Свенсен перевел. Первым на эксперимент решился Юхансен. Спортсмен сделал, как учил Опанас Охримович, - выдохнул воздух, выпил, понюхал свежий пшеничный хлеб, попробовал борщ. За ним, с расширенными от любопытства глазами, наблюдали друзья. Наши тоже замерли, ожидая реакции.

- Супер, - сказал Юхансен, и замелькал ложкой.

Серега не выдержал и захлопал в ладоши, поддерживая гостя. Эксперимент явно удался. Петерсен также продегустировал водку и борщ. После нескольких рюмок хоккеиста полностью покинула скандинавская сдержанность. Он активно поддерживал разговор, смеялся, махал руками, забыв об языковом барьере. Дольше всех держался худенький Свенсен, уверенный в том, что после ужина сядет за руль.

- Ребята, зачем вам ехать на ночь глядя - оставайтесь, переночуете. Завтра с утра сходим в сауну и поедете в свою Полтаву, - предложил Арнольд Израилевич.

Предложение было до такой степени здравым, что не вы-звало ни у кого никаких сомнений. Свенсен тоже тяпнул.

- Скажи, Арни, - спросил быстро хмелеющий славист, - до гостиницы далеко?

- Зачем тебе гостиница, у меня заночуете. На втором этаже гаража есть постели, там же душ и туалет.

К открытому гаражу подкатил «Сааб», из него вышел человек в оранжевом комбинезоне с темно-синей надписью на груди: «Бермуды». Выше среднего роста, худой, с очень подвижным лицом. Он указал на машину и сказал:

- Пношу, пнинимайте наботу.

- Дядько Петно! - радостно заорал Серега.

На плечо его легла тяжелая рука Опанаса Охримовича.

- Заходи, Петрович, - одновременно сказали Арнольд и Опанас.

Автослесаря усадили за стол. Молчаливый Петерсен достал бумажник и вопросительно глянул на Петровича. Тот, заметив телодвижение, жестом руки остановил его.

- Днузям днузей нобню на шану, - и залихватски бахнул полстакана водки.

Свенсен заволновался. Он не понял ни одного слова. Полез в сумку за учебником и словарем.

- Это неизвестный мне диалект, по-видимому, карпатский, - бормотал перепуганный полиглот.

Серега засмеялся и успокоил науку.

- Это не диалект, Петрович не выговаривает пол-алфавита.

- Пнидунок, - пробурчал Петрович.

- Петро действительно не выговаривает две буквы, - объяснил Арнольд Израилевич, строго глянув на Серегу, - зато он любую машину без рентгена видит насквозь. Думаю, свою двадцатку он заработал.

Свенсен облегченно перевел.

- Сенкью, - сказал Петерсен, вручил гонорар Петровичу и икнул.

Было уже два часа, трещали цикады, помогая лепить образ ночи. Но никто этого не замечал. За столом царил дух согласия, и всем казалось, что давно дружат и знакомы с детского сада. Шведы поделились дорожными впечатлениями. Они ругали фаст-фуд и очень хвалили красоту украинских женщин.

Когда кончилась водка, они пошли в кафе.

- За машину не беспокойтесь - здесь не воруют.

Шведам пришлось поверить. По дороге Юхансен подарил Сереге шведскую крону. Серега, только что узнавший о новой валюте, с любопытством рассматривал подарок. Ничему уже не удивлявшиеся шведы очень удивились, увидев впереди залитый светом остров ночного магазинчика. Но еще больше поразил их ночной ассортимент: хлеб, шоколад, пиво, дамские прокладки, вулканизатор, колбасы, йод, зубные щетки, презервативы, набор наждаков, молочные продукты. В центре стояли новенькие шины, забивая резиновой вонью все остальные ароматы. После магазина они вышли на очередную линию. На углу стоял свежевыкрашенный гараж. Его крышу украшал семафор и огромная, аэрозольная надпись: «Галимо покрасил».

- Кто бы это мог сделать? - строго спросил Опанас Охримович Арнольда Израилевича.

Арнольд, развернувшись к Сереге, задал тот же вопрос.

- Понятия не имею, - хитро улыбаясь, ответил тот.

