Азербайджан в процессе переговоров занимал совершенно справедливую позицию, требуя вывода армянских вооруженных формирований со всех своих оккупированных территорий. Однако нам постоянно твердили, что без определения хотя бы общих принципов статуса Нагорного Карабаха армяне никогда не выведут свои войска, так как они не верят, что после этого вывода мы предоставим им какой-либо статус.
Чтобы снять и этот предлог, мы пошли на секретные, прямые и неофициальные переговоры на уровне специальных представителей президентов Азербайджана и Армении. Нами были полностью определены параметры и общие принципы статуса, хотя мы и не смогли договориться по нескольким основополагающим моментам.
С нашей стороны были предложены принципы, определяющие высокий уровень полного самоуправления НК при наличии вертикальных его связей с Азербайджаном, без собственной карабахской армии и права на внешнюю политику.
С их стороны содержалось требование иметь армию под названием "национальная гвардия", независимую экономику, собственную "национальную" валюту и ряд других неприемлемых предложений, которые являлись откровенной претензией на независимость Нагорного Карабаха.
Переговоры велись на английском языке, так как мой партнер по переговорам Ж.Либаридьян является гражданином США. Я надеялся, что этот факт может дать дополнительный шанс для достижения соглашения. Однако все время я замечал, что предложения моего партнера исходят из МИД России и он, несмотря на дружелюбность и доброжелательность его характера, не может самостоятельно выйти за пределы полученных инструкций.
Из его уст я не раз слышал то, что говорили накануне В.Казимиров и другие более высокие чины российского внешнеполитического ведомства. Например, вначале Либаридьян хотел, чтобы наши переговоры велись абсолютно конфиденциально. Он считал, что представители армян Нагорного Карабаха могут принять участие в переговорах лишь после того, как мы добьемся полного взаимопонимания по основополагающим принципам. Впрочем, это была официальная позиция и Армении, и карабахских армян, которых, конечно же, Ж.Либаридьян полностью информировал о всех деталях наших разговоров. Однако министр иностранных дел России Е.Примаков, прибыв в мае 1996 года в Баку, заявил, что настало время начать прямые переговоры с Нагорным Карабахом, с чем мы не согласились. Но на следующей же встрече с Либаридьяном В.Казимиров изменил свою позицию на 180 градусов и слово в слово сказал то же, что заявил Е.Примаков.
Я мог бы привести и другие примеры полной гармонии между МИД России и армянами. Несколько раз в Москве, когда шел на встречу с В.Казимировым, я после выхода из его кабинета замечал прячущегося за колонной Аркадия Гукасяна, регулярно получавшего инструкции от своего наставника, как дипломатично увиливать от выполнения резолюций Совета Безопасности ООН и как выстраивать оборону против справедливых доводов азербайджанской делегации.
Однажды перед заседанием Минской группы в Москве в январе 1994 года В.Казимиров уже в зале заседаний открыто наставлял армян Нагорного Карабаха. Чтобы привлечь к этому внимание всех членов Минской группы, я громко крикнул ему: "Владимир Николаевич, а теперь проинструктируйте и азербайджанскую делегацию!". Раздался смех. Мой юмор был оценен, так как присутствующие прекрасно знали о пристрастном отношении посла Казимирова и его опеке армян.
Резюмируя ситуацию накануне Лиссабонского саммита и не вдаваясь в дальнейшие детали, хотел бы отметить следующее. Несмотря на резолюции Совета Безопасности ООН, усилия Минской группы, прямые переговоры, достижение соглашения о перманентном прекращении огня вплоть до подписания мирного соглашения, открытым оставался самый главный вопрос. Это судьба Нагорного Карабаха. Вся мировая печать называла его спорной территорией. Так считали и все посредники, а также столицы заинтересованных держав.
