Наверное, первоначально все пудели были белыми, черными, ну, может быть, еще коричневыми. Вот три основных цвета. (Могла ли норка думать, что в процессе селекции она станет цвета лаванды?)

То же самое с пуделями. Они жили себе – белые, черные, коричневые, – пока какому-то селекционеру с пылким воображением не пришло в голову вмешаться в естественный ход вещей. И он скрестил черного с белым. Вуаля! Родились серые дети. Тогда он скрестил серых с белыми. Угадайте, что получилось? Серебристо-серые! Белый с коричневым дали потомство цвета какао. Естественно, на каком-то этапе должен был появиться брак: белый экземпляр с коричневым ухом. Зато его братик и сестричка вышли априкотами – натурального абрикосового цвета. Приходилось идти на издержки. Разумеется, это не значит, что бело-коричневый симпатяга непременно подлежал утоплению или его бросали одного в сердце пустыни. Не стоит понимать так буквально. В конце концов, его тоже можно держать как домашнего любимца, но до конца своих дней он останется не признанным Американским клубом собаководов. А это знаете, какая моральная травма для бедной псины? Даже если хозяин скрывает от нее такое пятно в ее биографии, первый попавшийся горластый пудель на улице не задумается выложить ей правду-матку!

Находятся подвижники, которые уходит в глубокое подполье, дабы избежать нежелательных встреч. Иногда они забрасывают петициями своего сенатора, требуя равноправия для разношерстных пуделей.

Однако на данный момент о каком-либо прогрессе в умонастроениях АКС говорить не приходится.

Остается добавить, что пятнистые экземпляры встречаются чрезвычайно редко; их не очень-то любят выставлять в зоомагазинах.

Пришлось исключить их из списка.

Черного пуделя я не хотела, а белого трудно содержать в идеальной чистоте. Коричневые не вызывали в моей душе ни малейшего трепета. Оставались еще абрикосовые, серебристые, бежевые и даже цвета фуксии.

Я приняла окончательное решение, когда познакомилась с Растяпой. Это был очаровательный, ухоженный экземпляр с серебристой шубкой. Его хозяйка, Эдит Катлоу, заверила меня, что мать Растяпы примерно через семь месяцев принесет новых щенков, а пока я могу записаться на очередь. К несчастью, я не отличаюсь особым терпением и не умею довольствоваться своей фамилией в списке. Меня не устраивает сидеть сложа руки и ждать, когда родится мой пудель. Я просто нутром чуяла: в этот самый момент он уже где-то существует и ждет, чтобы я нашла его. Что я и собиралась сделать.

Естественно, мне хотелось, чтобы это был «он» – парень-холостяк, способный заменить Ирвингу сына и товарища. А не какая-нибудь барышня, которая того и гляди превратит его в дедушку – и не один раз.

Глава 4. ПУДЕЛЬ И Я

После того как я познакомилась с Растяпой и окончательно определилась относительно размеров и окраса, я была уверена, что дальше все пойдет как по маслу. В один прекрасный день я, пританцовывая, выйду из дома с чеком в одной руке, а вернусь с пуделем в другой.

Однако все оказалось гораздо сложнее. Я узнала, что собаки, выставляемые в витринах зоомагазина, предназначаются в основном для туристов, а «свои» наведываются в специальные питомники.

Поэтому я взяла список и, сев за телефон, стала методично названивать в алфавитном порядке. Моей первой собеседницей оказалась миссис Аддисон из Уэстчестера. Я сообщила, что хотела бы подъехать вечерком и выбрать очаровательного серебристого пуделя.

– Минуточку, – остановила меня миссис Аддисон.

Как выяснилось, прежде чем разрешить мне бросить взгляд на вожделенного пуделя, она намерена задать мне несколько вопросов из числа рядовых. Например: кто может меня рекомендовать? Каково мое вероисповедание? Как я отношусь к сенатору Барри Голдуотеру?

Я уже решила, что справилась с экзаменом, как последовал новый вопрос: собираюсь ли я демонстрировать пуделя? Я заверила миссис Аддисон, что, конечно, буду показывать его всем знакомым. Не для того же я его покупаю, чтобы прятать в кладовке.