Раздался восторженный вопль, компания обернулась. Сильно выпивший Петерсон стоял на коленях перед гаражом. То был гараж Опанаса Охримовича. Смех перерос в истерику. Реакцию шведского архитектора вызвала неисчерпаемая фантазия председателя. Весьма туманные представления об истории архитектуры не помешали Опанасу при постройке своего гаража соединить зодчество трех ушедших цивилизаций. Постройка имела стилистические особенности и шумерского зиккурата, и пирамиды индейцев майя, и древнегреческого храма. Главной изюминой фасада были две колонны с коринфским ордером, на которых стояли бетонные пионеры.

- Мне здесь очень нравится, - вытирая слезы, сказал Петерсен.

Опанас Охримович горделиво расправил плечи. Ему было приятно, что у этих викингов так развито чувство прекрасного.

- Это мой, - с достоинством доложил Опанас.

- А это кто? - указывая на пионеров, спросил Свенсен. - Афина и Аполлон?

- Нет, - вставился в разговор Арнольд Израилевич. - Это я в молодости, - он указал на юного горниста.

Шведы нашли сходство потрясающим.

- Завтра зайдем ко мне, а теперь - в кафе.

Охримович собрал пальцы в лопату и указал на освещенную открытую дверь. Они услышали ровный людской гул.

Петерсен вдруг нервно оглянулся. И начал принюхиваться, ему показалось, что он учуял знакомый запах травки. «Мне здесь нравится всё больше и больше», - подумал архитектор.

Эта сценка не ускользнула от внимания Арнольда, он ухмыльнулся. Поднялись на второй этаж по винтовой лестнице - модному строительному элементу на Бермудах. Шведы очередной раз удивились: перед ними открылось простран-ство, основанием которому служили два больших гаража. За длинной барной стойкой, украшенной колоссальным количеством бутылок, располагалась мини-кухня со всеми кухонными наворотами. Она напоминала камбуз подводной лодки, где повар осуществлял массу операций, не вставая с крутящегося стула. Три стены на лето снимали и вешали вместо них маскировочную ткань, состоявшую из одних дырок. На потолке крутились лопасти вентиляторов.

Кафе работало нелегально и было собственностью автокооператива. Обслуживало только своих и по символическим ценам. Его держали начальник налоговой милиции и зампредгорисполкома. Вышеназванные чиновники сидели тут же, играли в преферанс и пили коньяк из маленьких рюмочек. Шведы возникли на авансцене первыми. Гул голосов прекратился. Был слышен только Led Zeppelin и знаменитый голос Роберта Планта выводил: «Юниит кулей…»

- Господа, прошу любить и жаловать, - эффектно в полной тишине представил гостей Арнольд Израилевич, - наши гости из Швеции.

После паузы гул возобновился. Подошли к стойке бара. Шведы застонали. Это была эмоциональная реакция на алкогольный ассортимент. Пока Опанас Охримович проводил алкогольную экскурсию, освободился столик. Смуглый бармен и паренек с такой же бедуинистой внешностью в белом халате и колпаке быстро подготовили его для новой компании.

- О, я вижу, что у вас тоже много эмигрантов-арабов? - спросил Юхансен.

- Нет, только двое. Они палестинцы из исламского джихада. Живут тут уже пятый год, им Опанас предоставил политическое убежище, - усмехнулся Арнольд.

Опанас обнял друга и объяснил гостям:

- В какой-то период Арнольда Израилевича у нас стало очень много, вот и пришлось разбавить его джихадом. А чего? Живут тихо. Отменные повара, не воруют.

- Девять детей струганули, - вставился Серега.

- На здоровье, - продолжил Опанас, - до семи вечера варят вкусный кофе в супермаркете, а после - тут в кафе готовят. Все оформлено на «Бермуды» - риска никакого. Взяли наших девок, живут себе в четырех гаражах, никому не мешают. Окончили Киевский политех. На родину не торопятся. Говорят - терроризм уже в печенках сидит.

Расселись за столом. Бармен бросил пост и пришел брать заказ.

- Как обычно? - спросил он.

- Давай, - кивнул в ответ Опанас.

- Зачем вашему народу столько водки? - спросил, стесняясь, пьяный Свенсен, рассматривая барную стойку.

- Это народная терапия, - не задумываясь, ответил Арнольд, - своеобразный гель для души от стрессов, неудач, темпа жизни. Тяпнул стакан и подлечился.

- Пьяная нация - очень сомнительное достижение, - с трудом подбирая слова, сказал Свенсен, - это движение в тупик.