Марина

Кладя сотовый обратно на стол, за мгновение до того как убрать руку, Марина ощутила, как он вздрогнул. Будто собрался завибрировать, но то ли звонивший отключился, то ли… Черт его знает. Она вновь поднесла сотовый к глазам — без очков она со своими минус пятью диоптриями могла рассматривать его только в упор, держа перед самым носом. Экран вновь потускнел как раз в тот момент, когда она успела взглянуть на телефон, чтобы увидеть промелькнувшую на экране надпись. Что-то на английском, или на латинице — буквы точно латинские. Рефлекторно она нажала на «Отмену», чтобы вернуть надпись. Экран ожил, демонстрируя привычную глазу заставку, но на этот раз уже безо всяких надписей. Померещилось? С учетом того, что ее мутит все утро — вполне возможно.

Она невесело усмехнулась, думая о муже. Сережа наверняка сейчас надеется, что у нее какое-нибудь легкое недомогание, однодневная простуда или какое-нибудь мелкое отравление… Леха здорово заразил его идеей поехать на будущие выходные в этот санаторий, и сейчас он наверняка боится, что из-за ее возможной болезни все может сорваться. Знал бы он… Нет, поездке в санаторий это не помешает, и скорее всего именно там она и скажет ему эту новость.

Вновь загудел сотовый — на этот раз действительно шел звонок. «Дашонок» — мигало на экране.

Они с Дашей знали друг друга четыре года. Всего четыре года по меркам всей жизни — ничтожно мало в сравнении с тем, сколько она была знакома с так называемыми друзьями детства, которые звонили три раза в год — поздравить с днем рождения, восьмым марта и новым годом. Но в то же время — целых четыре года, с того момента как она стала встречаться с Сергеем, и познакомилась с его друзьями, а значит и с Дашей — девушкой Лехи, полтора года назад ставшей его женой. Они были подружками невесты на свадьбах друг друга, звонили друг другу чаще, чем своим мужьям, и вообще, ближе Даши для Марины были только родители, да Сергей.

— Мариша, ты как? — не теряя времени на приветствия, начала Даша.

— Уже легче, — ответила она. — Главное, что тошнит уже не так сильно.

— Ты ему сказала?

— Нет еще… Готовлю сюрприз. Пусть пока думает, что я просто отравилась.

— А когда скажешь? — продолжала допытываться Даша. — Чего ты медлишь, ты, ведь, уже все знаешь точно!

Ну, допустим, что не все. В прошлую пятницу Марина, в последнее время просыпавшаяся по утрам с зеленоватым лицом, и замученная повторявшимися как минимум раз в два дня приступами тошноты, отправилась в женскую консультацию. Тест на беременность показывал положительный результат, и чтобы отбросить все сомнения, она пошла на УЗИ. В результате она теперь достоверно знала ПОЧТИ все — кроме пола своего будущего ребенка. Нет, их с Сергеем ребенка! На втором месяце беременности врач не смог определить этого точно.

— Думаю, что в выходные, в санатории! — Марина мечтательно улыбнулась. — Представляешь, мы сидим у костра, Леха всем наливает пива, а я отказываюсь. Прошу налить минералки… Все на меня удивленно смотрят, а я поднимаю тост: «За нашего ребенка!» Нет, «За пополнение в семье Трухачевых!» Нет… Не знаю! Что-нибудь придумаю!

— Ох и завидую я тебе, Маришка!

— Завидуй, но смотри не проболтайся!

— Да ни за что!

Попрощавшись, Марина положила телефон, на вновь ощутив едва заметную (или померещившуюся?) вибрацию в его корпусе. Определенно, токсикоз дает весьма и весьма интересные эффекты!

Даша

Она все еще продолжала улыбаться, когда в студия вошла девушка, сопровождаемая строгим, подтянутым мужчиной в светлом костюме. Именно сопровождаемая — он шел чуть позади ее, и остановился ровно в ту же секунду, когда стих стук ее каблучков. Девушка оказалась именно такой, какой она ее себе представляла. Искусственно красивой!

