Орфей задумался.

— Трудно судить о наших возможностях, пока мы ими не воспользуемся. Правда? То, что ты хранитель главной реликвии, я знаю наверняка, но то, что она в себе таит и мне не ведомо.

— Так вроде все в строжайшей тайне держится. — Катя подозрительно прищурила глаза.

— Просто я долгие годы, кое-что хранил для тебя.

Катя вдруг вспомнила рассказ о том, что гонцы под видом бродячих музыкантов отправились на поиски хранителей, что бы передать им священные реликвии.

— В связи с выпавшей мне долей, к счастью моему и к моему разочарованию, никто не мог насладиться моим пением. Такова плата за мой дар. Но как-то, очень давно, я взмолился нашему владыке и склонил гордую голову перед королем. Государь великодушен. Он позволил мне быть услышанным. Но это могло случиться лишь однажды.

Катя оглядела спящих: на их лицах играла блаженная улыбка, а снились им, наверняка, исключительно цветные сны.

— Я слышала, как вы поете, — гордо произнесла девушка.

Орфей довольно улыбнулся. — Король выполнил свое обещание. Теперь выполню и я свое.

Тонкая бледная рука с длинными словно палочки дирижера пальцами, потянулась к гибкой шее, и через прозрачную ливрею вытянула серебряную цепочку. На ней сверкало кольцо. Орфей аккуратно, словно самое дорогое что есть в его жизни, положил кольцо на ладонь и протянул его Катерине.

— Каждому из нас не выпадет той ноши, которую мы не сможем унести. Если ты смогла что-либо поднять, то это для тебя…

Словно магнитом тянуло хранителя к кольцу, ибо имена их звучали одинаково.

Орфей мелодично продолжал- Но конечно, на любом пути мы устаем, особенно если он не близок… Но помощь будет приходить именно в такие моменты… в моменты, когда захочешь отступить… остановится или вернуться обратно…все остальное время, в наших силах… действовать самостоятельно…

— Эй! Лежебока! Вставааай!

Катя открыла глаза. Над ней стоял рыжий книгочей и весело улыбался.

— Ты чего орешь?

— Просто ты спала дольше остальных.

Катерина приподнялась и огляделась: раннее утро; в лучах восходящего солнца просыпались люди; сказка, что ещё ночью гостила на этой поляне, уступила место заметной грусти.

— А где орфей? — удивилась Катя.

Книгочей пожал плечами. — Не знаю.

— А он вообще был?

Марк опять пожал плечами. — У меня противоречивые ощущения. Но мне снился сон… или это был не сон? Он пел песню, о дружбе.

— Он пел песню о любви, — вмешалась Ольга, собирая в ершистый ком полосатое одеяло. — Я тоже его слышала. И он был похож на Орландо Блума. И это был не сон.

— И я его слышал, — запищал Фобос. — Он пел о наваристой похлебке. Так что брешут, все те, кто говорит, что Лаудату нельзя услышать. Вон, каждого на этой поляне спроси и каждый его слышал. Ох, зря бранил своего прадеда Феактиста… слышал и он орфея все-таки.

Часовщик Вира, сгружавший собранные вещи на сильную спину болтливого кентавра весело засмеялся.

— Голос орфея, как колыбель. Всем кто уснул грезилась его песнь. Говорят услышать наяву его пение суждено лишь одному человеку.

Катя довольно вытянула шею, искренне предполагая, что именно ей.

— Кому же?

— Хм, — Феарольф задумался. — Я не обо всем знаю. Разговоров по этому поводу никто никогда не вел. Знаю лишь одно, однажды любому должно повезти. И Лаудату не исключение. Великий дар, никогда не бывает проклятьем. Испытанием да, но никак не проклятьем.

Катя бодро поднялась и подозрительно огляделась, пытаясь вычислить, что было наяву, а что приснилось. — Ясно, потому что мне он тоже пел… и мне казалось, что это было наяву.

— Мне тоже так казалось, — Марк широко улыбнулся и весело задергал бровями.

— И мне! — поддержала книгочея блондинка.

Катерина лишь пожала плечами.

— Он мне даже подарил кое-что, — прошептала Ольга и полезла в сумочку, которую после инцидента в торговом центре, больше не выпускала из рук. — Золотую расческу. Где же она?

