В полдень мы были в широте 16° 4 28" южной, долготе 145° 49 4" западной. Лесистый южный мыс находился пред нами на NW 58°, в расстоянии около трех миль, а юго-восточный, лесистей же, мыс на N0, в четырех милях. Берег между сими мысами большею частью коральный, без леса. С полудня мы шли по направлению восточной оконечности, потом по северную сторону узкого корального, местами лесистого берега; лагун внутри острова усеян небольшими лесистыми же, островками и высунувшимися из воды кораллами. В три четверти пятого часа мы обогнули северный песчаный мыс, за которым увидели узкий вход в лагун. На западном мысе большие каменья, издали казались домиками. Южный берег большею частью коральный, лес растёт изредка; хотя мы местами приближились к острову на полмили, однакож не видели никаких признаков, что остров обитаем. Положение оного следующее:
Восточная оконечность в широте 16° 00 40" южной, долготе 145° 47 20" западной.
Западная оконечность в широте 15° 53 35", долготе 146° 6 16".
Средина в широте 15° 55 40", долготе 145° 56’.
Длина острова девятнадцать по направлению OSO и WNW, ширина шесть, окружность сорок шесть миль.
Я признаю сей остров за тот самый, который обретён капитаном Куком на пути его от острова маркизы Мендозы к островам Общества 1777 года, апреля 19, и назван с тремя другими, островами Пализера. Я их буду отличать номерами, так как они обретены один после другого. Когда капитан Кук прошёл остров первый Пализер и находился у южной оконечности оного (в широте 15° 31’ южной, долготе 146° 23’ западной), тогда видел с высоты мачты к SO берег[267] и ежели бы луч зрения можно было продлить на двадцать четыре мили по сему направлейию, конечно капитан Кук увидел бы остров, ныне нами обозренный. Находясь сегодня у северной оного оконечности, мы с салинга усмотрели на NWtW тот берег, подле которого был капитан Кук, именно первый остров Пализер, а тот берег, у коего мы были, второй Пализер; на аросмитовой карте сей остров назван остров Елисаветы, положен в той же широте, и только на 12 восточнее; нет сомнения, что остров второй Пализер тот же самый, что Аросмит назвал островом Елисаветы.
Находясь от западной оконечности острова второго Пализера на одну милю к западу, с салинга увидели мы к западу берег; в сие время уже смеркалось, а потому для безопасности на ночь я придержался бейдевинд под малыми парусами на StW, при свежем пассадном ветре. Небо, покрытое облаками, изредка было освещаемо лунным светом.
18 июля. После полуночи облака разошлись, луна светила и ветр был умереннее. В начале второго часа ночи бдительностью вахтенного лейтенанта Торсона в ночную трубу усмотрен бурун прямо перед носом шлюпа; мы тотчас поворотили, а с рассветом опять пошли к берегу. На пути поймали два шарка,[268] из которых сварили для служителей на завтрак уху; а для лучшего вкуса приправили красным перцем, или каяном. Я был очень доволен, что матрозы не имели предрассудков и ели всегда все, что для них приуготовляли, в полной доверенности, что им не дадут ничего вредного.
Когда довольно рассвело, мы увидели пред собой небольшой остров, выше всех прочих до сего времени нами усмотренных коральных островов, коих не мало осталось позади нас.
В половине девятого часа утра подошли к восточному краю острова менее нежели на полмили, и легли вдоль берега к западу по северную сторону; в половине девятого часа находились против северо-западного крутого мыса, состоящего из слоистого плитняка. За сим мысом море было совершенно тихо и у берега весьма малый бурун, так что гребные суда свободно могли пристать к кораллам, составляющим взморье острова. Я сим воспользовался, придержался к берегу на расстояние менее полумили, спустил ялик и отправил на остров лейтенанта Торсона и художника Михайлова, с ними позволено было ехать астроному Симонову, лейтенанту Лескову и штаб-лекарю Берху. При всяком таковом удобном случае я вспоминал и жалел, что натуралисты Кунс и Мертенс, дав слово с нами отправиться, переменили своё намерение тогда, когда уже было поздно найти других. Они отказались для того, что будто бы им дано мало времени на приготовление к путешествию; может быть они и правы, но я как военный, думаю, что учёному довольно привезти с собою одну свою учёную голову, книг же в Копенгагене у книгопродавцев во всех родах множество, ежели бы некоторых и недостало, в таком случае все книжные лавки в Лондоне были к их услугам, они бы ни в чём недостатка не встретили.
