Но куда денешься от этого саднящего стыда, глядя на беззаботно кривлявшегося паяца и живой манекен за его спиной, что-то там шамкавший не в такт мимике...
- Ужас, правда? - весело спросила Кристина. - Честное слово, мне их жалко.
- Кого?
- Русских.
- Почему? - как мог беззаботнее спросил Мазур.
- Несчастный народ. Терпеть над собой такое вот... Я политикой мало интересуюсь, но их, наверное, следовало бы завоевать только ради того, чтобы избавить от этих старых клоунов...
"Это нам следовало бы завоевать эту долбанную страну, - сердито подумал Мазур. - Поскольку погрязла в самом неприкрытом разврате: банановая республика, американские марионетки, а меж тем в средней руки кабаке красуется цветной ящик, который не у всякого секретаря обкома сыщется. И любой - любой, вроде меня! - может в пять минут за смешные деньги снять отдельный домик с садиком, пусть и крохотным, и жить там с девушкой, не предъявляя никому ни паспорта со штампом о браке, ни прописки. Форменный разврат, нет на них единственно верного учения, нет на них парткомов, женсоветов, вечерних университетов марксизма-ленинизма и определяющего года решающей пятилетки..."
- Что с тобой? - спросила Кристина. - У тебя лицо сделалось... старое. Хорошо хоть, на миг.
Как мог естественнее Мазур ответил:
- Представил, что мог бы стать таким вот... - и кивнул на огромный цветной экран.
Она поежилась:
- Действительно, ужас... Нет уж, предпочитаю погибнуть в расцвете лет. Неожиданно, как от молнии. Идешь по улице - а по тебе вдруг шарахнут из пулемета... И ничего не успеваешь понять. Здорово, верно?
"Дура, - подумал Мазур мрачно. - Салажка. Вообще-то в этом есть своя сермяжная правда, но вот насчет того, что это здорово - сильно сомневаюсь. Просто-напросто ни по тебе, ни по твоим друзьям и знакомым, ручаться можно, в жизни не лупили из пулемета. А это, между прочим, процесс не из приятных..."
- Здорово, - поддакнул он механически. - А еще лучше - атомной бомбой по макушке, чтобы уж наверняка... тебе здесь еще не прискучило?
- А что? - ответила она прямым, откровенным взглядом. - У тебя возникли идеи получше?
- Сам не знаю, как их назвать, - сказал Мазур. - Идея у меня проста: расплатиться с этим предупредительным юношей в белом, поймать такси и ехать домой, дама против?
- Дама не против, - медленно сказала Кристина. - У нее есть одно уточнение: она была бы не прочь сначала погулять по ночным улицам, согласно классическим канонам... Традиции ради. А то очень уж современно получается...
- Как пожелает дама, - сказал Мазур, жестом подзывая официанта.
Он надеялся, что романтичная прогулка по ночным улицам в стиле робких пионерских ухаживаний надолго не затянется - Кристина как-никак была из соблазняемых, а не совращаемых. Так оно и оказалось: уже через четверть часа они сидели в такси, а еще через столько же оказались в домике, где Мазур очень быстро убедился, что двадцатый век берет свое, и развесистое генеалогическое древо ничуть не мешает девушке из благородного рода быть раскованной и изобретательной, да вдобавок жарким захлебывающимся шепотом преподносить порой на ушко такое, отчего благородные предки, воспитанные в незыблемых традициях, могли и вертеться в гробах, как курица на вертеле. Ну, а неотесанный австралиец от таких реплик только пофыркивал, следую желаниям дамы - и долгонько им следовал, иногда для разнообразия давая волю своей моряцкой фантазии. Много времени прошло, прежде чем красотка успокоилась в надежных объятиях бродяги и авантюриста и надолго там притихла.
Мазур блаженно отдыхал - поскольку тоже был не железный. Лишь ощутив в стиснутой крепкими объятиями добыче некое шевеление, осведомился на ушко:
- Ну, и каково это - оказаться во власти разнузданного бродяги?
- Я бы сказала, неплохо, - все еще чуточку задыхаясь, созналась очаровательная и разгоряченная добыча.
- Ничего удивительного, - сказал Мазур. - Скромности ради следует уточнить, что меня считали непревзойденным любовником во всех портах от Аделаиды до Шанхая...
