Так закончил я в 1995 году казавшееся мне самостоятельным произведением житие генерала Василия Сталина, и ошибся. Не медсестра Маша поставила ему памятник. А казавшееся отдельным произведением житие кремлевского принца стало первой главой большой книги, полной таинственных историй, связанных между собой не только одним историческим периодом, но и взаимообусловленностью событий.
Глава 2. «ЗАГУБИЛИ ОТЦА, СВОЛОЧИ…»
Страшное обвинение
По свидетельству Светланы Аллилуевой, ее брата Василия тоже вызвали второго марта на Ближнюю дачу. Он тоже сидел несколько часов в том большом зале, полном народа, но был, как обычно в последнее время, пьян и скоро ушел. В служебном доме он еще пил, шумел, разносил врачей, кричал, что «отца убили», «убивают», пока не уехал наконец к себе.
Он был слушателем академии Генштаба, куда его заставил поступить отец, возмущавшийся его невежеством. Но он не учился. Он уже не мог, это был совсем больной человек — алкоголик.
Он сидел на даче и пил. Ему не надо было много пить. Выпив глоток водки, он валился на диван и засыпал. В таком состоянии он находился все время. Смерть отца потрясла его. Он был в ужасе. Он был уверен, что отца «отравили», «убили», он видел, что рушится мир, без которого ему существовать будет невозможно.
В дни похорон он был в ужасном состоянии и вел себя соответственно: на всех бросался с упреками, обвинял правительство, врачей, всех, кого возможно, что не так лечили, не так хоронили… Он утратил представление о реальном мире, о своем месте, он ощущал себя наследным принцем.
От изложенной Светланой Аллилуевой трактовки поведения Василия в первые часы, когда он узнал о болезни отца, мало чем отличается картина, нарисованная известным историком Дмитрием Волкогоновым: «Несколько раз в зале появлялся сын Сталина Василий, выкрикивавший пьяным голосом одну и ту же фразу:
— Сволочи, загубили отца.
Хрущев подходит, обнимает нетрезвого генерала за плечи, уводит в соседнюю комнату. Постепенно однообразные выкрики замолкают».
Что же произошло на Ближней даче 28 февраля 1953 года? Это одна из нераскрытых до сих пор тайн ХХ века. Попытаемся приподнять над ней завесу секретности.
Приглашение на Ближнюю дачу. Ужин. Разъезд
Для Н. С. Хрущева день 28 февраля 1953 года начинался так.
— В феврале 1953 года Сталин внезапно заболел. Как это случилось? Мы все были у него в субботу. А происходило это после ХIХ съезда партии, когда Сталин уже «подвесил» судьбу Микояна и Молотова. На первом же пленуме после съезда он предложил создать вместо Политбюро Президиум ЦК партии в составе 25 человек и назвал поименно многих новых людей. Я и другие прежние члены Политбюро были удивлены, как и кем составлялся этот список? Ведь Сталин не знал этих людей, кто же ему помогал? Я и сейчас толком не знаю. Спрашивал Маленкова, он ответил, что сам не знает. По своему положению Маленков должен был принимать участие в формировании Президиума, подборе людей и составлении списка, но не был к тому допущен. Может быть, это сделал сам Сталин? Сейчас я по некоторым признакам предполагаю, что он при подборе новых кадров воспользовался помощью Кагановича. Внутри Президиума действовало более узкое Бюро. Президиум фактически и не собирался, все вопросы решало Бюро. Это Сталин выдумал такую, совершенно неуставную форму: никакое Бюро не было предусмотрено в Уставе партии.
Для чего Сталин создал Бюро Президиума? Ему было, видимо, неудобно сразу вышибать Молотова и Микояна, и он сделал расширенный Президиум, а потом выбрал Бюро узкого характера. Как он сказал, для оперативного руководства. И туда ни Молотова, ни Микояна не ввел, то есть «подвесил» их. Я убежден, что если бы Сталин прожил еще какое-то время, то катастрофой кончилась бы жизнь и Молотова, и Микояна. Вообще же сразу после ХIХ съезда партии Сталин повел политику изоляции Молотова и Микояна, не приглашал их никуда — ни на дачу, ни на квартиру, ни в кино, куда мы прежде ходили вместе.
