Эшли тоже не любила терять самообладание. Но с Вито всегда получалось похоже на прошлую ночь. Однако в прежние дни слабость оправдывалась любовью. А теперь ведь она больше не любила его. Она научилась не любить его. День за днем и месяц за месяцем она напоминала себе о его предательстве до тех пор, пока горечь не стала ее силой, а ненависть — оружием. И куда подевались горечь и ненависть в тот самый момент, когда она больше всего нуждалась в них?
Если бы она сумела противостоять страсти и остаться холодной, сейчас она была бы свободной как ветер! Но Вито мужчина до мозга костей, и никакой голод не заставил бы его обратить внимание на нежеланную женщину. Она желанная. От презрения к себе Эшли заскрипела зубами. Ведь ей до боли хотелось жарких ласк его рук, горячего вторжения его плоти. Так получилось, будто каждое мгновение после встречи в его кабинете приближало взрыв страсти. А теперь она испытывала отвращение к себе за то, что без боя сдала позиции. Она хотела его… О да, она хотела его каждой клеточкой своего тела так же, как вроде бы он хотел ее. И будь прокляты все последствия! Почему так? Разве ненависть к нему не сжигала ее? Она ненавидела его за то, что он сделал в прошлом, и за то, что он делал с ней сейчас.
Но едва он прикоснулся к ней, как все предубеждения потеряли значение. Все чувства Эшли взорвались и превратились в страсть. Страсть, какую она не способна пережить ни с кем другим. Она вспомнила многочисленные свидания, на которые приходилось ходить без всякого интереса. В ту пору ей хотелось вызвать в себе хоть какое-то чувство, убедиться, что она еще живая.
Фактически только в прошлом году она встретилась с по-настоящему особенным человеком. Он врач, одинокий отец, девочка в детском саду. Ей нравился Джош. А она ему больше чем нравилась. Но когда дело дошло до критического момента, она перестала встречаться с ним. Потому что симпатия никак не собиралась перерастать в любовь или хотя бы в желание.
И тут появился Вито, а она превратилась в женщину, умиравшую от страсти. Сегодня ночью… сегодня ночью она дошла до самого предела. Она оказалась не способной думать ни о чем, даже о последствиях. И уже несколько лет она сидит на таблетках. Но на такой небольшой дозе, которая не может предотвратить беременность. Эшли решила не рисковать. Завтра же она пойдет к доктору и попросит прописать ей противозачаточные пилюли. Это расстроит планы Вито на будущее. И он даже не сумеет обнаружить, почему ей не удается забеременеть. Ей придется быть очень осторожной.
— По-моему, несправедливо взваливать на меня такую обузу. Я не хочу встречаться с твоей семьей. У меня нет с ними ничего общего, и не понимаю, почему они хотят найти что-то общее со мной! — Нервное напряжение Эшли вылилось в раздражи тельность.
— Не будь смешной, — парировал Вито. Спор продолжался уже давно, на всем бесконечном, с «пробками», пути к дому семьи ди Кавальери. — Естественно, что перед свадьбой им хотелось бы познакомиться с тобой.
Эшли было неприятно участвовать в странном и кошмарном сюрпризе, уготованном Елене ди Кавальери. Старая дама, наверно, ни разу не ложилась в постель с сухими глазами с того момента, как сын начал ее обстреливать снарядами своих брачных планов. И больше того, Эшли вовсе не улыбалось получить еще один чек, всунутый в ее, как предполагалось, загребущую маленькую руку.
— Этот прием — идея моей матери. Почему тебя возмущает ее желание приветствовать твое появление в нашей семье и представить тебя некоторым из наших друзей? Уверяю тебя, организовать большой прием за такое короткое время совсем не легкое дело.
Почему же тогда Елена ди Кавальери взвалила на себя такое бремя? Эшли мысленно представила крохотную шикарную женщину, под хрупкой внешностью которой скрывался характер исключительно жесткий. Эшли до сих пор поеживалась, вспоминая об их последней встрече.
— Я не хочу ее огорчать, — мягко проговорил Вито.