Даша увлекалась фотографией с самого детства — каждый день бегала в фотокружок, печатая черно-белые фотографии, снятые на свою маленькую «Смену» с державшейся на изоленте вспышкой. Еще учась на первом курсе худграфа, она, экономя на всем, на чем только можно было экономить, скопила на цифровой фотоаппарат, чем повергла в шок всех друзей и знакомых. В те годы, когда сотовый телефон с цветным экраном был доступен только избранным, она, за бешеные по тем временам деньги, купила навороченный фотоаппарат с матрицей на три миллиона пикселей.

Фотография была ее страстью. Хотя нет, наверное, она была ее жизнью. На третьем курсе, забравшись в невообразимые долги, она открыла свою фотостудию, за символические деньги арендовав часть подвала соседнего дома. Все здесь было сделано своими руками — даже от Леши помощи было не слишком много, он был вечно занят своими делами, суть которых она далеко не всегда понимала. Первый раз спустившись в подвал он лишь пожал плечами, мол, ничего-то у тебя не получится. А зайдя два месяца спустя, он лишь удивленно присвистнул. Даша превратила загаженный подвал в уютную фотостудию. Выровняла неровные стены, приклеила потолочные плитки, вместо обоев отделав стены рельефной штукатуркой. Сама подобрала освещение, и даже сделала на заказ голограмму, размером с альбомный лист бумаги, что обошлось ей примерно в ту же сумму, что и новейший фотоаппарат.

Голограмма, на которой была изображена она сама, припавшая к видоискателю фотоаппарата. На лице играет довольная улыбка охотника, увидевшего дичь и уже вскинувшего ружье. Голограмма было выполнена донельзя реалистично — создавалась полная иллюзия того, что на это не плоская картина, а окно, прорубленное в стене, и из этого окна торчит фотоаппарат, который держит в руках почти настоящая, объемная Даша!

За два года работы студии она прошла путь от нищего, берущегося за любую работу, чтобы погасить кредит, до уверенного себе фотографа, чьи работы почитают за честь опубликовать большинство медянских журналов и газет. Если раньше в ее студию заходили разве что случайно, дабы сделать фотографию на паспорт, то сейчас к ней нередко заглядывали известные фотомодели, желающие подготовить свое портфолио. Все знали, что с альбомом фотографий, сделанным Дарьей Ермоловой, их с распростертыми объятиями встретят практически в любом модельном агентстве города.

Даша умела подчеркнуть на фотографии то, на что нужно обратить внимание, и наоборот, убрать в тень то, чего не должен видеть никто. Она могла превратить глаза разного размера в таинственный взгляд, пухлые губы — в страстные, а излишне большой курносый нос — в изящный и озорной носик.

В своем деле она была волшебницей, но вот чего она не любила, так это когда модель приходила к ней на фотосессию, нацепив на себя маску искусственной красоты. Косметика, скрывающая дефекты кожи, помада, делающая губы неестественными…. Вошедшая сейчас девушка была симпатичной — разве что самую малость лишнего жирка на бедрах и талии, чуть-чуть отклоняющиеся от идеала ноги… Всего по чуть-чуть, и со всем этим она может справиться на фотографии, если девушка окажется хоть немного артистичной, и сумеет хотя бы улыбаться ей искренне, а не вымученно. Она превратила бы ее в красавицу, если бы ей не мешали. Но вся эта косметика… Из-за нее Даша переставала видеть истинное лицо своего клиента.

Но что ж теперь поделаешь? Не отправлять же ее смывать с себя всю эту косметику? В следующий раз нужно будет предупреждать клиентов о том, в каком виде они должны придти на фотосессию…

Девушка огляделась по сторонам, даже не соизволив поздороваться. Даша распознала в ней излишне возгордившуюся дочку богатых родителей еще по телефону — таких людей сразу выдавала их манера держаться, их презрение ко всем, кто ниже их по положению или происхождению. Сейчас она оценивала студию… Внимательно оглядывала развешенные по стенам фотографии, многие из которых были отмечены премиями серьезных журналов или конкурсов.

И, кажется, она осталась довольна увиденным.

— Вы — Ермолова?

— Зовите меня Дашей, — попросила она, улыбнувшись.

— Мы с вами договаривались о фотосессии…