Дверь из соседней комнаты распахнулась, и на пороге предстал высокий худощавый англичанин лет тридцати пяти, не более; зачесанные назад темные волосы его блестели от бриллиантина, а белый воротничок, не скрепленный запонкой, выделял загорелую шею. Это был Роберт-Гамильон Локкарт, возглавивший недавно британскую миссию в России. Локкарт резко выкинул руку для пожатия и сразу заговорил на чистом русском языке:
- Это очень хорошо, что вы приехали. Я вас ждал. Что на флотилии? Когда вы в последний раз видели адмирала Кэмпена? Пожалуйста, проходите... Мы будем говорить (взгляд на часы) восемь минут, после чего я вынужден уйти: в Смольном меня будет ждать мистер Троцкий...
В кабинете посла, служившем также и спальней, - только двое: худосочная секретарша в костюме хаки военного покроя и бледнолицый господин.
- Массино, - назвал его Локкарт. - Когда-то строитель военного аэродрома под Москвой, а ныне... ныне проживает жизнь по русским ресторанам.
Секретарша не сводила глаз с Басалаго, словно фотографируя его своими зрачками, а господин Массино, абсолютно равнодушный, листал русские газеты. Лейтенанту, честно говоря, было не по себе. Он глянул на часы: через две минуты Локкарт встанет, чтобы уйти...
- Мурманский консул Холл извещен подробно обо всем, что происходит в Архангельске, - говорил Локкарт. - Не буду скрывать от вас, что на Двине, напротив Сборной площади..
- Не Сборной, а Соборной, - поправил его Массино.
- Да, напротив Соборной площади в Архангельске поставлено на якоря наше судно "Эгба", имеющее дальнюю радиостанцию. Мы не придем в Архангельск, пока нас не позовут. Призвать же нас на защиту демократии может только демократическое правительство. Но нужны усилия с вашей русской - стороны. Например, в Петрограде существует "общество безработных офицеров", которое спекулирует керосином и спичками. А это опытные, боевые кадры. Они должны быть с вами, с вашим движением...
- Генерал Звегинцев... - глухо произнесла секретарша.
- Да, постарайтесь найти генерала Звегинцева, с тем чтобы он поступил на службу в Красную Армию. Звегинцев не успел запятнать себя "контрой", как говорят большевики, которые порою охотно принимают услуги кадровых военных. И в этом случае не откажут... Причин нет! Что еще? - спросил посол.
С улицы гугукнул автомобиль, и господин Массино вдруг протянул руку в сторону Басалаго.
- Ваши документы, - сказал он спокойно.
- Ну, мне пора, - поднялся Локкарт, прощаясь. Разбирая бумаги Басалаго, Массино спросил:
- Оружие при себе?
- Да.
- И, конечно, не заверено. Это нехорошо, - сказал Массино. - Советские порядки установлены прочно, и большевики строго следят за их исполнением. Завтра же зайдите в Военную коллегию Петроградского Совета и, как офицер, служащий Советской власти, зарегистрируйте свое оружие. А документы у вас в порядке. Пожалуйста!
Снова появился капитан первого ранга Кроми.
- Я забыл вас предупредить, - напомнил он, понизив голос. - Нужны две тюрьмы...
- Где? - спросил Басалаго.
- Одна запланирована на острове Мудьюг, в устье Северной Двины. Для второй место выбрано подальше - на берегу полярного океана, в дикой бухте Иоканьга.
- Простите, но... для кого?
- Об этом еще рано говорить, Но "гости" будут очень высокие. За мистера Ленина я не ручаюсь, что его довезут до Иоканьги. Но членам его Совнаркома еще предстоит услышать вой арктической метели... Кажется, все! сказал Кроми. - Прощайте. Надеюсь, что мы увидимся уже в Архангельске{16}.
Господин Массино сказал Басалаго:
- Я сейчас дам вам один адрес и пароль к нему. По этому адресу проживают господа не особенно-то вежливые. Но если вы сумеете им понравиться, они поведут вас и дальше. Здесь, в этом прекрасном городе торгуют не только керосином и спичками,.. Запомните: "В чем дело? Я был приглашен". Потом, в разговоре, добавьте "вик!" и коснитесь мочки левого уха...
Дверь не открывали, и лейтенант Басалаго молотил по филенкам каблуками.
- "В чем дело? - кричал он в щелку - Я был приглашен..."
