То же самое можно сказать об интеллектуальных добродетелях. Так, в эпизоде «Куда ни кинь» Кэмерон предполагает у пациентки аллергию. Один из коллег считает, что она не права и у женщины аутоиммунное заболевание. Должна ли Кэмерон пересмотреть свое мнение, переключиться на альтернативный диагноз или отстаивать свое первоначальное предположение? Ответ зависит от контекста: кто из коллег предложил альтернативный диагноз, в какой области медицины он специализируется, действительно ли Кэмерон (она иммунолог и аллерголог) знает об аллергических заболеваниях больше него, насколько она уверена в своем диагнозе, были ли у нее разумные основания исключить аутоиммунное заболевание и т. д. Чтобы быть объективным, нужно избегать излишнего легковерия — то есть не рассматривать альтернативы, которые того не стоят, и уметь отстаивать собственные убеждения, что требует интеллектуальной смелости. В конце эпизода Хаус бранит Кэмерон за то, что не защищала свое мнение. Предположим, что он прав и Кэмерон проявила интеллектуальную трусость. Значит, она проявила еще и легковерие. Если человек не отстаивает свои убеждения, он не может считаться не только интеллектуально мужественным, но и объективным, интеллектуально независимым и внимательным к фактам. Значит, если одна из интеллектуальных добродетелей деформирована, деформированными окажутся все остальные.
Последнее, и самое важное: жизнь настолько сложна, что ее нравственная и интеллектуальная составляющие тесно взаимосвязаны. Примеров более чем достаточно. Рассмотрим простой случай пересечения соображений справедливости и строгого отношения к фактам. Предположим, что у вас двое детей, и (так уж вам не повезло) один — шалун, а второй — манипулятор. Кто-то из них разбил ценную фамильную реликвию, но кто? Каждый валит вину на брата. Если вас не занимает истина и, следовательно, тщательность в сборе и оценке доказательств, ваше решение наказать кого-то одного из детей будет несправедливым.
Таким образом, любая из нравственных и интеллектуальных добродетелей может пересечься со всеми остальными. Если одна черта характера с изъяном, ущербны и все остальные. Они словно нити паутины: если потянуть за одну, скажется на всех.
Самый легкий способ продемонстрировать системность патологии характера Хауса — сосредоточиться на его одержимости истиной. Потянем за эту ниточку и посмотрим, что произойдет. Жажда истины делает Хауса несправедливым: он слишком озабочен ее поиском, и недостаточно — соблюдением прав других людей. В одном из эпизодов у его пациента, знаменитого джазового музыканта, уже есть диагноз — болезнь Лу Герига. Хаус так рвется узнать, не был ли диагноз ложным, что нарушает запрет пациента на реанимацию, интубирует его и начинает лечить от другой болезни. В эпизоде «Человеческий фактор» он лечит беженку-кубинку. Ее сердце останавливается, но Хаус несколько часов держит ее на аппарате искусственного кровообращения, не сообщая мужу о смерти, потому что хочет решить дело. Кадди спрашивает у Хауса: «А кроме любопытства, еще есть причины держать ее на аппарате? Хочешь, чтобы история о самоотверженном парне кончилась, как в кино? Знаю, ты переживаешь». «Я не переживаю. Серьезно, мне плевать. Мои мотивы чисты», — отвечает Хаус, подразумевая, что единственное, что его волнует, — истина, а не право мужа знать, что его жена умерла.
Одержимый поисками истины, хромой диагност вторгается в личную жизнь пациентов и абсолютно не уважает их автономию. Следовательно, он несправедлив. Эта же одержимость ожесточает его против друзей и коллег. В эпизоде «Из огня да в полымя» Триттер давит на Уилсона, добиваясь показаний против Хауса, и приостанавливает действие его лицензии на право выдачи рецептов. Хаус соглашается отпустить Кэмерон выписывать рецепты за Уилсона, но позднее отказывается на том основании, что она нужна ему самому. Добывая нужную информацию, Хаус может быть очень резким с пациентами и их родственниками. Методы нашего героя демонстрируют, что он недостаточно заботится о благополучии окружающих. Следовательно, его нельзя назвать доброжелательным.
