- Чья это страна, сотник? - он обвел широким жестом горы, степь и далекий лес на горизонте - Куда мы попали!
- Земли Талхаба... Мы же - его люди! - парень обернулся к ущелью, из которого четверть часа назад вылетел его отряд. - А вот и сам Талхаб! Думаю, Старший, сейчас ты будешь сильно удивлен
Подняв взгляд, Блейд увидел скакавшего к ним быстрым аллюром всадника. Солнце светило ему прямо в лицо, но он смог разобрать, что незнакомец крепкий высокий мужчина лет тридцати пяти, с темными глазами и упрямым подбородком. Держался он уверенно, властно. Местный вождь? Вероятно, так...
Всадник приближался. Блейд приложил руку козырьком ко лбу и вздрогнул. Если не считать более светлых волос, Талхаб походил на него словно родной брат-близнец.
ГЛАВА 11
Они сидели у камина в глубине огромного пещерного зала, освещенного десятками толстых свечей из желтого воска Около противоположной стены, у длинных столов, возились женщины, прибирая посуду и остатки обильной трапезы, едва ли не пира, в котором принимали участие сотни две человек. За рядами массивных столов вдоль стены пещеры тянулась трехъярусная галерея прочное сооружение из бревен и толстенных досок с несколькими широкими лестницами. С балконов второго и третьего этажей открывались входы в отдельные пещеры - ниши, где обитали ближние Талхаба со своими семьями, под галереей зияли широкие проемы, что вели в глубь горы - к мастерским и кладовым, к горячим и холодным источникам, к рудникам. Пещерный комплекс был сухим, просторным и теплым - сказывалась близость подземного огня, - и места тут хватило бы на пять поколений талхабовых потомков
Сейчас в пещерах жили тысячи две человек, не больше. Люди все-таки предпочитали селиться снаружи, в прочных бревенчатых домах, в нешироких плодородных долинках, пробитых в горах стремительными водными потоками. Здесь, защищенные от холодных зимних ветров, располагались их усадьбы, их пастбища и пашни, сады, огороды и пасеки, рядом были степь и лес, охотничьи угодья. Пещеры же служили, в основном, складами и, на случай осады, крепостью, в которой обитал Талхаб, вождь, со своими воинами. Однако никто из старожилов не помнил, чтобы великаны из башен когда-нибудь появлялись в этих краях, их князья предпочитав вообще не замечать, что на севере кто-то живет. А меж собой племена сануров не воевали.
Между креслами из темного гладкого дерева, в которых сидели хозяин и гость, располагался столик с кувшином хмельного, огромными бронзовыми чашами и блюдом с медовыми сотами - на закуску. Было часов пять пополудни, спокойное послеобеденное время. Из широкого туннеля, что вел наружу, струился слабый дневной свет, смешиваясь с бликами яркого пламени, игравшего в камине, и сиянием восковых свечей; свежий весенний ветерок беспрепятственно гулял по залам, переходам и балконам галереи, разгоняя застоялый воздух.
У ног Талхаба, на низенькой скамеечке, примостилась Фарна. Она еще не совсем пришла в себя после потери одного брата и обретения другого, с ее лица не сходило изумленно радостное выражение, и зеленоватые хрустальные льдинки глаз то обращались к лицу Талхаба, то останавливались на Блейде. На разведчика она теперь поглядывала с каким-то новым интересом - видимо, произошедшая перемена мест ее нисколько не огорчала.
Пожалуй, тут и вправду было на что поглядеть. Сидевшие у огня мужчины казались будто отлитыми в одной форме, хотя внимательный наблюдатель нашел бы и кое-какие различия между ними. Глаза и волосы Блейда были заметно темнее, чем у Талхаба; нос - изящней, лоб - выше, скулы не выступали так резко и угловато, подбородок был очерчен плавней, жилы на шее не выглядели столь рельефными. Но сходство этих двух человек определялось отнюдь не идентичностью черт, а одинаковым выражением лиц; именно оно подчеркивало подобие и скрадывало различия. Твердый абрис плотно сжатых губ, настороженные глаза, грозно сведенные брови - такими их видел чужой взор; и вряд ли кто-нибудь, заглянув в суровые лица этих воинов, обратил бы внимание, что Талхаб, с его морщинами на лбу и в уголках рта, с обветренной кожей и шрамом на левой щеке выглядит лет на пять старше Блейда. На самом деле, они являлись ровесниками.