За каковую похвальбу тут же получил игривую невесомую пощечину. И сказал:
- Интересно, а как будет по-испански звучать... - и повторил ей на ухо то, что недавно от нее же и услышал.
- Понятия не имею, - оскорбленным тоном заявила Кристина. - И вообще, откуда ты взял эту похабщину?
- Одна красотка недавно на ушко шептала.
- Боже, с кем ты только путаешься... В каком-нибудь из портовых заведений, надо полагать?
- Листал я как-то от скуки книжку одного малого, по фамилии, кажется, Шукспер, - сказал Мазур. - Замечательная там была фразочка: "о женщины, вам имя вероломство..."
- Совершено не понимаю, о чем ты.
- Браво, - сказал Мазур. - Следуя этакой логике, я и сейчас пребываю в полном затмении чувств? В галлюцинациях? Потому что у меня сейчас устойчивая галлюцинация: усиленно мерещится, что в руках у меня лежит нагая, как правда, красавица из знатного рода, уходящего корнями...
- Джонни, милый... Могу тебе по секрету сказать, что и сто лет назад, когда мораль была куда как твердокаменнее, случалось все же, что в руках у всяких нахалов полеживали красавицы знатных родов. Нагие, как правда и уходящие корнями. И двести и триста... Это жизнь, ничего тут не поделаешь. Так что не считай себя Колумбом в данном вопросе...
- Да господи, я ж прекрасно вижу, что ни в каких я смыслах не Колумб...
- Хам.
- Скорее уж - охальник, - сказал Мазур. - Интересно, а в испанском есть какое-нибудь словечко вроде "охальника"?
- Масса, - фыркнула Кристина. - Фреско, сильвергуенца, а применительно в нашей стране - дескарадо...
- Красиво звучит, - сказал Мазур. - Почти как "идальго". Ничего, если я закурю в постели?
- Только если будешь стряхивать пепел в пепельницу, аккуратно.
- Клянусь на Библии...
Он с удовольствием выпустил дым, бледным облачком потянувшийся в распахнутое окно. Стояла тишина, из крохотного садика наплывала влажная прохлада, соблазненная красавица примолкла, и это было совсем хорошо Мазур терпеть не мог, когда партнерши в аккурат после бурного общения начинали идиотски щебетать, а то и справляться о накале и серьезности чувств.
- Что это ты так выжидательно косишься? - спросила прильнувшая к нему Кристина.
- Жду.
- Чего?
- Не начнешь ли ты выяснять, как я тебя люблю - просто крепко или вовсе уж нестерпимо...
- Не дождешься, - сказала она решительно. - Я же не дура. Прекрасно представляю, сколько у тебя было таких дурочек...
- О боже, радость-то какая! - воскликнул Мазур. - Ты уже ревнуешь к прошлому, несравненная моя? Наконец-то я дождался этого трепетного момента...
- Не дождешься, - повторила она.
- Увы, увы... - грустно сказал Мазур. - В таком случае происходящее, надо полагать, приобрело иную тональность? Холодная и бездушная красавица из высшего света завлекла в свои сети простодушного морячка, сделав его игрушкой мимолетных страстей...
- Знаешь, что мне в тебе по-настоящему нравится, Джонни?
- Давай угадаю. То ли несравненные качества любовника, то ли безумная смелость, то ли уточненный интеллект...
- Да нет, - сказала Кристина серьезно, - В тебе сейчас нет ни капли самодовольства, то есть того, чего я в мужчинах не переношу.
- Ну, это мы поправим, - сказал Мазур, звонко шлепнув ее пониже талии и гнусавым голосом осведомился: - ну и как, детка, кайфово тебе?
- Я серьезно, паяц...
- Ну, это снова дала о себе знать здоровая австралийская закваска, сказал Мазур. - Мы, дети нетронутой природы, непосредственны и естественны, как дикари. За это нас и любят порядочные женщины от Огненной Земли до Лиссабона, а некоторые, извини за пикантную подробность, даже с нами иногда спят...
- Уснешь с тобой...
- Это намек? - удивился Мазур, распуская руки.
- Да нет, констатация факта... - она решительно отстранила самую из двух предприимчивую конечность Мазура, вздохнула: - Вот понять бы тебя еще...