Сцена третья.

Коричневая "Хонда" удаляется в сторону загородного пляжа.

58

Сегодня подходящий случай отдаться Леону, - думает Оля. Вот он обрадуется!.. Разыграю, что наконец-то не выдержала его многолетней осады... Будет с жаром обнимать меня и, чуть не плача, скажет, что любит меня так, что... Придётся долго выдер- живать его чистый любящий взгляд... Утром он сделает мне пред- ложение выйти за него замуж. Я скажу, что должна подумать, и через несколько дней соглашусь. Бедняга изведётся за эти пару дней, но что делать - издержки производства. Ну а что?.. Не могу же я ждать до тридцати... Он во всяком случае меня любит. Ну ладно, там посмотрим... Да, надо не забыть поцеловать его утром и сказать, что он очень милый (в чём, собственно, Оля сомневается; у неё, слава богу, есть с кем сравнивать - Прим. авт.).

Леон - не то программист, не то электронщик, не то химик. Хороший специалист. Образован. Воспитан. Среднего роста, эрудиции, полноты, амбиций. Влюблён в Олю с восьмого класса. "Неужели она поняла, как я люблю её?.. Уже вторую неделю она рядом со мной, а ведь за ней всегда ухаживают мужчины. О Боже..." (Далее следует сплошная патетика; нет смысла её повто- рять - Прим. авт.).

Сцена четвёртая.

Сява на какую-то секунду задремал. Потерял управление. Ма- шина выскочила на встречную полосу.

Сцена пятая.

Смерть.

Сцена шестая.

Телевизор.

...Нам расколоть его поможет

Киножурнал

Хочу! Всё! Знать!

59

Сцена седьмая.

Газетная статья.

"Вчера, около семи часов вечера, на четвёртой трассе призошла страшная авария. Водитель чёрного "Ситроена" не справился с управлением машины... Прямое столкновение с идущей по встречной полосе "Хондой". Пять трупов. Четверо опознаны по документам. Личность молодого человека, лет восемнадцати-двадцати, устанавливается... Каждого, кто может оказать помощь в опознании... просим обращаться по телефонам...

Сцена восьмая.

Один из домов большого города.

Из открытых ставней раздаётся песня на русском языке.

...Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва...

В соседнем окне - телевизор. Какой-то фильм.

60

...Я тону, и мне

В этих пустяках

Ты - рюмка на столе,

Ты - небо на руках...

Ю. Шевчук. Театр ДДТ

"Белая река"

Лучи света, поднимающие водную пыль... Сегодня весь день шёл дождь. Проливной дождь!.. Ливень! В этих лучах что-то божественное или что-то большее, чем божественное. Эти лучи впились в море...

Целый день не писал. Блуждал по дому, смотрел на дождь, ел, лежал, спал по полчаса, чесался, а вот сейчас смотрю на лучи. Чёрт, а!.. Лучи!.. Лучи, бога душу вашу мать!

Позвонил Серёга, в сентябре у них гостит редактор известного издания в Москве; неплохо было бы закончить книгу к этому времени. Сергей помогает мне печатать, исправлять ошибки, смотрит на текст свежим взглядом - мне это очень важно.

Я сижу за большим столом и пишу. Вокруг меня какие-то лист- ки с пометками, набросками, рисунками... Мне надо переписать их все (эти наброски) на лист. Потом отшлифую. Главное сейчас - всё переписать и выбросить эти наброски к чертям в тратататы. Я устал от них. Возможно, это полный бред, а возможно, и нет...

Вспоминаю недавно проведённый мною вечер. На какой-то ту- совке ко мне подошёл странного вида художник и долго нёс со- вершенно полную херню о воображении и его значении в вообра- жении более глобальном (я предупреждал, что это - херня). Са- мое интересное, я его понял. Он спросил моё мнение, и я сказал: "По модулю, мы с тобой одинаковые, только я нормальный". Он не обиделся, долго смеялся - ему понравился мой ответ. - Слу- шай, старина, классно сказал! Пойдём, крякнем за это по малой. - Чё ж не крякнуть?!

Воображение... Картины, которые рисует наше воображение. Наслоения картин одна на другую. Они въедаются в друг дружку, жуют, пережёвывают, чавкают, трутся. Но когда-нибудь, когда-нибудь придут с шести сторон геркулесы и одним рывком

61

растянут эту кашу в разные стороны. И, о Боже, мы увидим боль- шую картину! Огромное полотно! Мне кажется, в эту минуту помрёт куча народа...

