не находя отведенного им помещения. Он спросил себя, что будет, если он наткнется прямо тут на Шэнг-Цунга… и оставил эту мысль в покое.

Скоро рассвет. Необходимо вернуться.

Приглашающе раззявилась инкрустированная золотыми каплями дверь, обещающая желанную цель. Но в четвертый раз он не дал себя провести, царапул ногтями по абсолютно глухому булыжнику напротив.

Булыжник поддался, выгнувшись кошачьим лазом, диаметром около дециметра.

— Черт, — шепотом ругнулся он. Башня насмешничала над ним чересчур нагло. В такую дырку протиснулась бы разве его рука — и та до локтя.

Иллюзии. Башня — многослойная ткань лжи, и она уже сама не отличает сбои от истины. Ловушкой задумали ее архитекторы, тление Шао Канна — свело с ума. Здание догнивало заживо в его раковине, порождая тягучий гной полчищ монстров и сонмы иллюзий.

Все, чего касается Шао Канн — прах и тлен.

Саб-Зиро изо всех сил рванул края отверстия. Оттуда пахнуло приторным ароматом кладбища, но отступать некуда. Ибо он попался в ленту Мебиуса и обречен бродить по маршруту лестничные пролеты — щербатый коридор, пока не умрет от жажды и голода. Словно в подтверждение данной догадки из-под роскошной золотой двери вывалился почерневший от старости скелет.

"Кому-то не повезло", — все еще спокойно подумал Саб-Зиро.

Кошачий лаз растянулся, увеличившись где-то втрое. Он с опаской попытался двинуться по черному кишкообразному тоннелю… удалось.

Извиваясь, точно змея, меняющая кожу, он пополз по влажной слизи лаза, искренне надеясь, что не застрянет: он умел проникать через какие угодно преграды, но тоннель явно был рассчитан на гораздо более худощавого человека. Точнее, не на человека вовсе.

Он никогда не страдал клаустрофобией или чем-то вроде того, но ему сделалось не по себе, когда в один неприятный — жуткий, ужасный — момент он осознал: впереди тупик. А хода назад — нет.

Лбом он подтолкнул паучью тьму. По векам пробежали мокрицы, одна сунулась в рот. Он выплюнул насекомое, но на языке осталось мерзкое безвкусие хитинового панциря.

Саб-Зиро был награжден: "тупик" рассеялся. Тусклые пляски факелов почудились ярче солнца. Он едва не рванулся прочь из гнусного тоннеля… и сумел сдержать себя. Он услышал голоса.

Саб-Зиро сфокусировал взгляд. Это же Тронный Зал Шао Канна! А вот и королева Синдел… почему она здесь?

— Почему? — кто-то задал его вопрос.

— Реин, я не могу. Я возрождена лишь благодаря чарам, и Шэнг-Цунг с Шао Канном имеют полную власть надо мной. Я очень редко прихожу в себя… как сейчас. Реин, прости…

Синдел поднялась с шелковой подушки. Фиолетовый ниндзя, стоящий в двух шагах от нее, протянул руки женщине… но она отстранилась.

— Синдел, ты — это ты!

— Неправда. Я умерла много тысяч лет назад, и теперь я — воскрешенная плоть. Без души. Душа у Шэнг-Цунга. Я никогда не… — она сбилась, пряча лицо в ладонях. Реин ссутулился, по-щенячьи умоляюще взирая на Синдел.

— Королева моя, мы все во власти тирана, служим ему… но нельзя же вот так… не бороться, покориться… Синдел, пожалуйста… он видит в тебе Силу для окончательного завоевания Земли, и если ты сдашься… он станет всесилен… неужели ты позволишь, Синдел?

— Это не мой выбор, — хрипло выговорила Синдел.

— Не твой выбор? Ты прячешься за собственной смертью, Синдел! — крикнул Реин. — Тебя лишили твоего царства, а ты — совершила суицид, а?! Ты покинула живых, бросила нас! Ты — Сила?.. Ты слаба, Синдел!..

Он швырял оскорбления, точно сухую бумагу в костер. Напрасно.

