Демиров начал просматривать акты ревизий. Сказал глубокомысленно:
- Верно говорят: в каждом деле организация и учет - залог успеха!
Сидевший у двери на стуле Галифе-Махмуд произнес:
- Учет у нас налажен неплохо, товарищ Демиров...
Махмуда удручала мысль о предстоящем открытом партийном собрании. Он даже начал волноваться, словно собрание уже началось и ему предоставлено слово для отчета.
Демиров, будто читая его мысли, спросил:
- Товарищ Махмудов, вы начали готовиться к сегодняшнему собранию? Людей надо оповестить загодя, чтобы все пришли. Позаботьтесь, пожалуйста!
Махмуд вскочил со стула, руки по швам, прямо-таки солдат перед командиром:
- Колхозники уже знают о вашем приезде, товарищ секретарь райкома! Все придут, ручаюсь, ни один не усидит дома. Старухи и те притащатся...
- Но вам-то ведь тоже надо подготовиться, товарищ секретарь партячейки, спокойно, чуть иронически сказал Демиров. - Или вы как пионер - всегда готовы?!
По правде говоря, Махмуд совсем не собирался готовиться к предстоящему собранию. Он считал, что всякие там записи, листочки, тезисы только сбивают человека. Он любил говорить без подготовки, "от души", "на чувстве".
И снова, казалось, Демиров отгадал его мысли. Заметил, уже без юмора, строго, хотя и сдержанно:
- Открытое партсобрание - вещь серьезная и ответственная! К нему надо готовиться. Экспромты здесь исключаются. Предстоит разговор о проделанной работе, о том, что пока еще не сделано, о том, что надо сделать. - Помолчав, сказал: - Идите, товарищ Махмудов, готовьтесь. Подумайте, соберитесь с мыслями, набросайте план выступления, побеседуйте с коммунистами, подготовьте другие выступления! - Видя, что Махмуд стоит перед ним как истукан, не двигается, добавил: - Таков мой настоятельный совет!
Махмудов безмолвно вышел. По дороге к своему дому он ломал голову, терзаясь: "Интересно, кто наговорил на меня?... Кто очернил меня в глазах Демирова?... Кто донес?... Кто оклеветал?... Явно, Демиров имеет на меня зуб!... Как приехал в наш район, сразу же взъелся на меня!... Житья нет от этих доносчиков-кляузников!... Сволочи!... Явно кто-то оклеветал меня, очернил перед секретарем райкома... С мальчишкой-счетоводом, у которого молоко на губах не обсохло, вон как ласково говорит, а со мной?!"
А между тем никто не донес на Махмудова, никто не накляузничал, никто не опорочил его в глазах Демирова. Секретарь райкома относился к нему не более пристрастно, чем ко всем остальным колхозным секретарям партячеек в районе. Просто, несмотря на первые успехи нового колхозного движения, предстояло сделать еще очень многое, достигнутые успехи были довольно относительные, производительность труда в колхозах оставляла желать много лучшего, и секретарь райкома Демиров был справедливо строг к руководителям низовых партийных организаций.
Вскоре в правление колхоза пришел Годжа-оглу. Весть о приезде в Дашкесанлы Демирова застала его в поле. Сделав необходимые распоряжения, он заторопился в деревню.
Ответив на интересующие Демирова вопросы, Годжа-оглу рассказал о делах, о жизни колхоза, о трудностях так, как они представлялись ему, главе колхоза и жителю Дашкесанлы.
- Не очень-то просто, товарищ Демиров, строить коммунизм. Строим, можно сказать, на голом месте, - говорил он доверительно. - Однако я верю в нашу святую мечту. Построим! Когда нас, бакинских рабочих, отправляли по деревням, помню, с напутственным словом на митинге выступил наш дорогой Сейфулла Заманов, сказал: "Мы, бакинские пролетарии, построим коммунизм в азербайджанских деревнях!... И нет у нас в жизни иной мечты, иной цели!... Каждый шаг в нашей жизни, каждое наше дыхание будут подчинены этому важному делу!..." Мы все, кто был на митинге, горячо аплодировали Сейфулле. И вот уже Сейфуллы нет среди нас... - Годжа-оглу умолк. Молчал и Демиров. Потупил голову. Он хорошо чувствовал, что происходит в душе этого огромного, богатырского телосложения человека, близкого друга Сейфуллы Заманова.
