* * *
ОН медленно осознавал себя и окружающий мир. Комната в белом... За окном - серо-голубое небо, нанизанное на громадный шпиль... В комнате женщина на странном кресле... Ее лоно неестественно распахнуто и окровавлено, на лице - усталость, покой и немного - удивление... Знакомое лицо... Другая женщина копошится возле нее... ЕГО самого держит на руках страшный мужчина с хищно оттопыренными усами...
И вдруг ОН узнает женщину - это же ЕГО собственная секретарь-референт!.. Или нет!.. Это лицо ОН видел совсем недавно... Но где-то не здесь!..
И ЕМУ открывается н а з н а ч е н и е э т о г о с т р а н н о- г о к р е с л а !..
- Мальчик! Госпожа Мэр!.. Мальчик! - страшно и оглушительно рычит усатый мужчина.
В этот момент ОН п о н и м а е т в с е!..
И, не в силах сдерживать эмоции, начинает пронзительно, не узнавая собственного голоса, орать от обиды и бессилия...
- Вот это голос!.. Отличный парень! - рычит усатый и подносит ЕГО к самому ЕЕ лицу. ОНА улыбается и целует ЕГО...
Нет, он не в силах этого вынести!.. ОН отворачивается и с ненавистью смотрит в окно, где неколебимо самоуверенно торчит Указующий Перст, ослепительно сверкающий в солнечных лучах...
"Еще один шанс? - вдруг понял ОН. - Пожалуй, это не так уж и плохо... Если не упустить его..."
ОН перестал орать, посмотрел прямо в глаза своей матери и улыбнулся...
- О, Боже, - простонала она, узнав этот взгляд и эту улыбку...
* * *
4. ПОЭТ
"Свой путь земной пройдя до середины,
Очнулся я в загадочном лесу..."
Данте Алигьери. Божественная комедия.
]
"Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь."
Б. Пастернак. Гефсиманский сад.
Он мыслил музыкою слов
Он тишине внимал, как Богу.
И в завывании ветров
Он слышал Слово - слог за слогом:
Он слышал осень в шелестве,
В шуршепоте и желтегрусти,
И колко скошенной траве
Он дождевал культи, как чувства.
Он ненавидел и любил,
Пока не превращалось в Слово
Все, чем дышал он, чем он жил...
А после - смерть! Рожденье - снова!..
Он немотой болел, как люди
Болеют воспаленьем легких.
Он ею умирал, покуда
Из бездны не рождались строки.
Он знал, что тайна Бытия
Не более, чем тайна Рифмы:
Неповторимо наше Я...
Жить - рифмовать неповторимых!..
Жить - это значит находить
Созвучья в хаосе желаний
И ритм... И музыку... И длить,
И длить гармонию звучанья.
В поэме жизни нет конца.
Конечны только строфы, главы,
Как наши хрупкие сердца,
Как наши страхи и забавы.
Он жил и, стало быть, творил
Вселенную из слов и звуков.
Он и Певцом, и Песней был,
Он был и Голосом, и Слухом...
А, впрочем, что там - был да был...
Он - есть! И, надо думать, вечно,
Покуда мир сей не избыл
Своих надежд на Чудо Встречи.
Он не был баловнем судьбы,
Любимцем публики и женщин,
Не ждал наград, не ладил быт
И не был лаврами увенчан.
Он верил в честность и в Порыв,
Работал сторожем в хозмаге.
А тропы к Истине торил
Он на оберточной бумаге
И, кстати, на любой другой.
Понятно - не в бумаге дело,
Когда душа идет нагой
В то пламя, где пылает тело...
Читатель понял: я о нем
Писать способен бесконечно...
Вздохнем... И к сути перейдем.
А суть поэмы этой - Встреча...
ЧАСТЬ 1. НА РАСПУТЬИ.
ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ
Молча младенец в коляске взирает на синее небо,
Точно как старец глубокий бы в зеркало жизни воззрился,
Не узнавая Пути, что им пройден был, словно и не был,
Так же, как крона и корни взирают на выросший стебель,
Что им внезапно, как правда, в таинственном свете открылся.
Где-то в изножьи коляски - незримое глазу Начало.
