В коридоре на первом этаже остановились у стенда "Ими гордится школа". Полюбовались отличниками из второго и четвертого классов.

- А может, погордились, и хватит?

- А что вместо?

- Команду "Спартака", - предложил Сережа Лазарев.

- Не на тему, - сказал Костя.

- А вот в театр ездили, - вспомнил Паша Медведев. - Там в фойе... Помните?

- Идея!

Так они обошли всю школу, горячась, перебивая друг друга, размахивая руками, и Костя то и дело кричал:

"Прострельно! Навылет! Ты гений!"

В раздевалке для учителей было полное запустение. Наташа Лаптева сказала:

- Это я возьму. Это мое.

- Так не обойдешься, нужны деньжата.

Деньжат в нужном количестве не оказалось, и тут же придумали, как их достать. Паша сказал, что у отца в цеху можно хорошо заработать на очистке поковок от окалины.

Так и решили: операция "Окалина".

- Всё?

- Всё.

- А сделаем день, ребятишки?

- Сделаем.

- Мальчики, ну обязательно получится, вот я чувствую! - говорила Маша, - а давно она уже ничего не чувствовала и не предчувствовала.

* * *

На другой день девятый класс остался после уроков. Костя рассказал о задаче Каштанова, о том, как собралась куча мала, о гениальной идее Миши Логинова и о плане, выработанном кучей малой.

Слушали его кисло.

- А нам какой навар? - спросил Роман Багаев.

- Никакого. Нуль навара.

- Получится обыкновенное подхалимство, - сказала Клава Керунда. - Не люблю подхалимов, никогда перед учителями не подхалимничала и не буду!

В другое время Костя оборвал бы, наверно, Керунду или ответил бы ей так, что она два дня бы плакала; но сегодня ему было весело. Уговорить класс - это входило в задачу, это было необходимо для решения ее, а задачи надо решать, а не отбрасывать в раздражении!

- Одну минуточку, - весело сказал Костя. - Зачем спорить? Что мы имеем? Мы имеем гениального лорда-толкователя. Прошу вас, лорд: что такое "подхалим"?

Все рассмеялись, а Миша Логинов поправил свою изысканную прическу, подтянулся, поднимаясь из-за парты, вышел к доске и взял мел, негромко при этом напевая, как всегда, когда он обдумывал ответ.

- Предлагаю следующее толкование, - начал он и еще немножко попел, пока в голове у него не сложилось окончательное решение. - Икс зависит от А. Икс не любит А, боится А, презирает А, но угождает и льстит ему, чтобы получить выгоду. Икс - подхалим.

- Прострельно, - сказал Костя. - Теперь объяви нам, Керунда: кого именно из учителей ты боишься?

- Чего бы это я их боялась? - возмутилась Клава Керунда.

- Ну так где же подхалимство? - победно закончил Костя. - Где подхалимаж?

Это у него ловко получилось, и день без двоек стал казаться довольно милым и забавным предприятием.

Дети! Правильно толкуйте слова! От этого многое зависит в жизни!

На мгновение Косте показалось, что победа за ним.

Но тут поднялся поджарый, усохший от своих изнурительных тренировок Леня Лапшин. Всем своим видом показывая, что ему невыносимо скучно, он спросил, глядя в окно:

- Всё понятно, непонятно одно: когда домой?

- Хоть сейчас.

Леня Лапшин нагнулся, подхватил портфель, пошел из класса, но в дверях остановился:

- Вся эта де-я-тель-ность... - Он сделал ударение на "я". - Кому она нужна? Посмотри, Кострома... Мы же все под метр восемьдесят... Что, дела нет? Что мы будем как угорелые по школе мотаться?

- Дальше, - сказал Костя. - Ты конкретнее.

- Дальше? Гуд бай! - сказал Лапшин и ушел.

За ним, напевая: "Давно мы до-ома не были", поднялся Роман, за ним Фокин, потом вся компания Керунды - Боша, Гоша, Проша и Сева - и технари Щеглов и Зверев.

А Козликов, уходя, объявил:

- Я в этот ваш день... Я один пять пар схвачу. А если шесть уроков будет - шесть получу. Один!

- Нет, Володимер, не получишь, - весело сказал Костя.

- Я постараюсь! - обещал Козликов.

