На следующий день они остались на том же месте и похоронили мертвых. Некоторые хотели поджечь деревню, чтобы отомстить, но Орм строго запретил это делать, потому что никто не поднял руку на мертвых, только сами они были виноваты в своей гибели. Те, кто был покусан сильнее остальных, были в плачевном состоянии, потому что не могли идти, но погонщики быков отправились к деревне и, стоя на расстоянии, стали что-то, кричать ее жителям. Через некоторое время они вернулись в лагерь и привели с собой трех старых женщин. Эти женщины осмотрели покусанных и намазали бальзамом их опухоли. Бальзам состоял из змеиного жира, женского молока и меда, смешанных с соком целебных трав, он помог покусанным, и они стали чувствовать себя лучше. Орм дал женщинам пива и серебра, они охотно пили, стараясь не пролить ни капли, и поблагодарили за серебро. Писец погово­рил с ними, они посмотрели на него с удивлением, выругались и вернулись в деревню.

Через некоторое время из деревни показались люди, которые вели с собой трех свиней и двух молодых бычков. Писец вышел поприветствовать их, но те оттолкнули его, подошли к Орму и Олофу Синице и стали что-то оживленно говорить. Писец стоял и слу­шал, но затем неожиданно испустил резкий крик и умчался в лес. Никто не мог понять жителей деревни, кроме погонщиков быков, а они знали только несколь­ко слов на языке норманнов, но с помощью жестов им удалось объяснить, что те хотят сделать Орму подарок — отдать ему свиней и быков, если он передаст им писца, а они отдадут его своим медведям, потому что не любят людей, которые служат у великого князя. Орм счел для себя невозможным удовлетворить эту просьбу, однако угостил их пивом и купил скот за деньги. Позднее еще несколько пожилых женщин пришли к лагерю с большими головами сыра, который они обменяли на пиво. Люди, которые уже начали жарить мясо, подумали, что все оборачивается лучше, чем они ожидали. Единственно, что жалко, говорили они, так это то, что приходят старухи, а не молодые. Но молодых древляне не выпускали из деревни.

Ближе к вечеру писец пробрался в лагерь из своего укрытия, соблазненный запахом жареного мяса. Он умолял Орма не теряя времени уходить от этих ди­карей. Великий князь, сказал он, будет поставлен в известность об их поведении.

Они продолжили путь и подошли к озеру, которое было больше, чем первое, затем, на седьмой день волока, они подошли к реке, которую Споф назвал бобровой рекой, а погонщики быков называли ее Березина. Люди очень обрадовались, когда увидели эту реку, здесь они допили остатки волокового пива, потому что основные трудности пути были позади.

— Но теперь,— сказал Орм,— у нас нет большепива, которое помогло бы нам на обратном пути.

— Это правда,— сказал Споф,— но нам оно нужно было только для пути из дома. Потому что люди — как лошади, когда их головы повернуты в сторону дома, они идут охотно, и им не нужны шпоры.

Погонщикам быков заплатили даже больше, чем они просили, потому что таков уж был Орм, что часто жадничал с торговцами, которые большей частью ка­зались ему разбойниками и даже хуже, но никогда — с теми, кто хорошо послужил ему. Кроме того, сейчас он чувствовал, что находится намного ближе к Болгар­скому золоту. Погонщики поблагодарили его за щедрость и перед тем, как уйти, повели Токе и Спофа в деревню, где они поговорили с людьми, желавшими нанять быков для обратного пути. Орм приказал своим людям вырыть яму, в которой они спрятали катки и полозья до тех пор пока они не понадобятся им на обратном пути. Фургон он взял с собой, подумав, что он еще пригодится, когда они дойдут до порогов.

Они поплыли вниз по реке, мимо рыбацких хижин и бобровых хаток и плотин, радуясь тому, что путь стал легким. Река текла между широколиственными лесами, богатыми листвой, и людям казалось, что рыба в этой реке вкуснее, чем в Двине. На веслах требовалось всего несколько человек, остальные сидели в мире и спокойствии, рассказывая друг другу истории и удивляясь тому, как может целое путешествие про­йти без единой драки.

