— Это мышь забралась сюда и все время нарушала работу машин. Но что я сделал?

Грохот становился все сильней и сильней, люди земли, бледные, испуганные, прислушивались. Лорд бормотал:

— Да здравствует революция! И вдруг гробница закачалась.

— Океан! — закричал Стиб.

Гробница дрогнула и перевернулась. Люди смешались в кучу, предметы полетели на них, свет погас, и гробница куда-то поплыла…

Когда Стиб очнулся, в гробнице был полный мрак. Толстое стекло над склепом человеколошади не пропускало света, только едва заметно блестело в темноте. В это время Стиб услыхал, что кто-то пытается зажечь спичку.

— Кто здесь? — спросил Стиб.

— Человек, который более других хотел бы, чтобы Атлантида оказалась сном, — ответил ему ровный и спокойный голос лорда Эбиси.

— Где мы?

— Не знаю. Похоже на то, что мы плаваем.

Лорд зажег спичку. Лицо его, как и голос, было спокойно. Катастрофа вернула ему рассудок и самообладание.

Стиб, морщась от боли в ушибленной руке, подошел к Сидонии и Тому. Они уже открыли глаза. Гробница мерно покачивалась. Никакие звуки не проникали в нее. Только обломки вещей говорили о катастрофе. Сколько бы раз гробница ни перевернулась, теперь она снова приняла нормальное положение, — тяжелый склеп пророка, крепко привинченный к полу, находился внизу.

— Как вы думаете, можно открыть иллюминатор? — спросил Стиб, когда радость от того, что все оказались живы, несколько утихла. — Спичек ведь скоро не хватит. Попробуем. Если покажется вода, мы его закроем.

Том влез на склеп и начал медленно и осторожно отвинчивать иллюминатор. Стиб все время спрашивал его, не показывается ли вода. Том отрицательно качал головой и продолжал работать. Вдруг он отнял руки, и в гробницу хлынули потоки ослепительного света. Том, а за ним все остальные вскарабкались на площадку. Вокруг расстилался спокойный океан, волны шептались и лениво плескались о гробницу. Солнце, настоящее живое солнце стояло высоко в небе, заставляя щуриться. Голубое настоящее небо раскинулось над головой. Сидония заплакала от радости. У Стиба и Тома тоже навернулись слезы. Спокоен был только лорд. Он сказал:

— Господа, научитесь ничему не удивляться. Все очень просто. Солнце — вполне нормальное явление. Нас выбросило к нему, как пробку. Конечно, гробница могла разбиться по дороге, но счастье, очевидно, на нашей стороне.

— Счастье? Чье счастье? — громко спросил Стиб и посмотрел на Сидонию.

Конечно, это было его счастье. Он прочел это в глазах Сидонии. Он подошел к ней и прошептал:

— Это наше счастье, Сиди.

Она не протестовала. Ведь он спас ее. Она опустила голову, и Стиб, понимая ее чувства, от счастья готов был еще раз опуститься на океанское дно. Сумрачен был только Том. Он подошел к краю площадки, но посмотрел не в небо, а вниз, в океан, где остались могилы Антиноя и Рамзеса. Но сквозь волны ничего не было видно.

Лорд повернулся спиной к солнцу и сказал, обращаясь ко всем:

— Господа! Прежде всего — осмотрим гробницу. Мы около земли, но еще не на земле.

Они спустились в гробницу. Никаких съестных припасов там не было.' Жажда и голод уже слегка давали себя знать. В поисках путешественники открыли шкатулку, стоявшую под головой скелета пророка. Лорд извлек рукопись, удостоверился, что она написана на староанглийском языке, и прочел:

«Нет, я никогда не примирюсь с мыслью, что мне придется навеки остаться в этой проклятой стране. Пусть хоть прах мой вернется к солнцу, от которого отвернулись атланты. Постройте для меня не гробницу, а корабль железный, каждую минуту готовый к отплытию. Верю — ничто не удержит меня здесь. О, ни лилипуты, ни бробдиньяки, ни презренные иеху не были мне столь отвратительны и ненавистны, как эти убежавшие от солнца нечестивцы! О Англия, родина моя, даже ты милее моему сердцу!..»

— Гулливер! — закричал Стиб.

