Факты русской военной истории, при надлежащей обработке, дают богатейший материал для современных аналогий и суждений Каждый народ создает свое крепкое будущее только в том случае, если сумеет мудро сохранить неразрывную духовную связь с прошлым... Мудрые вожди нации повторяют и мудрые уроки прошлого. Неразумные и невежественные - следуют путями давно обветшалыми{382}
Трудами "птенцов гнезда Петрова" и "екатерининских орлов" русская армия, как и русское военное искусство, стали лучшими в мире, что в конечном итоге проявилось в разгроме наполеоновских полчищ в 1812-1813 годах. У последующих же государственных и военных деятелей не хватило мудрости поддержать великую славу русского оружия. Историческая преемственность была прервана. Боевая профессиональная армия стала гибнуть в "танцевальных науках", в военных поселениях, милютинских военных реформах. Ее суворовский дух сохранялся только в кавказских войсках, постоянно непобедимых. С разрывом духовной связи и преемственности Россию стали преследовать военные неудачи, поражения, революции, гражданские войны и катастрофы.
Опора на духовную силу предков, возвращение к православной и гвардейской традициям русской армии, восстановление звания офицера, отмененного в 1917 году, - все это позволило выстоять и победить в самой кровавой войне (1941-1945 гг.). Потребовалось вспомнить о нетленной славе России, о русских полководцах (некоторые из которых после революции были зачислены в разряд реакционных царских генералов), об офицерах, которые по крохам собирали и защищали нашу Родину: "Они подскажут тебе, как поступить, даже оставшись в одиночку среди вражьего множества"{383}. Одержали Великую победу, но затем вновь отказались от исторической преемственности и пошли по тупиковому бездуховному пути к поражению, горше военного: распаду Большой России (СССР), которая создавалась по крайней мере трехвековыми усилиями русской армии. Спохватившись, стали искать опору в истории, вспоминать ее славные страницы, обращаться к советам предков.
Предстательство за Россию - отечественность
Изначально самой историей и лучшими умами определено: создание настоящей армии, эффективная защита государства, сама будущность России во многом зависят от правильного решения офицерского вопроса, от наличия особой когорты государственных людей, служащих "верой и правдой" Отечеству на военном поприще. Им - князьям, полководцам, воеводам, "головам" и "сотникам", а затем и офицерам регулярной армии - вверялась забота о судьбе и безопасности государства. Их статус - быть воинами "по призванию" и "по отечеству", властной руководящей силой, а не просто "лицами командного и начальствующего состава", "военными чиновниками", занимающими определенные руководящие должности в вооруженных силах, полиции и жандармерии{384}. Они призваны предводительствовать в боях и сражениях, отвечать за достижение побед, быть истинными солдатами, мозгом и душой армии, предстателями за Россию, т.е. "покровителями, защитниками и заступниками" (В. Даль).
Пока Петр Великий преодолевал отвращение бояр и дворян к обязательной службе в регулярных войсках, к офицерскому чину (первоначально считавшемуся "неблагородным"), призывал "искусных людей" из-за границы, в боевой школе Северной войны, по полкам, выковывались национальные офицерские кадры: в невысоких званиях, но верные - не наемники и не опричники - русские воины. В последующем из их рядов выдвинулись мастера военного дела, великие полководцы и полководцы-герои русско-прусских, русско-турецких, русско-французских и кавказских войн. Именно тогда утвердилось и держалось, вплоть до Первой мировой войны, убеждение, что русский офицер предназначен быть не просто храбрым, но искусным, "воспитывать в себе талант полководца, подготовлять себя к званию начальника на войне"{385}, где даже подполковник как начальник отдельного отряда "должен быть офицером со способностями полководца. Подполковником должен быть офицер всесторонне подготовленный в тактическом отношении; офицер, находящийся на уровне современных знаний, следящий за развитием военного дела; офицер, пользующийся авторитетом, с сильным, самостоятельным и решительным характером"{386}.
В идеале русский офицер обязан был стать не только "вождем", "полководцем", но и воспитать в себе особую способность к преодолению лишений, ибо труд его - необходимый и почетный, но безмерно тяжкий, а потому подвижнический, апостольский.
П. Краснов: Военная и офицерская служба - это прежде всего подвиг. Это отречение от самого себя, это тернистый путь, часто заканчиваемый терновым венком мученика. Но зато в ней много поэзии, в ней много такого обаяния, что заставляет служить ей, несмотря на все ее невзгоды...
Нам нужен здоровый патриотизм. Нужно стать на работу при тех, пусть даже неблагоприятных условиях, которые существуют теперь, и наладить дело, веря, что при общих усилиях и условия переменятся... Армия - не богадельня. Чем больше уйдет из нее плохого, не рабочего, а лишь болтающегося элемента, тем лучше Мало будет офицеров, заменим их прапорщиками. Пусть каждый солдат несет в ранце своем жезл маршала. Герои Наполеона вышли из солдатской среды, и предки Скобелева были простыми солдатами, и граф Платов - сын рядового казака{387}.
В сложнейших условиях офицерской службы, в войнах, делах и походах, в борьбе с превратностями судьбы вырабатывались выдающиеся характеры, создавался тип русского офицера, готового к действиям ради высших идеалов. Офицерское звание начинало почитаться как наиболее благородное (бескорыстное), ответственное и авторитетное. Возвышенный образ офицера прекрасно представлен в поэзии Александра Сергеевича Пушкина:
Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен как бой.
И поле пожирал очами.
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур и Репнин...{388}
* * *
О вождь несчастливый!
Суров был жребий твой
Все в жертву ты принес земле тебе чужой...
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец,
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко,
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там устарелый вождь, как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти,
Вотще!
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха
Жрецы минутного, поклонники успеха
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик. в грядущем поколеньи
Поэта приведет в восторг и в умиленье!{389}
* * *
Поникни снежною главой,
Смирись, Кавказ, идет Ермолов!
И смолкнул ярый крик войны,
Все русскому мечу подвластно.
Кавказа гордые сыны,
Сражались, гибли вы ужасно;
Но не спасла вас наша кровь,
Ни очарованные брони.
Ни горы, ни лихие кони,
Ни дикой вольности любовь!
Подобно племени Батыя,
Изменит прадедам Кавказ,
Забудет алчной брани глас,
Оставит стрелы боевые.
К ущельям, где гнездились вы,
Подъедет путник без боязни,
И возвестят о вашей казни
Преданья темные молвы{390}.
* * *
Тебе, певцу, тебе герою!
Не удалось мне за тобою
При громе пушечном, в огне
Скакать на бешеном коне.
Наездник смирного Пегаса,
Носил я старого Парнаса
Из моды вышедший мундир,
Но и по этой службе трудной,
И тут - о мой наездник чудный,
Ты мой отец и командир{391}.
Во время восстания в Польше (1831 г.) Пушкин воскрешает в своих патриотических стихотворениях образы Суворова и Кутузова, призывая их духовно поддержать, благословить на победу русские войска, действующие против мятежников. В "Истории пугачевского бунта" он подробно останавливается на самоотверженных действиях против войск Пугачева генерал-аншефа Александра Ильича Бибикова (1729-1774), одного из знаменательных лиц екатерининских времен, отличившегося "на поприще войны и гражданственности", высоко оценивает его распоряжения как "искусного, умного военачальника". (Заложив начало победы, Бибиков скончался от тяжелых трудов в расцвете сил со словами на устах: "Не жалею о детях и жене, государыня призрит их, жалею об Отечестве". Андреевская лента, звание сенатора и чин полковника гвардии не застали его в живых{392}.)