Лейтенант Торсон, художник Михайлов и прочие, побыв недолго на берегу, возвратились на шлюп. Они нарубили разных сучьев от растущих деревьев, которые все мягкой породы, наломали кораллов, набрали раковин и улиток, застрелили малого рода попугая, величиною с воробья, у которого перья прекрасного синего цвета, ноги и нос красные, совершенно подобные сафьяну; застрелили также малую горлицу серо-зелёного цвета набрали несколько грецкой губки, обложенной мелкими кораллами.
Лейтенант Торсон по возвращении объявил, что приметил следы людей и даже места, где разводили огонь, но жителей не видал. Видели разных малых береговых птиц, малых ящериц, небольших черепах, которые уползали в воду и прятались в кораллы. В лагуне была вытащенная на берег старая лодка; вероятно, на сей остров, подобно как и на многие другие, жители больших островов приезжают для промысла.
Все мои сопутники были довольны, когда увидели остров, который выше прочих коральных островов; полагали что мы уже вышли из архипелага, коим плавание несколько затруднительно, как утверждают и прежние мореплаватели: Рогевейн, Шутен и Лемер, командор Бирон, Валлис, Бугенвиль и Кук. Хотя остров более прочих оброс высокими деревьями, однако с салинга чрез лес виден был лагун; на берегу нашли глинистые каменья.
В полдень шлюп «Восток», по наблюдению, был в широте 16° 10 4" южной, долготе 146° 19 46" западной, от западного мыса прямо на N, в расстоянии на одну милю. Средина острова в широте 16° 11’ 18", долготе 146° 15 50"; диаметр средины пять с половиной миль. Я назвал сие обретение наше островом вице-адмирала Грейга, под начальством которого служил на Чёрном море.
Скоро после полудня, кончив опись острова Грейга, я пошёл на NtW прямо к восточному мысу того острова, который мы ввечеру накануне с салинга усмотрели на запад. Ветр дул свежий от востока, волнения не было, и мы имели хороший ход. Берег показался с салинга в расстоянии восемнадцати миль, прямо по водорезу.
В 4 часа 17 минут пополудни мы подошли к восточному, лесом поросшему мысу сего корального острова; берег имел направление в NW четверть и, склоняясь дугою к W, терялся из вида. Южный берег, вдоль коего мы шли на SWtW, состоял из корального рифа. Некоторые кораллы возвышались из воды до шестнадцати футов и были подобны безлиственным старым дубам тёмного цвета; мы держались на расстоянии полумили и более, в параллель сего страшного для мореплавателей рифа, о который величайший бурун с рёвом разбивался. Отойдя от восточного мыса вдоль рифа восемь миль, опять увидели несколько лесистого берега. По белесоватому цвету воды в лагуне я заключаю, что оный не глубок, и в разных местах видны вершины кораллов; у N0 стороны в лагуне вода синеватого цвета, следовательно глубина немалая. Вскоре по наступившей темноте я привёл шлюп к ветру на юг и короткими галсами во всю ночь под малыми парусами держался на одном месте.
Лейтенант Лазарев шёл за нами в кильватере; на шлюпе «Востоке» несли мало парусов, чтоб не уйти из вида от «Мирного» и не разлучиться при ненастных погодах. Теплота на шканцах в полночь была до 20°, в палубе, где спали служители — до 21,5°.
19 июля. Ночью ветр дул свежий пассадный от О. В половине шестого часа утра я лёг на NNW, но когда увидели с салинга, а потом с марса на коральном рифе бурун, тогда склонил курс к западу, дабы подойти около полудня к западной оконечности острова и определить положение оного.