Дальше - на синем - сверкает громадное тело Дороги.
Кажется, хватит касанья руки, чтоб коляска помчалась
В странную, тихую даль, где Дорога, стремглав истончаясь, Острой иглою уходит в Ничто - не узреть, не потрогать.
И засмеялся младенец, довольный такой перспективой, Координатных осей различать в бытии не умея...
Мягкий толчок материнской руки, и легко покатилась Горизонтальная жизнь к горизонтам, где Солнце активно Солнечных зайчиков лепит младенцам, немея
От созерцанья той Тьмы, что их ждет за незримой чертою...
И, закачавшись бессильно, исчезла куда-то Дорога,
Та, что манила младенца открытой своей красотою,
Шпилем над Городом став, поражавшим людей высотою,
То вызывавшим восторг, то желанье понять, то тревогу...
Мало кто помнил из живших, когда этот шпиль появился,
А в документах занудных кому, право, рыться охота?.. Звался Гостиницей он, но никто в ней еще не селился. Правда, порою казалось - он чудною жизнью светился, Словно безмолвно к себе призывая кого-то...
Мальчик давно возмужал и по миру шагал вертикально. Образом Белой Дороги, стрелой улетающей в небо, Теперь он не бредил, а жил, в себе познавая детально Тайну пути в высоту, а не в замок нелепо хрустальный, Зная - идти по нему в одиночестве - грустно и слепо.
А не идти невозможно!.. И глупо... И даже преступно
Если есть Путь, то он должен быть кем-нибудь найден и пройден.
Но каждый шаг на Пути означает Реальный Поступок
Истины штрих, что сквозь горы обмана пробившись, проступит...
Недопустимо, чтоб Путь был изгажен, изолган и продан!..
Выйдя однажды на площадь, он начал вещать горожанам
О Белой Дороге, что, в сущности, - Путь Восхождения к Свету.
За то, что вещал он красиво, немного безумно, чуть странно,
Как будто не в мире фантазий бродил, а в действительных странах,
Его нарекли горожане, по стройности речи, - Поэтом...
Но сам он таковым себя не считал. Максимально приближенным к поэзии титулом, который он себе позволял, был титул Рифмач:
Я - рифмач
От слова - рифма,
Я - хохмач,
От слова - хохма,
Логос я - от логарифма
И гора я
от гороха...
А стихи свои небрежно и одновременно ласково называл "рифмульками":
Я вам на суд
принес рифмульки:
Преступный плод
душевной муки...
Ну, не душевной
душевой...
Душа зудит
хоть пой, хоть вой...
Спасите ваши уши
Заткните наши души!...
ИЗ МОНОЛОГОВ, ПРОИЗНЕСЕННЫХ НА ПЛОЩАДИ ПЕРЕД ГОСТИНИЦЕЙ.
1. Признание
Я вышел из круга...
Вернуться?.. Едва ли
Я лишний, как лошадь на магистрали,
Где мчатся, сверкая, ревущие ралли.
Мне чужды отныне
Азарты погони.
Оставьте себе ордена и погоны,
Мне внятны теперь только кроны и корни.
Свободному сердцу
Милей бездорожье,
Где ветви когтисто касаются кожи,
Где росы, смеясь, отзываются дрожью.
Проснувшийся разум
Мышленью покорен.
Так робкий ручей стать стремится рекою
В ней вечность движенья - лишь форма Покоя...
2. Напутствие
Когда подступит тишина
Ознобом ожиданья к горлу,
Когда становится слышна
Тоска далекого другого,
Когда в предчувствии любви
Ты сердце открываешь миру,
Когда в звучании травы
Услышишь песнь вселенской лиры
Закрой усталые глаза
И загляни в себя поглубже
В слепящей суете нельзя
Свеченья Тайны обнаружить
И ты увидишь Светлый Путь,
Лежащий молча пред тобою.
Постой, не торопись шагнуть
Сначала насладись покоем.
Проникнись тишиною сфер,
Тебе доселе недоступных.
В них нет уже привычных мер,
Но Мера есть, она - Поступок.
Он - соучастие души
В судьбе людей и мирозданья,