— Ты прав, Реин. Я видела, как Шао Канн растерзал моего мужа, я видела, как он осквернил мой мир и забрал мою дочь… и я не сумела ответить. Я покончила с собой. Я была слаба тогда, с чего ты взял, что сделалась сильнее теперь?.. Прости меня, Реин… не во мне ищи противоядие, ибо я — мертвый меч в руках тирана… — Синдел прижалась к величественному надменному Трону, сползла вдоль него, уткнулась переносицей в колени, затянутые в сиренево-черные сапоги. — Уходи, Реин…

Эмоции фиолетового ниндзя стушевывались маской, но даже Саб-Зиро из его укрытия почуял разлом отчаяния, страшный, словно смертный приговор. Словно скрип виселицы и мерное покачивание бечевы-петли.

Реин подчеркнуто-церемонно раскланялся с королевой и рваными, неверными шагами покинул Тронный Зал. Синдел всхлипывала. Саб-Зиро представил, как из ее закатившихся глаз трупа вытекают горячие живые слезы, и его куснула острая жалость. Синдел ассоциировалась с Рокси, растерзанной и такой печальной, обиженной на собственную гибель.

"Ты стал настолько чувствующим, убийца?" — сыронизировал его внутренний голос, но он дал серьезный ответ: "Да".

Воистину Смертельный Бой — это Бой страдающих.

Выплакавшись, Синдел взмахнула растопыренными кистями, точно крыльями. И впрямь — взлетела. Она распахнула какое-то верхнее окно и шагнула туда.

Подобно самоубийце.

Саб-Зиро наконец-то покинул убежище. Отряхнулся, будто мокрый пес: скользкая грязь, обрывки мха и паучьих лапок налипли на одежду, кожу и волосы, он мечтал поскорее смыть их.

И он точно представлял, куда идти. На сей раз, Башня не выкидывала шуток, он благополучно добрался до их "гостиной".

"Я вроде захлопнул за собой дверь?" — он остановился у зияющего проема. Захлопнул. Он профессионал, не оставляет столь нахальных улик.

Зато кто-то — да.

Он неслышно вошел, готовый к возможной атаке. Ее не последовало. Все тихо.

"Разберусь потом", — принял он соломоново решение.

Металл курка скользнул под пальцами. Кертис Страйкер стиснул оружие до белизны в костяшках. Аналогично сомкнулись и его челюсти.

(почему? Почему я — сегодня…?)

"Небольшие коррективы". Так обозвал это клятый колдун, и Лю Кэнг заорал, что тот не имеет права…

(Древние Боги! Древние Боги установили Правила, а не ты!)

Но Император заставил замолчать даже правдоискателя Лю. Прорези в черепе-маске подобны залпу нервно-паралитического газа, а воля "гостей" — конфетная обертка, блестящая и бесполезная. Как все просто, если ты Хозяин ситуации. Экспериментатор контролирует выводок шимпанзе, помечая красным маркером кого именно умертвить вначале. Крестики иногда мигрируют.

Можно сколько влезет декларировать права животных, но в результате в жилы обезьянкам вгоняют яд.

Поединок Кэйно и Джакса заменен им и Реином. Нет значения, который из десятицентовиков разменять первым.

Ареной Битвы на сей раз являлось каменистое ущелье. Не в пользу Страйкера: у Реина было много шансов скрываться за буграми и крошащимися выступами от пуль. И от гранат.

(кстати о гранатах… что там насчет физики, Кертис? Эта кучка камешков грохнется на башку вам обоим, если вдарить доброй порцией тротила…)

Да. Замечательно. Может, заодно и Шэнг-Цунгу с Шао Канном пара глыб по лбу врежет. Ради данной перспективы стоило попробовать запалить малышку РГД.

Вездесущие эденийцы покрикивали из относительно безопасных "зрительских" расщелин. Кертис припомнил инструкции его тренера: "В горах даже громкий чих способен обвалить на тебя оползень. Потом доказывай, что у тебя аллергия или еще какое дерьмо".