Более того, жажда истины толкает Хауса на безрассудные решения. Его слишком мало волнует риск для пациента, он всегда готов «поэкспериментировать» с лечением. Например, в «Материнстве» он решает назначить двум новорожденным с одинаковыми симптомами разное лечение, чтобы определить возбудителя и предотвратить эпидемию. Он знает, что один ребенок умрет. Если бы Хаус объяснил свою тактику родителям обоих новорожденных во всех деталях и получил их согласие, его решение можно было бы назвать мужественным. Поскольку он этого не сделал, его решение было скорее самонадеянным, чем смелым или достойным восхищения.
Да, Хаус часто поступает как интеллектуально нравственный человек, ищет истину ради нее самой, а не ради денег или славы. Но, поскольку наш доктор заходит слишком далеко, его нельзя назвать интеллектуально добродетельным в полном смысле этого слова. А так как, согласно тезису о единстве добродетелей, все добродетели, моральные и интеллектуальные, пересекаются, выходит, что Хаус — человек недобродетельный.
«Не слишком ли мы поторопились? А как же дифференциальный диагноз?» — спросите вы. Где альтернативы? Может, поражение хаусовского характера локализовано, не затрагивает жизненно важные черты, и потому Грег, хоть ему и не хватает моральных добродетелей, все же обладает интеллектуальными? Если так, античные философы ошибались, и можно быть морально несовершенным и в то же время интеллектуально нравственным. У нас есть серьезные основания утверждать, что Хаус обладает всем необходимым для интеллектуальной добродетельности. Он ищет истину ради самой истины, на его заключения можно полагаться, он объективен, обладает интеллектуальным мужеством и строго относится к отбору фактов. При этом Хаус не просто ищет истину — он находит ее, постоянно разрешая сложнейшие загадки и спасая людские жизни.
Начнем с объективности. Он готов рассматривать множество гипотез, даже если другим они кажутся притянутыми за уши. Он мыслит гораздо шире, чем другие врачи в сериале, которые обычно сосредотачиваются на очевидных объяснениях, отбрасывая те, что кажутся им фантастическими или шокирующими. Например, в эпизоде «Бестолковый» (2/15) к Хаусу попадает молодой мужчина с необычным набором симптомов. После того как все вероятные причины исключены, Грегори выдвигает предположение, что у мужчины интоксикация солями тяжелых металлов. Поскольку анализы исключают отравление через пищу или воду, Хаус заключает, что пациента травит его жена. Команда шокирована и не может принять такую версию. Но диагност убеждает: «Это единственное объяснение. Мы исключили все остальные варианты. Это не волчанка. Это не аллергия. Это не болезнь Шарко, не артрит и не саркоидоз. Жена — все, что осталось». Кэмерон возражает: «Это единственное объяснение, к какому может прийти ваш извращенный мозг». Объяснение, может быть, и извращенное, но, как выясняется, верное.
Хаус всегда тщательно отбирает факты. Он предпочитает пропускать мимо ушей то, что пациенты сами рассказывают о своей жизни, — ибо «все врут». И больных, и команду это неверие приводит в отчаяние. Но непредвзятый человек не должен слушать всех: он слушает только тех, кого стоит выслушать. Сомнения Хауса в человеческой честности почти всегда подтверждаются. Вспомните, сколько раз от него скрывали что-то важное: отец, занимавшийся сексом с дочерью («Внешность обманчива»); загнанная супермама, принимающая риталин и противозачаточные таблетки одновременно («Принцип необходимого знания»); девушка, придумавшая себе аллергию на собачью шерсть («Не будите спящую собаку»)… Благодаря своему скептицизму врач может быстрее поставить диагноз и назначить пациенту более эффективное лечение.