Я тотчас же узнал голос Владимира Бутенко. Так, выходит, это из-за него возникли звуки на линии? . - Алло, - сказал я , - yто вы , Владимир?

- О, здравствуйте Джон. Как дела?

- Отлично, - ответил я дружелюбно. - А как чувствуют себя ваша жена и маленький Андрей?

- У нас все хорошо. Джон, можно приехать к вам на фабрику 23 июня? Нужно кое-что обсудить. - Его английский язык в этот вечер был не плох, совсем не плох.

Я сказал: - Одну минуту, я посмотрю мой календарь. Через несколько секунд, в течение которых я искал в портфеле календарь, я ответил: - Да, хорошо. Приезжайте и мы вместе посидим за ленчем.

Он согласился и я, попрощавшись с ним, повесил трубку. Прислушиваясь к звукам вокруг моего дома, я старался различить шаги того, кто , возможно, подслушивал на телефонных линиях поблизости. Ничего не выявив, я вышел на улицу, взяв с собой фонарь и пистолет сорок пятого калибра.

Во дворе я стоял и слушал звуки летней ночи. Ничего не было слышно, кроме голосов лягушек и других ночных созданий, и эти звуки доносились из леса, который начинался от самого нашего дома. Затем я решил, что лучше позвонить моему куратору из ФБР, поэтому я прошел к дому Рэя Макгоу и постучал в заднюю дверь. Меня встретила Мариан, жена Рэя. Она предложила мне пройти в кабинет, где Рэй работал над подготовкой выступления по проблемам борьбы с подводными лодками.

Я поговорил с ним несколько минут и попросил разрешения воспользоваться их телефоном в соседней комнате. Он разрешил, и я, набрав мой секретный номер, описал моему куратору таинственные телефонные звуки и тот факт, что Бутенко находился в то время на линии. Я также сообщил ему о предстоящей встрече с Бутенко и повесил трубку. Потом я вернулся домой, все ещё оставаясь под впечатлением загадочных ночных событий.

Спустя несколько дней, когда Владимир Бутенко приехал в Кемпрокс, я показал ему письмо из департамента торговли, которое он прочел очень внимательно.

Замечательно, Джон! Я рад, что в этом отношении не будет никаких проблем с правительством США.

Я предложил поехать на ленч и обсудить продвижение в подготовке торгового соглашения. Он не возражал, и я предложил отправиться в ресторан Ройял Армс.

- Джон, мне нравится этот ресторан. Давайте поедем в вашей автомашине, я люблю в ней ездить.

Про себя я отметил, что сегодня у Бутенко акцент в его английском языке явно заметнее, а словарный запас намного беднее. Выглядело так, как будто он какое-то время не пользовался английским языком. Возможно, в прошедшие недели он работал только в офисе и разговаривал только по русски со своими коллегами, а быть может он нервничал.

На этот раз перед тем, как сесть в машину, он внимательно осмотрел улицу, вероятно, пытаясь обнаружить слежку ФБР.

Когда мы отъезжали, он с тревогой посмотрел на меня: - Мне нужны кое какие данные, которые я сам не могу достать, - сказал он. - Вы не могли бы помочь?

К чему этот парень клонит? - подумал я.

- Владимир, вы же знаете, что я помогу, если смогу" - сказал я ободряюще. - Назовите, что вам нужно.

Он сделал нервное глотательное движение. - Мне нужно знать, какие необходимы документы, а также другие требования для поступления на работу в правительственное учреждение США.

- Вы имеете в виду форму 57 заявления о приеме на правительственную службу? - спросил я недоверчиво.

- Джон, я не пытаюсь устроиться на службу в американское правительственное учреждение. Мне нужен только список требований к тем, кто хочет получить работу в правительственном учреждении. Документы и формы, которые при этом необходимы.

- Я понимаю. Посмотрю, что можно сделать для вас.

Про себя я подумал, что этот парень наверняка хочет внедрить кого-то в правительственное ведомство. Теперь я был уверен более, чем когда-либо, что их целью был шпионаж, а торговое соглашение служило лишь прикрытием.