Я должен скорее издать эту книгу. Она была задумана о ней, а я скоро влюблюсь и очень серьёзно влюблюсь. Зачем мне лишний груз?! Закончить, напечатать и забыть. Хотя, подождите... нет... нет, эта книга не о ней. Она обо мне. И, может, я никогда не окончу сей... (думаю)... монолог.

Бросаю всё и валюсь на диван. Один в большой квартире... Что же такое это я? Смотрю на себя в зеркало... Ну сейчас-то я не играю?! Сейчас я не как бы? Сейчас, вот он я?..

"Не спрашивайте меня, чего я хочу добиться в жизни, и я стану вашим лучшим другом", - Костя великолепен! Помню каждое слово его потрясающего тоста в Старый новый год: "Ребята, уже столько написано и сказано о том, что далеко не все рады свету мысли... ну там обыватели, фетишисты, мещане, филистеры... ну о важности доказать... Я построю своё предложение несколько иначе - идите Вы все на х-й!". (Аплодисменты!).

...Потом снова день.

Сижу в маленькой Серёгиной комнате. Это дом моих друзей. Комнатка просто набита электроникой: суперсовременный ком- пьютер, на котором мы с Серёгой набираем мой роман, стерео- система, телевизор, радио, какие-то потрясающие колонки на шпильках... Прекращаю печатать по причине ужина - к ним приехали гости. Мы пьём водку. Потом я сажусь в машину и еду к Стасу. Уже ночь. По случайному совпадению у него тоже ка- кая-то компания. Потом все расходятся и остаётся какая-то пара; им наплевать на меня, мне - на них, - замечательно! Мы пьём со Стасом анисовую. Затем он укладывает меня спать на раскла- душку в гостиной. Потом снова день, и мы завтракаем в малень- кой кухоньке. Стасика жена уже на работе, - всё запиваем непло- хим коньяком; принцип старый и проверенный до нас: утром выпил - весь день свободен.

Потом снова день. Я звоню Котиковскому и говорю: "Шура, ты знаешь, я отпечатал на компьютере первые свои рассказы...

62

печатное слово... совсем другое отношение! Полный кайф!" (Хо- рошо, когда есть, куда идти.) Шурка: "Это только у нас, у совет- ских, - к печатному слову".

Святополк говорит, что помнит всегда фразу: "Знай, откуда ты пришёл и куда идёшь". Откуда ты пришёл и куда идёшь; даже если тебе хорошо на месте.

Потом снова день.

Тишина. Спокойствие. Рыбалка. Поплавок на зелёной глади. Очень похоже на медитацию. Озеро дарит тебе необъятную, необработанную массу энергии. Надо только сохранить её в себе. Не расплескать... Поплавок начинает еле-еле шевелиться. Надо набраться терпения. Не рвать. Дождаться. Сейчас, сейчас он уйдёт весь под воду... Тишина. Боже ты мой (это я к себе), как хорошо!

Переписав с маленького листочка очередной набросок, выки- дываю его. Хочу, чтобы все листы закончились. Папка для эски- зов пуста... Рабочая командировка. Да, мне нужна рабочая коман- дировка! Куда-нибудь к бедным, средним, богатым; душой, те- лом, мыслью. К тупым и храбрым, к чистым и смешным, к сле- пым и никаким. Посмотрите на людей! Ведь почти все мертвы, только забыли лечь! Вдышитесь! Потрясающие миазмы!.. И формальдегида! Побольше формальдегида, пожалуйста! Мне-то что, я для Вас... Я для себя... Я не для Вас и не для себя. Чёрт, запутался... Нет, ну уж точно не для Вас...

Боже, даже с собой мы говорим иногда на разных языках.

63

Я уже не помню, где услышал эту историю. В общем, какой-то странник долго-долго шёл, кажется, в Индию, - встретиться с известным мыслителем. Всё, что хотел путник, - это понять смысл жизни. Искать и найти. Только и всего...

Он доходит до огромной поляны посреди гор, там разбит ла- герь. Его хорошо принимают, селят в небольшую палатку и велят ждать...

Проходят дни, которые он коротает созерцанием гор, речки, неба, слушанием ветра, наблюдением звёзд... И вот как-то ран- ним утром его будят и сообщают, что через час он будет принят и что время встречи строго ограничено.