Это привело миссис Аддисон в состояние некоторого раздражения, и она покровительственным тоном уточнила:

– Я хочу знать, будет ли собака участвовать в шоу?

Мне польстило, что, по-видимому, миссис Аддисон видела меня в телепередаче и даже принадлежала к числу моих поклонников. Но почему люди вечно лезут не в свое дело? Наверное, мне самой решать, есть у моего пуделя актерские способности или нет. Поэтому я осторожно ответила, что, возможно, он и будет изредка появляться вместе со мной на телеэкране, однако в настоящий момент я не готова дать ему на подпись составленный по всем правилам контракт.

Миссис Аддисон проворчала, что вовсе не имела в виду телевизионные шоу. Далее следовала бессмертная фраза:

– Мы с мистером Аддисоном ни за что не потерпим телевизор в доме. Даже наши дети считают это бессмысленной тратой времени.

Потом эта милая женщина популярно объяснила, что под шоу она подразумевала собачьи выставки. И состязания на ринге.

Пришлось признаться, что мои представления об этом виде спорта не идут дальше телефильмов о Лэсси и я предпочла бы этим ограничиться.

Даже по телефону чувствовалось, что миссис Аддисон пришла в сильное возбуждение. По-видимому, ее душил гнев, потому что когда она заговорила, я услышала какое-то бульканье.

– Если вы не собираетесь его выставлять, зачем вам нужен пудель из питомника Аддисонов?

Когда я ответила, что для своего удовольствия, она повесила трубку.

Что ж, пришлось вернуться к моему алфавитному списку. Когда я дошла до буквы «В», мисс Восгоув попыталась мне втолковать, что если я мечтаю о домашнем любимце, мне лучше всего завести канарейку.

Я чувствовала себя совершенно измочаленной, когда наконец, добралась до мистера Зюссмана. Он также настаивал на выставках, но, будучи от природы добрым человеком, к тому же ничего не имевшим против телевидения, попытался объяснить мне, какое это удовольствие – принимать участие в собачьих выставках. Здесь нет ничего сложного.

Мне ничего не оставалось, как слушать. Он шел последним в моем списке.

Насколько я поняла, порядок такой. Первым делом вы регистрируете животное в АКС (как ни сокращай это название, а без него никуда). Необходимо предложить на выбор несколько имен. Потому что если так уже назвали какую-нибудь собаку, ваш номер не пройдет. Имена не должны повторяться.

(С этим-то я как раз согласна. У Гильдии актеров и Ассоциации театральных деятелей те же правила.)

Далее следует школа, сообщил мистер Зюссман. Собака должна научиться правильно двигаться.

(Все те псы, что попадаются вам на улице, только думают, что умеют двигаться. На самом деле они жалкие дилетанты в сравнении со щенками, окончившими школу.)

Необходимо держать хвост под определенным углом. И голову – соответствующим образом. Есть несколько видов походки: прогулочная, рысь… На их освоение уходит около шести месяцев.

Я слушала и со всем соглашалась, время от времени подбадривая мистера Зюссмана восклицаниями типа: «Да что вы говорите!» или «Как интересно!». В конце концов, это не слишком отличалось от школ красоты. У меня будет прекрасно воспитанный пудель с изысканными манерами.

Следующая реплика мистера Зюссмана произвела на меня впечатление разорвавшейся бомбы:

– Естественно, вы должны посещать занятия вместе с пуделем.

С одной стороны, я и не ожидала, что собака будет сама ходить в школу и носить ранец с учебниками, а с другой – никак не думала, что мне придется высиживать на занятиях. Неужели нельзя развозить собак по домам на автобусе, как это практикуется с детишками? Мистер Зюссман рассеял мрак моего невежества:

– Но ведь и вы должны научиться правильно двигаться!

Не больше и не меньше!

Я довела до его сведения, что хотя моя походка вряд ли может составить конкуренцию легкой поступи Брижитт Бардо, однако мне доводилось появляться в нескольких спектаклях на Бродвее и я еще ни разу не наткнулась на мебель. И хотя перед телекамерой я обычно сижу, все же мне случалось и пройти несколько шагов в том или ином направлении.