- Сильно старайся! Но не получишь!

* * *

Каштанову страсть как хотелось расспросить Костю, что же они там придумали, как собираются решить задачу. Но он удерживал себя и даже старался не появляться нигде, чтобы нечаянно не встретить Костромина.

- Ну как же так, Алеша? - недоумевала Елена Васильевна. - Мы же... педагоги, в конце концов! Опять мы их одних оставляем? А вдруг они и вправду школу взорвут?

Каштанов смеялся. Слухи о том, что готовится нечто ужасное, дошли и до Фроловой, и она тоже допытываласьчто они там еще затеяли? Какой еще... мэйкапар? Каштанов отшучивался как мог, делал таинственное лицо, произносил слова "секрет" и "сюрприз". Не мог же он сказать Фроловой, что и он не знает плана девятиклассников!

- Пусть будет их риск, их ответственность, - говорил он жене. - Если они расскажут, то тем самым получат разрешение, и ответственность ляжет на меня. Но ведь Алена!

Воспитывается не тот, кто работает, а тот, кто ответственность несет! Кого же мы воспитываем-их или себя? В жизни-то им постоянно придется действовать без разрешения, на свой риск и страх! Мы воспитаем их так, чтобы они привыкли ни на кого не оглядываться - и вместе с тем действовать разумно и энергично.

Каштанова качала головой.

- Кончится тем, Алеша, что про тебя начнут говорить:

"Бездельник!" И если хочешь - уже говорят. Собрание, - а он в учительской. Целый класс затеял невесть что, - а сп и в ус не дует. За что же ему деньги платят, а?

- Я и сам не знаю, Алена! - смеялся Каштанов. - Наверно, за удовольствие работать с ребятишками.

- А все-таки, Алеша, нет мыслимого способа сделать так, чтобы вся школа, тысяча двести человек, не получила пи одной двойки!

Каштанов обнял жену и так, словно он произносил самые нежные слова любви, шепнул ей на ухо:

- Алена! Мне тоже так кажется... По-моему, такого способа нет.

Костя же Костромин тем временем шуровал, если употребить точное русское слово, на другие языки непереводимое. То он возится в маленькой костюмерной возле сцены, устанавливает там с братьями Медведевыми мощные светильники - зачем они в костюмерной? То он собирает нескольких восьмиклассников и снаряжает их в Москву, предварительно обсудив с ними сложные денежные проблемы,- зачем? То он духовой оркестр пктиклашек собирает, оглядывает его придирчиво, агитирует, и мальчишки приходят от его идеи в полный восторг: "Ну дает Кострома!" И все его помощники, чуть только перемена, исчезают из класса - и Сергей, и Игорь, и Миша Логинов, и девочки. Даже вечно сонная Лариса Аракелова чуть-чуть оживилась и вместе с Галей Полетаевой и Наташей Лаптевой обсуждает рецепт невиданного торта зачем? А Паша Медведев, тот и вовсе странным делом занимается: вылавливает по одному учителей и заманивает в костюмерную, действуя по методике, которой снабдил его Костя Костромин: "Немножко нахальства, немножко наивности... Делаешь ясные глаза и - пожалуйста!" Гремучая смесь нахальства и наивности действовала безотказно, учителя послушно шли за Пашей и скрывались за таинственной дверью костюмерной - зачем?

И почти каждое утро, в шесть часов, когда еще совсем темно было. Костя поджидал ребят у проходной завода, и они шли в цех очищать окалину. Они появлялись в школе перед самым звонком на урок, возбужденные, грязные, с избитыми и стертыми руками, шумно мылись в туалете, и при этом Сергей Лазарев ворчал:

- Вот что я всегда говорю? Школа! Пишут и читают, читают и пишут, а чуть поработать - так и помыться путем негде.

Девочки приносили из дому бутерброды и термосы с чаем, прямо в классе устраивали быстрый завтрак "для работяг".

- Кончу школу, пойду на завод разметчицей, - говорила Аня Пугачева, разливая чай в розовые пластмассовые стаканчики.

- А говорят, что завод - это не совсем хорошо для девушки, сомневалась чистенькая, накрахмаленная Валечка Бурлакова, которая редко ходила в школу, потому что у нее на руках были младшие братишка и сестренка, а они постоянно болели, не шли в детский сад.