В строю началось движение. Пытавшихся выйти вперед, удерживали, заталкивали назад. В одном месте завязалась драка.
Таврин сумел протиснуться к Жиленкову. Тот его узнал, по-приятельски обнял.
— Георгий, вызволи меня отсюда, — взмолился Таврин.
— Так записывайся, не пожалеешь. Я тебе место хорошее подберу.
— Да не хочу я под ружье. Мне бы что-нибудь по административной части…
Жиленков махнул рукой.
— Ладно, хрен с тобой, попробую что-нибудь сделать.
Обещание свое он выполнил. Буквально на следующий день Таврин получил распоряжение на работу в лес не идти, а незамедлительно явиться в лагерную канцелярию. Таврин, естественно, мешкать не стал. Быстренько отыскал указанную ему комнату № 7 и предстал перед двумя немцами в штатском.
— Проходите, присаживайтесь, господин Таврин, — сказал один из них на хорошем русском языке. — Беседа, я полагаю, у нас будет долгой. — И протянул Таврину портсигар. — Курите. — Выждав, пока Таврин закурит, продолжил: — Перед вами сотрудники абвера — германской военной разведки. Мы бы хотели больше узнать о вас…
Беседа действительно была долгой. Точнее, это был допрос, а не беседа. Немцы дотошно выспрашивали у Таврина о его прошлой жизни в СССР, о службе в Красной Армии, опять же об обстоятельствах перехода к немцам. В итоге вопрос был поставлен ребром:
— Согласны ли вы, господин Таврин, сотрудничать с абвером, выполнять задания германской военной разведки?
Вопрос абверовцев не застал Таврина врасплох. Уже в ходе разговора он понял, к чему шло дело, и для себя решение принял.
— Согласен! — был его ответ.
Спустя некоторое время Таврина и еще 28 человек отправили поездом из Хамельбурга в Вену, а оттуда на машинах в венский лес, под Брайтенфурт, в разведывательную школу абвера. Там ему предстояло пройти специальное обучение. И не только. Таврину была поставлена задача негласно поработать в группе, в которую он был зачислен, на предмет выявления среди завербованных агентов людей, недостаточно лояльных к Германии, колеблющихся, одним словом, не совсем надежных. Таврин принялся за выполнение этого задания с усердием. В один из первых же вечеров, когда члены группы собрались вместе, он исподволь завел разговор о предстоящей учебе и заброске в СССР, сказал, что немцы поступают очень доверчиво, осуществляя такую массовую вербовку агентуры из числа военнопленных. Ведь не все они добровольно с оружием в руках перешли на сторону германских властей…
"Если человек хочет обмануть немцев, то при таких обстоятельствах это легко сделать, — поддержал его присутствовавший при этом бывший лейтенант Красной Армии Алексей Анастасьев и добавил: — Пребывание в школе можно использовать с тем, чтобы немцы доставили на извозчике до самого дома…"
На рассвете в домик явились вооруженные гитлеровцы и увели Анастасьева. Исчез из школы и Таврин. Ему предстояло выполнить следующее, более сложное задание своих хозяев.
Немцы заподозрили, что в концентрационном лагере Матхауз среди заключенных ведется подпольная антифашистская деятельность, осуществляется подготовка к массовому побегу. Таврин должен был втереться в доверие к антифашистам, выявить руководителей подполья, своевременно предупредить администрацию лагеря о побеге.
Таврин справился и с этим заданием, причем проявил себя как незаурядный провокатор. Он подбил группу военнопленных на побег, сам с ними бежал. После нескольких дней плутания по лесам беглецы были задержаны немецкой полицией и препровождены в венскую тюрьму. Там послужной список провокатора пополнился еще несколькими делами, а личное досье записью: "ненавидит советский строй, хитрый, изворотливый, умело ориентируется в любой обстановке, любит деньги".