Щелкнула задвижка, и на черную лестницу хлынул свет из прихожей. Открыла женщина - тощая, в желтом халате, рука ее была на отлет, а в тонких пальцах дымилась папироса.
- Кто там? - раздался мужской голос из глубины квартиры.
- Какой-то тип, - сказала женщина. - Мы его не знаем...
В прихожую вышел старик в пенсне. Постоял, о чем-то размышляя, и... браунинг из кармана Басалаго как-то очень ловко вдруг перешел в руки старика. Лейтенант растерялся.
- "Вик!" - сказал он, берясь за мочку левого уха. Старик подкинул браунинг в сморщенной ладошке:
- Нас на мякине не проведешь... Заходи!
Прошли в комнаты. Софа с атласным шелком. Возле абажура дремлет кошка. На столе разложена газета. Поверх нее - объедки воблы и корки хлеба. Неуютно, тягостно. Женщина погасила папиросу и тут же взялась за другую.
- Ну, ты! - сказала она. - Откуда ты свалился, такой молодой и красивый?
Басалаго решил оставаться вежливым:
- Я приехал из Мурманска. Вот мои документы...
Старик с женщиной переглянулись - и дружно фыркнули.
- Ты бы хоть узнал, куда идешь. Здесь бумагам не верят.
- Но я действительно из Мурманска. И хорошо знаю, куда я шел... Нам нужны вы! Именно вы, способные передать нам опыт, вынесенный вами в борьбе с царизмом. Опыт, которого мы, бывшие слуги этого царизма, никогда не имели.
- Аукнулось! - сказала женщина и вдруг зевнула.
- Кто тебе дал наш адрес? - спросил старик.
- Господин Массино... строитель аэродромов.
В прихожей щелкнул американский замок. Вошел, оттирая замерзшие уши, крепкий человек, одетый в кожанку. Не глянув на Басалаго, он выложил на стол бомбу. Два пистолета. Кусок жареного мяса. Бутылку с водкой. И еще одну бомбу.
- Семь-пять, - произнес загадочно. - На Лиговке с заворотом на Кузнечный переулок. Машина серого цвета. Две досталось шоферу, а всадник откололся в подворотню вместе с портфелем... Кто это? - сказал он вдруг, показывая на Басалаго.
- Ты его знаешь? - спросила женщина.
Незнакомец в кожанке сел за стол, долго присматривался.
- На свалку его! - сказал. - Кто станет искать, тот и определит ценность этого субъекта.
- Однако от Массино, - сказала женщина, твердо гася окурок о крышку стола, среди объедков и оружия.
Эти господа эсеры разговаривали о Басалаго в его же присутствии, словно о вещи, нечаянно доставшейся им в наследство, - о вещи, которую не знают, куда поставить или кому подарить...
- Ты чекист, - неожиданно заявили ему.
- Да нет же! - возразил Басалаго. - Еще раз говорю, что пришел, чтобы протянуть вам руку. Вы нужны! Вы не верите мне, и я могу уйти ("Черта с два они выпустят", - подумал он). Но, на всякий случай, сообщаю, что ваши явки в Вологде давно уже нам известны...
- Докажи! - подпрыгнул старик.
- Доктор Лебедев, живет возле вокзала. Связь с британским консулом в Кеми Тикстоном вы ведете через Юровского...
- Докажи!
- Юровский, - продолжал Басалаго, успокаиваясь, - ему лет двадцать или чуть побольше. Маленький. На лице веснушки. Волосы вьются. Рыжеватые.
- Вот тебе - и конец! - решительно объявил женщина, вставая.
- Мы не одиноки, - убежденно говорил Басалаго далее. - А вы... Да, отныне вы одиноки. Новая власть не признает вас. Одними бомбами и выстрелами вы ничего не добьетесь. Методы, пригодные при царе, теперь становятся, по определению большевиков, "контрой"... Не так ли?
- А что у вас? - спросил старик уже заинтересованно.
- А что вам, сударь, надо? - ответил ему Басалаго.
- Нам надо... Нам надо много! Почти все!
- Вот "все" вам и будет.
Человек в кожанке передвинул на столе бомбу:
- Врет. Не верить. Это провокатор из ВЧК!
- Постой, - придержал его старик и снова обратился к лейтенанту:
- Ты, мальчик, верткий... Скажи, а известно ли тебе, что чехословаки сейчас колеблются: куда идти - к вам, на Мурманск и Архангельск, или прямо во Владивосток?