Но Ворошилов был избран в Бюро Президиума. Характерно для Сталина, что, как-то, когда мы сидели у него за затянувшейся трапезой, он вдруг говорит: «Как пролез Ворошилов в Бюро?» Мы не смотрим на него, опустили глаза. Во-первых, что за выражение «пролез»? Как это он может «пролезть»? Потом мы сказали: «Вы сами его назвали, и он был избран». Больше Сталин эту тему не развивал. Однако его заявление понятно, потому что Ворошилова еще до ХIХ съезда он не привлекал к работе как члена Политбюро. Никакого участия тот в заседаниях не принимал, документов не получал. Сталин же говорил нам в узком кругу, что подозревает Ворошилова как английского агента. Невероятные, конечно, глупости. А Молотова он как-то «заподозрил» в моем присутствии. Я находился на даче у Сталина, кажется, в Новом Афоне. И вдруг ему взбрело в голову, что Молотов является агентом американского империализма, продался американцам, потому что в 1945 году ездил через США по делам ООН в железнодорожном салон-вагоне. Значит, имеет свой вагон, продался! Мы разъясняли, что у Молотова никаких своих вагонов не могло быть, там все принадлежит частной железнодорожной компании. Вот какие затмения находили уже на Сталина в последние месяцы его жизни.
И вот как-то в субботу от него позвонили, чтобы мы пришли в Кремль. Он пригласил туда персонально меня, Маленкова, Берию и Булганина. Приехали. Он говорит: «Давайте посмотрим кино». Посмотрели. Потом говорит снова: «Поедемте покушаем на Ближней даче».
Однако рассказ Хрущева не подтверждается журналом регистрации посетителей кабинета Сталина. После 17 февраля 1953 года записи в журнале отсутствуют. Только недавно выяснилось, что 17 февраля Сталин отбыл на дачу в Кунцево и не выезжал оттуда до самой своей смерти. В его кремлевский кабинет посетители войдут только 2 марта, но уже без него. Об этом пишет и автор новейшего исследования о Сталине Э. Радзинский.
Что представляла собой Ближняя дача, на которой разыгралась одна из самых таинственных драм столетия? Здесь Сталин жил последние двадцать лет после смерти второй жены Надежды Аллилуевой.
По рассказу их дочери Светланы, дом невдалеке от подмосковного Кунцева построил в 1934 году архитектор Мирон Иванович Мержанов. По его проектам для Сталина было возведено еще несколько дач на юге. Первоначально дом был сделан очень славно: современная, легкая одноэтажная дача, распластанная среди сада, леса, цветов. Наверху во всю крышу был огромный солярий — там маленькой Светлане очень нравилось гулять и бегать.
Дом много раз перестраивали — по желанию отца. Должно быть, он просто не находил покоя, потому что так случалось каждый раз: куда бы он ни приезжал отдыхать на юг, к следующему сезону дом весь перестраивали. То ему не хватало солнца, то нужна была тенистая терраса; если был один этаж, пристраивали второй, а если их было два, то один сносили…
Так и на Ближней. В пятьдесят третьем там было два этажа, причем во втором этаже никогда никто не жил. Сталин был один в доме. «Быть может, ему хотелось поселить там меня, брата, внуков? — задумывалась Светлана. — Не знаю, он никогда не говорил нам об этом». Второй этаж был пристроен в 1948 году. Позже, в 1949-м, там, в большом зале, был огромный прием в честь китайской делегации. Это был единственный раз, когда второй этаж был использован. Потом он пустовал.
Сталин жил всегда внизу и, по существу, в одной комнате. Она служила ему всем. На диване он спал (ему стелили там постель), на столике возле него стояли телефоны, необходимые для работы. Большой обеденный стол был завален бумагами, газетами, книгами. Здесь же, на краешке, ему накрывали поесть, если он был один. Тут же стоял буфет с посудой и с медикаментами в одном из отделений. Лекарства он выбирал себе сам, а единственным авторитетом в медицине был для него академик В. Н. Виноградов, который раз-два в год смотрел его. В комнате лежал большой мягкий ковер и был камин — единственные атрибуты роскоши и комфорта, которые Сталин признавал и любил. Все прочие комнаты, некогда спланированные Мержановым в качестве кабинета, спальни, столовой, были преобразованы по такому же плану, как и эта. Иногда Сталин перемещался в какую-либо из этих комнат и переносил туда привычную обстановку.