Протянув ноги к огню и прихлебывая крепкий медовый напиток, вождь сануров медленно цедил слова, уставившись на игравшие в камине языки пламени.
- Что они знают, там, на юге. И сахралты на островах, и эти князья в башнях, которые только и умеют, что пускать друг другу кровь... Север, говорят, дик и необитаем! Как же! - он пригубил чашу. - Сотни, а может, и тысячи лет сюда бежали все - островитяне, и сануры-изгои, и сами нуры, когда их прижимал собственный владыка...
- Островитяне? - Блейд приподнял бровь. - Им-то что тут делать? Они живут на благодатной земле, в мире и покое...
- Не всегда так было, родич, - Талхаб упрямо именовал своего гостя родичем, ибо не мог поверить в случайность их сходства; возможно ему, как и Фарне, тоже хотелось иметь брата. - Да, не всегда... В старые времена, когда князья нуров делили острова сахралтов, плач и стон стояли в морях Катраза... Многих жителей нуры увозили на материк, селили на побережье - чтобы те оставались всегда под руками... Так возник и Халлот, и другие города. Потом нуры поняли, что шерсть с побежденных лучше стричь помаленьку - это куда выгоднее, братец! - и сахралтам стало жить полегче... Им даже позволили разрабатывать копи в горах, ибо нурским владыкам нужен металл. Теперь они не суются в дела карликов - пока получают свое.
- А в дела сануров?
Талхаб пожал плечами.
- Нас не замечают, пока мы не высовываем носа... - Он покачал чашу в руках, отхлебнул и долил из кувшина. - Возьми хотя бы меня, Ризад. Я ведь нур больше чем наполовину... Моя мать была из этих краев - дочь вождя... стройная, высокая, светловолосая... - Талхаб помрачнел, стиснув сильной рукой подлокотник кресла - Понимаешь, иногда мы шлем людей к сахралтам в Халлот. За оружием... Они - превосходные мастера, и мы многому у них научились... Мать шла с одним из таких караванов. Крались они через удел Мит'Канни тихо, как змеи, но Фарал - тогда совсем молодой - с двумя приятелями наткнулся на них в лесу. И втроем они положили десяток наших... а с матерью моей, совсем девчонкой, потешились вволю и отпустили. Как она добрела домой, не знаю - дело-то случилось зимой!
Фарна прижалась головкой к колену брата, словно хотела утешить его, унять боль воспоминаний, рассеянно поглаживая ее шелковистые волосы, вождь продолжал:
- Ну, родила она меня в положенный срок, сама не зная, кто те трое, и кто из них мой отец... Потом умерла. Дед мой, чьи земли я унаследовал, посылал лазутчиков к башне; те и сказали, что похож я на Фарала... - он заглянул в лицо Фарны, перевел взгляд на Блейда и вдруг улыбнулся. Теперь-то я знаю это наверняка! А вот откуда стало известно в замке, что у Фарала есть сын-санур... - Талхаб пожал плечами. - Дед говорил, что один из наших лазутчиков попался. Может, у него и допытались... Но Фарал тогда уже был князем, и мог заткнуть рот любому...
По щекам Фарны текли слезы. Талхаб нагнулся к ней и ласково потрепал по плечу.
- Не плачь, сестра! Что было, то было! - Factum est factum, автоматически перевел на латинский Блейд. - Клянусь, - вождь поднял руку, если б я мог, то стер бы в пыль башню Мит'Канни и все остальные замки князей, но не ради мести Фа ралу! Нур, санур, сахралт - каждый имеет право спокойно жить в своем уделе, коли не мешает жить другим... не грабит и не унижает соседа. Иначе... - он стиснул пальцы в кулак, мысленно сокрушая нурские твердыни, и с внезапной тоской повторил: - Если б я мог...
Блейд прикрыл глаза. Этот человек, столь похожий на него и душой, и телом, все больше нравился разведчику. Он сумел бы помочь Талхабу... помочь санурам... Вот только какое время еще отпущено ему? Он поднял веки и произнес:
- Итак, вы скрываетесь на севере, сахралты покупают покой данью, а хадры скитаются в океане и знать не хотят двуруких безволосых... ни хрылов, ни нурешников, ни нурлов. Чем же занимаются властители башен?