— Эй-эй, — возразил Марк и запустил руки в карманы. — Мне он, между прочим подарил золотую лупу.

После тщетных попыток отыскать подарки орфея блондинка и книгочей расстроено смолкли. Песнь, услышанная ими всего лишь пригрезилась ребятам, выдавая желаемое за действительное.

— Куда она делась? — удивилась Ольга.

— Боюсь, и не было ее вовсе, — разочаровался Марк. — Как и моей золотой лупы.

Феарольф постучал книгочея по плечу.

— Ребят, давайте поспешим вернуться. Если Горвин не застанет свою внучку в безопасности, боюсь каждый из нас, получит по шее.

— Это точно, — усмехнулась Катя и ради интереса пропихнула пальцы в узкие карманы потертых джинс. Что-то гладкое и круглое оказалось на дне тряпичного тайника.

— "Кольцо"? — напугалась она.

Еще мгновение и цепкие пальцы вытащили бы холодный метал, но полюбившийся ей рыжий парень, разочарованно выдернув руку из своего кармана, имел неосторожность выкинуть ярко-желтый шейный платок на черную землю.

— Марк? — шепнула Катя и поспешила поднять охристый предмет, выдающий принадлежность ее друга к ненавистному здесь магистериуму.

Книгочей обернулся и неловко посеменил к красноволосой девушки.

— Служитель магистериума! — раскатом грома пронеслось по поляне. — Держите ее!

Коренастые бородачи с тяжелыми секирами в руках быстро обступили первого хранителя.

— Что? — оглядевшись, удивилась Катя. — Я не…

— Служитель магистериума! Шпион! Держите ее.

Все магические существа, что были на поляне, в считанные секунды оказались рядом с Катериной, направив на бедняжку свое оружие и отрезав первого хранителя от ее друзей.

— Книгочей? — произнес высокий эльф, первым распознавший в красноволосой девушке шпиона.

Катя тут же выкинула желтый платок, но поступок этот был не оценен.

— Да нет же, я не книгочей, — попыталась оправдаться девушка. — Это ошибка.

— Ошибка? — удивился высокий эльф. — Как же?

Катерина сквозь толпу нашла испуганные глаза Марка и поняла, что вряд ли сможет объяснить, почему в ее руках оказался этот платок. Она подняла руки вверх, стараясь выглядеть, как можно более послушной.

— Вот блин-гоблин, — вздохнула она.

Один из бородачей заговорил фальцетом. — Как смела ты пробраться сюда, в сей скорбный для нас день?

Катя пожала плечами. — Я не знаю, что вам сказать. Если я скажу что я не книгочей и этот платок не мой, вы же мне не поверите. Я подняла его просто.

— Подняла? — засомневался высокий эльф. — Вполне возможно. А кто ты, как звать тебя, и откуда пришла?

— "Сказать им, что я их надежда и опора? Пусть будет стыдно"- подумала Катя, но не решилась это произнести.

— Молчишь? — тыкнув тупым концом секиры в бок девушки, усмехнулся гном. — Казнить ее!

— Казнить? — вскрикнула Катя.

— Казнить! Казнить! Казнить!

Красноволосая девушка больше удивлена была, нежели напугана.

— Да вы сума посходили? Что значит казнить? Главное за что?

— Никто никого, казнить не посмеет, — послышался властный голос.

Из толпы вышел знакомый многим часовщик Феарольф Вира. Народ тут же успокоился и смолк.

— Не думал, что после смерти короля в его народе на следующее же утро проснется кровожадность.

— Вира это шпион магистериума, — проворчал гном. — Неизвестно, что выведывал тут. Она осквернила своим присутствием память короля. Магистериум пачкает все, к чему прикасается.

Марк обиженно опустил голову, обливая себя тоннами осуждений за невнимательность.

Феарольф уничтожающе посмотрел на бородача.

— Гномы полагают, что кто-либо из магистериума способен затмить свет короля? Есть что-то большее Его святости?

Ворчливый гном потупил взгляд и не нашел, что сказать.

— Вы все, верно позабыли заветы нашего государя? — Феарольф возмущенно оглядел присутствующих на поляне. — Если кто-то и нарушает правила установленные нашими державами, то судить его должны не вы.

— Ты прав, — согласился высокий эльф. — Одноглазый судья пусть решает ее судьбу.