Эшли с трудом сглотнула и разгладила свое вечернее платье из шелка ручной росписи. Взгляд невольно задержался на обручальном кольце с бриллиантом, которое искрилось у нее на пальце и угнетало, как наручники. Прошлым вечером за ужином Вито подвинул, к ней коробочку с кольцом. И даже не улыбнулся. Она удивлялась, что случилось с романтическим мужчиной, который когда-то в очаровательной манере истинно итальянского возлюбленного регулярно дарил ей цветы и небольшие безделушки. А она не хотела их принимать и подавляла в себе желание оценить чувство, стоявшее за потребностью постоянно одаривать ее.
Эшли ненавидела цветы. Когда отец особенно мерзко вел себя с матерью, на следующий день он всегда являлся домой с цветами. И ее наивная мать приходила в экстаз. У Эшли мелькнула мысль, что с самого начала все ее отношения с Вито проходили под гнетом ужаса: больше всего на свете она боялась стать похожей на мать. Крохотная морщинка залегла между ее тонкими бровями.
— Еще не слишком поздно пригласить на свадьбу твою семью.
— Спасибо, не надо. — Эшли покачала головой.
— Но твоя сестра, конечно…
— Мы не близки.
— Но есть у тебя кто-то близкий? — настаивал Вито.
Самым близким был он. Но его не удовлетворяло то, что она готова была дать. Он хотел все или ничего. Таков был Вито. Если человек не отдавал всего, Вито полагал, что его обсчитали. Банкир всегда остается банкиром. Все счета на стол, баланс подведен, и все в полном порядке. Он не прислушивался к правде, которую желал услышать. Он просто требовал, чтобы она переплавилась в такую женщину, какая ему нужна.
Он наплевательски относился к ее потребностям. Сама мысль о том, что ей необходима какая-то форма самостоятельности, оскорбляла его мужское достоинство. Впервые в жизни Эшли чувствовала себя духовно свободной, а он пытался посадить ее в клетку. И даже если бы она так не думала, то все равно в девятнадцать лет она была еще слишком молодой для брака, детей и ответственности, которая бы легла на нее. А Вито думал, что предлагает ей рай на тарелочке. Теперь по крайней мере он знает истинное положение дел, горько подумала она.
На прошлой неделе Вито три раза возил ее в ресторан обедать и один раз — в ночной клуб, где даже не пригласил танцевать. Он отгородился стеной холода. Каждый раз он привозил ее назад в квартиру и оставлял там в одиночном заключении. Он не прикоснулся к ней и пальцем. И Эшли не понимала, это наказание для нее или для него самого. Было бы приятно знать, что он считал дни отказа от секса такими же угнетающими, как и она. Неужели то, что она заставила его почувствовать, напугало его? Это была интересная мысль.
Каждая люстра в огромном доме, казалось, сияла с ослепляющей яркостью. Когда они будут жить в Лондоне, он станет и ее домом. Но не очень долго, усмехнулась Эшли. Она отдаст их браку самое большее год. Когда окажется, что она безнадежно бесплодна, благодаря таблеткам, которые втайне принимает, у Вито не будет причины и дальше продолжать фарс. Но можно ли быть уверенной, что такой сверхдозы мести ему хватит?
Крохотная фигурка, закутанная во что-то воздушное и серебристое, подплыла к ним. Мать Вито буквально источала теплоту и доброжелательность.
— Не могу передать, как мне хотелось встретиться с вами. — Английский Елены да Кавальери был отточен до совершенства в лондонских школах-пансионах.
Пожилая дама быстро обняла Эшли и куда-то повлекла ее. Она с удивлением взглянула на Вито. Тот улыбался. Наверно, первой по-настоящему искренней улыбкой за последние две недели. Но Эшли тут же вспомнила, что рядом была его мать, женщина, безусловно, умная и проницательная.
— По-моему, нам надо поговорить. — Елена чуть ли не украдкой открыла дверь и потянула за собой Эшли.
Комната, куда Елена привела ее, оказалась библиотекой. Будущая свекровь предложила ей бокал шампанского. Засада была подготовлена заранее, и в сияющей улыбке Елены подрагивало что-то очень похожее на отчаяние.
— Прошу вас, садитесь.
Эшли опустилась в кресло с жесткой спинкой. Защитные антенны предупреждающе ощетинились.