Надеюсь, что молодых читателей не оттолкнет та мысль, что автор отставной офицер, что далеко не всегда равносильно отсталости. Из отставки не раз возвращались еще на поля битв!.. Прошу также не смущаться моим не коренным русским, безусловно, чисто славянским происхождением и отчасти заграничной военной карьерой. Изучение славянских народностей убеждает меня в том, что, в сущности, типические особенности славянской расы более или менее присущи всем нам и что для зарубежного славянина понятна, близка и родственна русская натура и наоборот.

Насколько я могу судить, основываясь на опыте более чем 12-летней заграничной и затем 28-летней русской службы, разница между нашим и заграничным корпусом офицеров заключается главным образом в следующем.

Прежде всего в подготовке молодежи к военной карьере как в военных, так и в невоенных учебных заведениях у нас и за границею, не может не быть той разницы, которая здесь и там происходит от различий всего уклада жизни общества, своеобразной истории, племенных черт характера, первоначального воспитания, обычаев и традиций. Еще Пушкин сказал: "Климат, образ жизни, "вера дают каждому народу особенную физиономию..."

Но если считаться только с подготовкой специально военной, то, сравнивая наших вновь выпущенных офицеров с такими же молодыми военными наших западных соседей, я не наблюдал какой-либо особенно существенной разницы. Быть может, есть некоторое различие в самой системе воспитания и в приемах преподавания; возможно, что над воспитанием молодежи за границею трудятся более удачно, чем у нас, но вообще в лице начинающих свою военную карьеру офицеров, воинские части получают как здесь, так и там тот же ретивый, надежный, но не сформировавшийся еще окончательно офицерский материал, дальнейшая обработка которого всецело зависит от совокупности всей обстановки и среды, которая будет влиять на него с самого начала и затем в продолжение всей службы.

Но именно с момента прибытия молодых офицеров в свои части, по моему убеждению, резко расходятся пути сравниваемых мною двух групп юных офицеров.

Представим себе, что наш офицер попал бы сразу после выпуска в германскую, австро-венгерскую или другую западную армию. Нет сомнения, что в таком случае и он вполне применился бы к ним, проникся бы их духом, традициями и в особенности характеризующим их стремлением к самодеятельности, наблюдаемой там даже среди солдат и унтер-офицеров, а не только в корпусе офицеров. Но попади туда старый наш офицер, он сам чувствовал бы себя не только вне своей среды и не в курсе дела, а пришелся бы не по душе и тем, и другим. А причину сего пришлось бы искать уже не в одних национальных или бытовых различиях, но преимущественно в том обстоятельстве, что молодой офицер за границею сразу после вступления в ряды армии и затем в течение всей службы подвергается более благотворному воздействию на него начальников и сослуживцев, что далеко не всегда можно встретить у нас.

Постараюсь это объяснить точнее.

В отношениях к молодому офицеру его товарищей старших и начальников у нас и у наших соседей громаднейшая разница.

Там почти всегда он испытывает с первого шага участливое к себе обращение более выдающихся положительными качествами товарищей и авторитетных начальников. Участие это простирается, так сказать, на весь нравственный, физический и служебный облик молодого товарища, начиная с самых интимных сторон частной его жизни и кончая его начальной служебной деятельностью. В тесно сплоченной, не допускающей обособленности среде заграничных офицеров, товарищами быстро отмечаются все слабые стороны его воспитания и темперамента, недостатки характера и пробелы в его познаниях, но вместе с тем учитываются и ценятся также и его достоинства: служебное усердие, выдающиеся способности, солидные познания, стремление к общности и товарищескому сближению (не с одними только низами, а с целым, со всею военною семьей), как и все прочие симпатичные или несимпатичные черты молодого офицера. Общее воздействие на юного офицера окружающей его среды до того разнообразно и постоянно, что отрицательные стороны его формирующегося еще характера, дурные его склонности и привычки, недостатки воспитания подвергаются при каждом удобном случае безобидной товарищеской критике, тогда как, с другой стороны, лучшие его качества характера поощряются, выдвигаются на вид общие сословные военно-патриотические традиции и исторические предания части.

От подобного воздействия молодые офицеры, за редкими исключениями, много выигрывают в лучшем смысле этого слова. Каждый тянется по службе, а вместе с тем охотно трудится не только сам над собою, а в свою очередь и над другими. Товарищество понимается здесь в смысле сплочения всего корпуса офицеров не только для совместной жизни, дружбы и выручки друг друга, а прежде всего для единодушного, достойного служения родине. Ввиду сего, проступки офицеров никогда не покрываются ложными понятиями о товариществе.

В результате достигается лучшее, чего только достигнуть можно. Со временем молодые элементы очищаются, по крайней мере, от тех своих недостатков, которые вредят общему делу службы и единству духа и закаляются в строгих требованиях общего "е sprit de corps", придающего армии великую силу.

II

Нет спора, что и здесь встречаются, особенно в последнее время, среди молодежи офицеры, не подходящие под общий уровень, неспособные идти по намеченному направлению даже по политическим своим убеждениям, но их явно обличают, а в крайности удаляют.

Бесполезно было бы указывать для опровержения выше мною изложенного на сочинения вроде известного рассказа "Из маленького гарнизона" или брошюры "Изнанка германской нравственности" и на разные отдельные факты, обнаруживающие и в армиях наших соседей скандальные стороны жизни и некоторые тени.

Нет семьи без урода, и всюду на белом свете встречается пустота, разврат, карты, продажность, пошлые женщины и беспомощные, безнадежно задолженные офицеры, спорадически даже политическая неблагонадежность и т.д. Но здесь все это неуклонно строго преследуется и потому не достигает таких размеров, как в армиях некоторых других стран.

В силу поясненного выше воздействия в громадном большинстве германских и австрийских офицеров вырабатывается твердый, решительный характер, укрепляется преданность долгу службы, чести и порядку, дух соревнования и самоотвержения, безусловная исполнительность, готовность всегда быть полезным общему делу, стремительная энергия и товарищество как основы всей службы.

Общее корпоративное сближение, о котором я упомянул выше, является, по-моему, самым характерным различием заграничного и нашего корпусов офицеров. Оно приносит еще и ту пользу, что там вследствие близкого знакомства друг с другом офицеров более авторитетные из них, выдающиеся способностями и личными качествами характера сами собою, как будто с общего согласия, выступают на первый план, и никто не удивляется, если они выдвигаются быстрее других по службе, становясь начальниками своих товарищей. Их авторитет признавали еще тогда, когда они занимали одинаковое по службе положение.

Благодаря внедрившемуся в корпус офицеров понятию о необходимости подчинения личных интересов общим каждый сознает, что в высшие начальники годятся не все подряд, а лишь самые достойные из них, потому что качества, требуемые от высшего начальника, свойственны далеко не всякому, и потому производство в высшие чины, начиная даже со штаб-офицерского, всех по старшинству, безусловно, невозможно без величайшего вреда для службы и для всего военного дела, как велико бы ни было усердие к службе менее способных.

Таким образом, там действительно во главе воинских частей стоят компетентные, отборные во всех отношениях начальники, с железной настойчивостью воспитывающие своих офицеров в духе военного товарищества и дисциплины, неослабного чувства долга и бескорыстного служения родине. ...>:

Именно благодаря такому подбору своих членов в армиях этих стран офицеры, составляют корпорации с патриотическими традициями, опирающимися исключительно на национальность одного только коренного народа, основавшего это государство.