Река становилась все шире и шире, и, наконец, они вошли в Днепр. Орм и Токе согласились, что даже самые большие реки Андалузии не могут сравниться с ним, а Олоф Синица сказал, что из всех рек мира только Дунай больше. Но Споф считал, что самая большая из них — Волга, и рассказал множество историй, как он плавал по ней.

Они встретили четыре корабля, шедших против течения, и поговорили с их командами. На них плыли купцы из Бирки, возвращавшиеся домой из Крыма Они очень устали и сказали, что торговля была хоро­шей, но обратный путь — плохим. У порогов они дрались и потеряли много людей. Патцинаки пришли на запад и воевали против всех и пытались остановить все движение по реке. Будет неразумно, сказали они, плыть дальше Киева до тех пор, пока патцинаки не покинут реку и не вернутся опять на свои восточные пастбища.

Это сообщение заставило Орма призадуматься, и юогда они простились с купцами, он долго сидел в глубоком раздумье.

Глава 7. О том, что произошло у порогов

В тот вечер они сошли на берег для ночлега неда­леко от деревни, в которой нашли как овец, так и мед на продажу. Когда они поели, Орм стал совещаться с Токе и Олофом относительно того сообщения, которое они только что услышали, чтобы решить, что им луч­ше всего предпринять теперь, когда цель уже так близка. Они прошли на пустой корабль, где могли говорить, не боясь, что их потревожат или подслуша­ют. Там они и сидели в вечерней тишине, нарушаемой только шелестом воды, огибавшей корабль.

Орм считал, что ему предстоит решить много труд­ных проблем.

— Наше нынешнее положение таково,— сказал он,— что мы должны составить мудрый план, если хотим успешного завершения нашей экспедиции. Никто ничего не знает о сокровищах, кроме вас двоих и меня, и двух мальчишек, которые знают, как надо держать язык за зубами. Все, что было сказано людям, это то, что мы направляемся в Киев, чтобы получить наслед­ство, я даже Спофу не сказал об истинной цели нашего похода. Но скоро нам придется сказать им, что мы двигаемся дальше Киева, к порогам, и что мое наслед­ство находится там. Однако если мы им об этом ска­жем, то несомненно, что скоро весь Киев также будет знать об этом. Потому что человек, пьющий в большом порту не может сохранять такую тайну дольше того времени, которое ему потребуется, чтобы выпить три кружки пива, даже если ему известно, что за это он лишится головы. А если цель нашего путешествия достигнет ушей великого и его людей, это будет для нас большой неудачей, потому что тогда появится много желающих разделить наше золото и серебро с нами, если не убить нас и таким образом получить все. В дополнение ко всему этому, мы еще должны теперь думать об этих патцинаках, которые будут поджидать нас у порогов.

Олоф и Токе согласились, что тут призадумаешься. Токе спросил, как далеко от Киева до порогов и смогут ли они найти продовольствие на реке, когда покинут город.

— От Киева до порогов, по-моему, девять дней пути тяжкой гребли,— сказал Олоф,— хотя Споф сможет вам сказать об этом более точно, чем я. Когда я путешествовал в тех краях, мы покупали продоволь­ствие у пастухов, а также много взяли в богатой деревне северян. Но теперь все могло измениться, поскольку нет больше мира на реке.

— Было бы глупо прийти в Киев, не рассказав перед этим людям, что мы поедем дальше,— сказал Токе,— потому что в городе будет много соблазнов, и может так случиться, что многие откажутся идти дальше, заявив, что мы их обманули.

— Еще опаснее то,— сказал Олоф,— что великий князь может призвать многих, если не всех нас, сразу же к себе на службу. Я служил у великого князя Владимира и знаю, как обстоят дела в Киеве. Он всегда хорошо платил, а сейчас, если близятся непри­ятности, он может предложить еще больше. Его осо­бенностью является то, что ему всегда не хватает норманнов в его дружине, поскольку он считает нас с храбрыми и верными воинами, что соответствует истине, и очень нас любит еще с тех пор, когда шведы помогли ему взойти на престол, когда он был моло­дым. В нем самом течет шведская кровь. Он знает много способов, как уговорить норманнов остаться в Киеве, даже если его золото не сможет соблазнить их.