При этом большинство исследователей оставались на побережье, на «богатой кайме, обрамлявшей полотнище варварских областей», как называл Цицерон греческие колонии. Ведь здесь, на восточном берегу Эгейского моря, лежал Эфес с его знаменитым храмом богини Артемиды, третьим чудом света, здесь находился Галикарнас с пятым чудом света — мавзолеем, гробницей, которая дала имя всем мавзолеям мира, здесь был Пергам с алтарем Зевса, также причисляемым к чудесам античного мира, здесь находились Колофон, Керам, Книд, Милет, Приен, Магнезия, Фокая, Клазомены, и, чтобы не перечислять еще дюжины имен, упомянем лишь Трою Гомера.
Однако уже через год после Тексье Богазкёй посетил еще один путешественник-европеец, англичанин Уильям Гамильтон. Вначале он тоже принял было развалины за Тавий, но в конце концов склонился в пользу Птерии, места сражения, в результате которого Крез лишился своего царства. К северу оттуда, возле деревни Аладжахююк, он обнаружил другие развалины и другие рельефы, безусловно того же стиля, что и рельефы на скале Язылыкая.
Более точные сведения и описания привезли из Богазкёя лишь в 1859–1861 годах немецкие исследователи Г. Барт и известный уже нам А.Д. Мордтманн. Кроме того, они сделали большой шаг вперед, заявив, что не знают, развалины какого города находятся близ Богазкёя. Вскоре после этого француз Ж. Перро открыл новые надписи, а его соотечественник Ланглуа — новые рельефы того же характера неподалеку от турецких берегов Средиземного моря у Тарсуса, в 400 километрах к югу от Богазкёя.
И когда в 1880 году А.Г. Сэйс провозгласил, что рельефы в Карабеле и Сипилосе на побережье Эгейского моря, в 750 километрах к западу от Богазкёя, по своему стилю и происхождению хеттские, и когда потом англичане В.Г. Скин и Д. Смит на берегах Евфрата в Каркемише, в 500 километрах к востоку от Богазкёя, обнаружили скульптуры и надписи, тождественные богазкёйским, Турция перестала быть областью, безынтересной для археологии, по крайней мере дляхеттологии, новой науки, родившейся в 1884 году.
Шейх Ибрагим из Лозанны
Когда мы говорим о пионерах, прокладывавших пути к открытию хеттов, следует упомянуть еще об одном из них. О человеке, который, быть может, самым первымнаткнулся на хеттов.
С точки зрения сугубо научных требований достаточно было бы привести лишь его имя и один абзац со 126-й страницы его книги «Путешествие по Сирии и Святой земле», вышедшей в Лондоне в 1822 году.
Но читатель мог бы упрекнуть нас за то, что при описании истории открытия хеттов мы лишили его интересного эпизода.
Могила этого человека находится в Каире, и на надгробном камне высечено его имя: Шейх Ибрагим. Кроме того, здесь значится и весьма почитаемый в мусульманском мире титул хаджи, который доказывает, что его обладатель был правоверным и совершил паломничество в Мекку.
В свое путешествие он отправился в 1809 году из порта Ла-Валетта на Мальте. К немалому удивлению капитана и остальных пассажиров, этот человек с типично восточной внешностью — с искрящимися глазами и черной бородкой — превосходно говорил по-французски и по-немецки; в документах он значился коммерсантом, состоявшим на службе у Ост-Индской компании, и целью его путешествия был Дамаск. Долгие дни плавания — тогда этот путь, который сейчас на турбовинтовом лайнере по тому же маршруту, занимает три часа, продолжался месяц — он коротал за чтением Корана. Правоверным в Дамаске он говорил, будто прибыл из Южного Египта, на что указывало его не совсем обычное произношение. В Алеппо, куда он попал спустя несколько месяцев, его произношение уже указывало на то, что он прибыл из Дамаска. Это был очень странный коммерсант: он занимался главным образом тем, что изучал Коран, и еще раз Коран, а также историю, географию, народную поэзию и вообще все на свете и без колебаний жертвовал недели и месяцы на поездки в места, где наверняка не мог заключить ни одной торговой сделки (например, на гору Хор, где умер библейский Аарон). В Нубийской пустыне он был схвачен: в результате чьей-то бесцеремонности выяснилось, что над ним не был совершен обряд обрезания, и отправлен в кандалах в Египет как шпион.