- Когда Сейфулла умирал, - снова заговорил Годжа-оглу, - я был рядом. Он бредил, без конца повторял: "Я призываю партию!... Партия разберется!... Партию нельзя обмануть!..." Бедный Сейфулла!...
Демиров вздохнул:
- Он был прав: партию никто не сможет обмануть, партия разберется!... Очень жалко Заманова. К сожалению, таковы за-кони борьбы: без жертв не обходится...
- Его сразила предательская пуля, пуля классового врага! Всякие разговоры, что в этом деле замешана женщина, - вздор!
- Полностью согласен с вами, Годжа-оглу. Это и наше мнение. Заманова убили враги советской власти! Ярмамеда уже освободили.
- Убийц надо найти во что бы то ни стало и покарать! Убийц - к ответу! Рука, поднявшаяся на представителя бакинского пролетариата, должна быть отсечена! - Годжа-оглу обернулся и сделал головой знак юному счетоводу, чтобы он вышел; юноша понимающе кивнул, тихо поднялся и скрылся за дверью. Председатель колхоза, продолжал, понизив голос: - Скажу вам откровенно, товарищ Демиров, мне очень не понравился Гашем Субханвердизаде. Не верю я ему! Я видел, он тогда в Чайарасы прикидывается, играет, притворяется. Мне вспомнились провокаторы того периода, когда я был на подпольной работе в Баку. Поведение Гашема напомнило мне этих двуличных предателей!...
Глаза Демирова сузились, в них загорелся холодный, злой огонек.
- То есть что вы хотите этим сказать? - спросил он. - Вы думаете, в убийстве Заманова замешан Субханвердизаде? У вас есть более веские доказательства, чем просто подозрение?
- Он играл!... Вытащил платок, утирал слезы!... Бился головой о стену!... Актер!... Притворщик!...
- Так, что еще?
- Я сердцем чувствую, что Субханвердизаде - предатель! Я не могу ошибиться, поверьте, товарищ секретарь!... Демиров задумался, потом сказал:
- Хорошо... Вы мне ответьте, товарищ Годжа-оглу: вы мне, Таиру Демирову, можете поверить?... Можете мне поверить, как большевик, как вчерашний бакинский рабочий?
Годжа-оглу положил руку на грудь:
- Я вам верю, товарищ Демиров! Верю, как себе!
- Тогда знайте: враг будет уничтожен! Борьба имеет свои пути, свою тактику, свои законы. Мы будем беспощадны с врагами, с убийцами Заманова! Они не уйдут от нашей кары!
- Хочется верить в это, товарищ секретарь! Извините, вы немного моложе меня... Я хоть человек и необразованный, но ведь мы с вами товарищи - члены одной партии...
Демиров был заметно взволнован. Кивнул головой. Взяв руку Годжи-оглу, пожал ее:
- Да, да, мы хорошо понимаем друг друга!... Враги ответят своей кровью за кровь Сейфуллы. И это не потому, что мы жестоки. Не поэтому! Напротив, мы, большевики, - гуманисты, мы хотим созидать! Наша с вами задача - укреплять и совершенствовать колхозную систему. В этом залог нашей победы над врагом. А с убийцами мы посчитаемся, они попадутся в капкан! Что касается вас, товарищ Годжа-оглу, все свои силы направьте на укрепление колхоза! Это - новое дело, нелегкое...
- За наш колхоз вы можете быть спокойны, товарищ секретарь! - заверил Годжа-оглу.
- Один колхоз дела не решает. Наша задача - сделать все колхозы в районе зажиточными, жизнеспособными!
- Рано или поздно мы добьемся этого!
- Рано или поздно - это нас не устраивает. Мы должны в короткий срок сделать колхозы полнокровными, зажиточными. Тогда в нашей стране будет достигнуто изобилие. Только этого надо добиться как можно раньше! Раньше!
Они помолчали.
- Нашего секретаря партячейки видели? - поинтересовался Годжа-оглу.
- Видел.
- Как он вам понравился - наш Махмуд Махмудов? Демиров улыбнулся, словно вспомнил что-то:
- По-моему, он неплохой, честный человек, но как секретарю партячейки ему надо помочь! - Сказал это, а про себя подумал: "Если Махмудов в корне не перестроит свою работу, сменим его на посту секретаря партячейки, пришлем сюда грамотного, умелого, активного товарища!" Шутливо заметил: - Между прочим, мы привезли в деревню ваш фамильный жернов. Как говорится, и я пахал!