Во время ленча не произошло ничего, достойного особого внимания. Он продолжал сбор сведений на меня, задавая вопросы об уровне моей зарплаты, о том, сколько я должен за дом, сколько стоит мой автомобиль, что я думаю о конфликте между Западом и Востоком. На вопросы, касающиеся меня лично, я отвечал правду, однако уклонялся от высказываний по политическим проблемам , объясняя это тем, что я не интересуюсь политикой и хотел бы мирного сосуществования. - Может быть наше торговое соглашение хоть в небольшой степени поспособствует в этом направлении, - предположил я с надеждой.

Мы вернулись обратно в Кемпрокс и договорились встретиться вновь, когда у меня появится информация, которую он просил.

Месяцы проходили без заметных событий, за исключением того, что Ступарь и Бутенко регулярно появлялись на заседаниях АОМ и собирали обо мне все больше и больше информации. Их манера собирать раздельно информацию по одним и тем же вопросам укрепила мое мнение о том, что Ступарь работал на КГБ, а Бутенко - на ГРУ.

Из этих двух организаций более крупной, всепроникающей и более мощной является КГБ. С другой стороны ГРУ - это не только организация военной разведки. Действуя в мировом масштабе, она может похвастать внушительным набором стоящих перед ней зловещих оперативных задач, включающих подрывные операции, саботаж, шантаж и политический шпионаж. Это военная организация, и каждый её сотрудник имеет воинское звание, хотя он, возможно, не носит и никогда не носил военную форму. Обе организации занимаются шпионажем и подрывными операциями и действуют под прикрытием дипломатии, туризма, научных встреч, студенческих обменов и торговых связей. Оба агентства сильно конкурируют друг с другом. Каждое из них насаждает своих сотрудников во всех других советских комитетах и министерствах и, даже, в Академии наук. Агенты КГБ и ГРУ находятся везде. Членство в партии обязательно для ответственных и пользующихся доверием сотрудников этих организаций, а их высокопоставленные сотрудники являются также членами Центрального комитета Коммунистической партии.

К сожалению, большинство персонала советского посольства в Вашингтоне состоит из сотрудников КГБ и ГРУ. Эти люди занимаются всем, чем угодно, кроме дипломатической работы. Мой опыт общения со значительным числом советских дипломатов подтверждает это.

Показательным в этом плане является ряд эпизодов с участием Ступаря, которые имели место летом 1964 года.

Я с Алисой и детьми наслаждался чудесным летним вечером на нашем заднем дворике, когда телефонный звонок заставил меня вернуться в дом. Звонил Ступарь с просьбой уделить ему время для ленча 24 июля. Необычно бодрым для него голосом он предложил, чтобы я подхватил его в мою машину на удобном для меня углу городских улиц. Мы договорились, что это будет перекресток Четырнадцатой и Эйч улиц на северо-западе Вашингтона в трех кварталах от Белого дома. Время встречи было назначено ровно на двенадцать часов дня. Мне следовало подъехать на условленный перекресток улиц, там Ступарь сядет в мою машину и затем мы отправимся в тихий ресторан, который он сам выберет.

В день нашей встречи меня угораздило приехать на место немного раньше и, не видя объекта моих поисков, я начал объезжать вокруг квартала. Завершив три круга в напряженном полуденном дорожном движении, я остановился на красном светофоре и был чрезвычайно удивлен, увидев одного из известных мне агентов ФБР, который большими шагами направлялся через улицу прямо ко мне. Он делал легкие движения рукой, очевидно давая мне знак ехать прямо вместо движения ещё раз вокруг квартала. Я открыл окно моего Кадиллака с правой стороны, и агент прошел мимо, глядя прямо перед собой и поспешно бросив мне: - Он подходит к улице со стороны следующего квартала. Поезжайте прямо туда и подберите его.

Затем агент смешался с толпой и исчез.

В этот момент красный сигнал светофора сменился на зеленый и я проехал через перекресток. Внезапно я увидел мужчину в сером пальто, шагающего в опасной близости от края дороги. В этом странно ведущем себя мужчине я узнал Ступаря. Я остановил машину, открыл дверь взволнованному ученому и энергично приветствовал его, пока он усаживался.