Шейх Ибрагим защищался и добился того, что паша, который его допрашивал, наконец стал сомневаться, действительно ли перед ним «неверная собака». Исходя из практики, бытующей отнюдь не только на Востоке, он передал дело на окончательное решение комиссии, которую с этой целью создал из двух высокоученых докторов. Шейх Ибрагим с блеском выдержал строгий экзамен по Корану: он цитировал на память все суры, пересыпая ответы народными поговорками, экзаменаторы остались довольны даже его толкованием истории о семи спящих из Эфеса, хотя он излагал ее скорее по христианской версии и стихотворению Гёте, чем по записи Мухаммеда. Когда его выпустили, он восхвалял Аллаха и Мухаммеда, его пророка, ибо теперь-то он наконец мог исполнить свой давний обет и страстное желание — посетить Мекку. Из Каира он отправился на юг, переплыл Красное море, в порту Джидды примкнул к восьмидесятитысячной толпе набожных паломников и, закутавшись в ихрам — одеяние, скрывающее титул, богатство и национальность верующих, — добрался до Мекки как раз накануне годовщины бегства оттуда Мухаммеда.
Эта годовщина не приходится каждый год на один и тот же день по нашему календарю, поскольку арабский год делится на 12 лунных месяцев по 29 с половиной дней каждый и, таким образом, на 11 дней короче нашего. Поэтому эта дата и, следовательно, дата паломничества, которое нельзя совершить когда угодно, если претендуешь на титул хаджи, а лишь в этот торжественный день, отодвигается с каждым годом на 11 дней и через 23 года снова падает на исходный день по нашему календарю.
Шейх Ибрагим посетил Большую мечеть, семь раз обошел «каабу», покрытый черным сукном четырехугольный камень, который упал с неба и стоит на просторном внутреннем дворе, окруженном колоннадой. Затем с процессией паломников отправился на гору Арафат (примерно в 20 километрах от Мекки), где архангел Гавриил научил Адама и Еву, как надо молиться. Он исполнил и все другие предписанные обряды: переночевал на месте, называемом Муздалфа, где наши прародители провели, согласно Библии и Корану, свою первую ночь после изгнания из рая и тем положили начало роду человеческому; бросил трижды по семь камешков в черта, который здесь когда-то бродил, и принес в жертву то же количество животных, что и остальные верующие, не владеющие несметными богатствами. Так, очищенный от всех земных грехов и с титулом «хаджи», обеспечивающим ему уважение и почитание до конца жизни, он возвратился в Каир.
Но не долго он благоденствовал. 7 октября 1817 года, 33 лет от роду, во время приготовлений к новому путешествию он умер.
Среди оставшихся после него вещей был обнаружен пакет, адресованный Лондонскому географическому обществу. И когда уполномоченные этого учреждения вскрыли пакет, то оказалось, что он содержит подробные описания и увлекательные дневники путешествий по Сирии, Ливану, Иордании, Синайскому полуострову и другим краям Ближнего Востока, которые объехал в 1809–1817 годах Иоганн Людвиг Буркхардт из Лозанны.
Этот отпрыск уважаемой базельской патрицианской семьи, давшей миру нескольких известных ученых, а Швейцарской конфедерации рад выдающихся дипломатов, был первым европейцем, увидевшим и с поразительной точностью описавшим Хаматский камень.
Правда, упоминание Буркхардта об этом камне в то время осталось незамеченным. Оно затерялось во множестве географического, этнографического, филологического и культурно-исторического материала, который он собрал в своей работе. И потом — что значил один камень в сравнении с тогда еще не исследованными горами камней, какие представляли собой египетские пирамиды?