— Он, — сказал лорд. — Я никогда не думал, чтобы кто-нибудь, кроме нас, побывал в Атлантиде. Но, конечно, только он один мог решиться на это. Кто же еще спустился бы туда добровольно?

Том хотел возразить, но промолчал. Он держался вдалеке от остальных. Он чувствовал, что между ним и другими медленно открывается пропасть. Он не понимал еще, в чем дело, он был слишком юн. Он думал только о том, что никакая пропасть не разделила бы его с Антиноем, Рамзесом, каменщиком и даже всеми потребителями…

Счастье Стиба было действительно очень велико. Последнее путешествие люди земли совершали при исключительно благоприятных условиях. Они скоро пристали к какому-то островку, высадились и накинулись на бананы. Пока они насыщались, гробница Гулливера медленно отплыла от острова. Когда они заметили это и бросились к ней, она была уже далеко. Попутный ветер уносил ее к югу. Прах путешественника, при жизни не знавшего покоя, поплыл искать себе приюта под солнцем. Может быть, он хотел достичь полярных льдов, где нет ни лилипутов, ни атлантов, ни даже людей, подобных Стибу, Сидонии и лорду. Во всяком случае гробница скрылась с глаз путешественников. Они невольно вздохнули.

Их подобрал какой-то американский корабль. На пароходе они узнали, что в мире — война и что все забыли об экспедиции в Атлантиду. Они переглянулись. Когда они остались одни, лорд сказал:

— Господа, мы тоже должны забыть об Атлантиде. Никто не поверит нам. А если бы и поверили, то у каждого из нас есть обстоятельства, которые лучше скрыть. И что мы ответим на вопрос о гибели профессора и Бриггса? Дадим же друг другу слово никогда и никому не проговориться об Атлантиде.

Сидония вздохнула. Потом она взглянула на Стиба и молча протянула ему руку. Стиб в восторге ответил за нее и за себя:

— Конечно, мы никому не скажем. Том молчал.

Они прибыли в Нью-Йорк. Сойдя с пристани, они остановились. Здесь им предстояло расстаться. Лорд Эбиси первый взглянул на часы и сухо сказал:

— Мне надо зайти к нашему консулу. До свидания. Желаю вам счастья.

Он приподнял шляпу и сел в автомобиль. Том посмотрел ему вслед, потом снял свою рваную шапчонку и поклонился Сидонии.

— Куда ты, Том? — спросила она. — Ты останешься со мной, ты будешь снова моим личным секретарем…

Том смутился, покраснел и что-то пробормотал. Потом он оглянулся и сказал:

— Нет, мисс. Прощайте. Мне нужно… мне нужно почистить сапоги… Вот сидит потребитель, то есть чистильщик. Я почищу сапоги у него. Вам не стоит ждать меня… Прощайте, мисс!

Он как-то странно поклонился, глаза его блеснули, но он потушил этот блеск и отошел. Он подошел к чистильщику сапог и поставил ногу на его ящик. Сидония взволнованно смотрела ему вслед. Она хотела крикнуть, позвать его, но Стиб слегка сжал ее локоть.

— Оставьте его, Сиди, — прошептал он. — Он не пойдет с нами. Он прав. Он был бы только живым укором для нас и помехой нашему счастью.

Сидония поняла. Еще несколько минут она смотрела на спину мальчика, которому чистили сапоги. Щетка шмыгала по его ботинкам, а он смотрел вверх, в настоящее небо, и о чем-то думал. Пожилой человек привычной рукой наводил блеск на его старые сапоги. Том не интересовался работой, он охладел к своему ремеслу. Но если бы он или Сидония взглянули в лицо чистильщика, они узнали бы в пожилом человеке бывшего миллиардера и жениха Сидонии, мистера Визерспуна. Война сыграла с ним злую шутку, разорив его на пароходных акциях. Они упали после изобретения Стибом Атлантиды, он скупил их, была объявлена война, они так и не поднялись, но даже упали еще больше, — и он разорился. Но он не забыл о былом величии. Чисткой сапог он сколотил себе небольшой капитал в несколько долларов и приобрел на него две автомобильные шины. Пока война не окончилась, на шинах можно еще разбогатеть…

ЭПИЛОГ