Минская группа, сопредседатели не имели собственной позиции по этому вопросу. Они постоянно твердили нам, что готовы согласиться со всем, о чем мы договоримся между собой. Наши ссылки на справедливость, международные законы, территориальную целостность государств, Устав ООН и принципы ОБСЕ не оказывали должного воздействия.
Курсируя между Баку, Ереваном и Ханкенди, посредники лишь передавали нам информацию о том, кто и что сказал. Наши требования выработать собственную позицию, основанную на международных принципах, результатов не давали.
Однажды представитель США по Минской группе Джо Прессел на мой вопрос, с чем он прибыл к нам из Вашингтона, просто встал, вывернул карманы и сказал, что не имеет в них для нас каких-либо решений. Более интеллектуально вел себя В.Казимиров. Он нашел для решения "судьбы Нагорного Карабаха" в анналах дипломатической казуистики великолепный термин "ipso-fakto" (словарный перевод этого термина означает "в силу самого факта") и применил его к Нагорному Карабаху. Таким образом, пояснял он нам, армяне Нагорного Карабаха - "ipso-fakto" являются гражданами Азербайджана, то есть на самом деле не являются, и, естественно, Нагорный Карабах в силу факта - территория Азербайджана, но в силу сложившихся обстоятельств - нет.
Касаясь событий, предшествовавших Лиссабонскому саммиту, хочу отметить следующее. Российская дипломатия, несмотря на ее высокий интеллектуальный и профессиональный уровень, потерпела все-таки ряд серьезных поражений в плане манипуляций армяно-азербайджанским конфликтом для восстановления своей гегемонии в нашем регионе. Самое важное то, что Азербайджанское государство выдержало страшный удар. Оно не развалилось, не пошло на уступки России по судьбоносным вопросам, таким, как размещение военных баз на нашей территории и охрана наших границ российскими пограничниками.
С другой стороны, Россия потерпела неудачу также и в ОБСЕ. Минская группа, хотя Россия и голосовала за нее, была создана вопреки ее желанию. В.Казимиров делал все для того, чтобы скомпрометировать ее как ненужный и бездейственный орган, не способный урегулировать конфликт, выдвигая в качестве альтернативы единоличное посредничество России.
Председательство западных государств в Минской группе вызывало не только раздражение, но и иронию России. В.Казимиров апеллировал к тому, что западные державы ничего не знают о нашем регионе, что соответствовало действительности. В отличие от них Россия знает наш регион как свои пять пальцев и имела здесь тогда чрезвычайно сильное влияние.
Согласно решению ОБСЕ, каждая из девяти стран - членов Минской группы должна была председательствовать в ней поочередно. Как всем хорошо известно, первым председателем Минской группы был итальянец Марио Рафаэлли, затем швед Ян Элиассон. После этого состоялся Будапештский саммит ОБСЕ в декабре 1994 года. Российская дипломатия взваливала всю вину за отсутствие результатов по урегулированию армяно-азербайджанского конфликта на неспособность Минской группы это сделать. Российская дипломатия стремилась к роспуску Минской группы и получению международного мандата на урегулирование армяно-азербайджанского конфликта, хотела права на ввод в нашу республику российских "миротворческих" сил или контингента объединенных сил СНГ, что означало то же самое. Планы и схемы, где и на каких позициях будут размещены российские войска в Азербайджане, были давно готовы.
Но в результате усилий азербайджанской дипломатии, поддержанных ОБСЕ, то есть мировым сообществом, этот план был сорван. Саммит принял решение о вводе в регион после подписания мирного соглашения многонациональных международных миротворческих сил, в составе которых Россия может быть представлена не более 30 процентами.
Правда, России удалось добиться для себя компромисса. Саммит признал, что, действительно, без России, имеющей большое влияние в регионе, чрезвычайно трудно добиться урегулирования армяно-азербайджанского конфликта и назначил ее постоянным сопредседателем Минской конференции и Минской группы. Мы согласились с этим компромиссом потому, что урегулирование все-таки зависит от той позиции, которую занимает Россия.