Сам Таврин, скорее всего, удовлетворился бы ролью стукача и провокатора — и от фронта вдалеке, и риск минимальный, и стопроцентный шанс выслужиться. Но у немцев были на него другие виды. Тавриным серьезно заинтересовалось гестапо. 25 августа 1943 года его переводят в Зандбергский лагерь СД, расположенный в окрестностях Берлина, зачисляют в особую команду — засекреченное подразделение, личный состав которого содержался отдельно от остальных обитателей лагеря, по существу, находился на конспиративном положении. Здесь готовили агентов для действий в тылу Советского Союза — террористов, диверсантов, разведчиков-нелегалов. Отбирали людей не старше 30–35 лет, преимущественно специалистов в какой-либо отрасли. Так, в одной группе с Тавриным обучались два бывших полковника Красной Армии, один в прошлом связист, другой — инженер-нефтяник, был среди них даже доктор технических наук.
Вначале будущие агенты проходили общую подготовку, то есть умение водить автомашину, мотоцикл и даже паровоз. Необходимой практикой были прыжки с парашютом и получение навыков в изготовлении средств для проведения актов саботажа с помощью легкодоступных материалов. В программу обучения входили также изготовление взрывчатки, фотографирование, снятие чувствительного слоя фотопленки для облегчения его сокрытия.
Наряду с этими общими и нужными любому агенту знаниями проводилось также специальное обучение в соответствии с задачами и личностью каждого агента. Поскольку предполагалось, что агент будет использовать фальшивые документы, он должен был, как Отче наш, зазубрить свою легенду, в любой ситуации безошибочно назвать не только все свои данные, но и сведения о своей семье и родственниках. Особенно это касалось данных, поддающихся проверке, как, например, адреса, описания местности. Ему следовало знать, как выглядит предприятие, где он работал согласно документам, кто были его соседи по называемому им месту жительства, с кем он вместе якобы ходил в школу и так далее.
Время от времени агентов вывозили в Берлин в управление СД на индивидуальные собеседования — Beschaung von Kandidaten. Дошла очередь и до Таврина. Принял его сам начальник восточного отдела 6-го управления главного управления имперской безопасности Германии оберштурмбанфюрер СС доктор Грейфе.
Подручный Кальтенбруннера пребывал в скверном настроении. Провалилась операция "Француз", общее руководство которой было поручено ему. Операция предусматривала организацию вооруженного восстания на территории Ирана.
Сразу после начала войны нефтяной район на юге Ирана был оккупирован британскими войсками. На севере страны закрепились советские дивизии. Сотни эшелонов везли оборудование, снаряжение, продовольствие — союзническую помощь России. Большая часть ее поступала из Америки, которая вступила в войну с декабря 1941 года.
Немцы планировали широкомасштабную операцию специального диверсионного подразделения, которое должно было перерезать и блокировать эти линии снабжения. Одновременно они подталкивали к вооруженному выступлению мятежные племена горного Ирана. Небольшие оперативные группы должны были обеспечить повстанцев оружием и боеприпасами, а немецкие военные советники — инструктировать и проводить необходимые тренировочные занятия. Несколько месяцев диверсанты изучали персидский язык с помощью инструкторов-иранцев. В состав каждой боевой группы входил проводник из числа местных жителей.
Все приготовления были завершены, и оставалось только дождаться сигнала от резидента немецкой разведки, который находился в Тегеране на нелегальном положении. Местом приземления первой немецкой группы было выбрано побережье большого соленого озера на юго-востоке Тегерана. Шесть человек, из которых два офицера, были подготовлены к выполнению задания. Люфтваффе выделила в их распоряжение обладавший необходимыми летными характеристиками "Юнкерс-290". Вес снаряжения, вес экипажа и топливных баков — все было тщательным образом подсчитано.
Группа должна была взлететь с аэродрома в Крыму. Для перегруженного самолета взлетная полоса оказалась слишком короткой. Пришлось уменьшить взлетный вес за счет снаряжения. Несколько дней прошло в ожидании благоприятной погоды — лететь над Россией было лучше в темную безлунную ночь. Когда установилась нужная погода, оказалось, что самолет опять не может взлететь, потому что ливни размыли и размягчили взлетную полосу. Наконец, "Юнкерс" оторвался от земли… Прошло долгих 14 часов, прежде чем по рации пришел условный сигнал о благополучном приземлении.