Ну а если с агентом приходится расставаться (главным образом когда он выработался и стал не нужен), — особенно не церемонятся; все или почти все определяется потребительским отношением к делу, заключенным контрактом, прошлые заслуги, срок деятельности редко идут в расчет. Однако, если впереди маячит пропагандистский навар или серьезные осложнения, ЦРУ идет на вывоз своих выработавшихся, или засвеченных, агентов из страны, опасаясь неприятных, «чувствительных» (как говорят сами американцы) последствий разоблачения. От потерявших свою ценность агентов стараются откупиться, прекращая контракт о шпионском сотрудничестве. Намного хуже, если агент оказывается под подозрением и ему грозят разоблачение и арест. Бывший американский разведчик Филип Эйджи, рассказывая в своей книге «За кулисами ЦРУ» о занятиях в учебном центре разведки, отмечает: «Когда инструктору задали вопрос, насколько решительными могут быть меры по прекращению связи с агентом или избавлению от него при трудных обстоятельствах, он уклонился от разъяснений, но не отверг и крайних решений». Что такое «трудные обстоятельства» и «крайние решения», органам государственной безопасности нашей страны известно по целому ряду дел, относящихся к разоблаченным агентам ЦРУ.

Главная забота американской разведки не допустить, чтобы агент попал в руки контрразведки противника. Тогда и вступает в дело чудодейственное средство — «лекарство вечного забвения»; сама процедура именуется греческим словом «эвтаназия» (в переводе с греческого «добрая смерть»). Найти его можно лишь в специальных словарях, скорее всего с медицинским уклоном, ведь этот специальный термин относится к полному трагизма положению, когда врач помогает неизлечимому больному уйти из жизни.

Эвтаназия вряд ли имеет отношение к «специальным акциям» разведки; впрочем, трудно назвать милосердием и то, о чем пойдет речь ниже и что в Лэнгли считают, вероятно, высшим проявлением гуманизма по отношению к агентам. Изготовленными в лабораториях спецслужб США ядами снабжались американские агенты, нелегально забрасывавшиеся в СССР в 40—50-х годах. Смертоносные препараты могли использоваться не только чтобы не попасть живыми в руки советских властей, но и в иных целях, например чтобы умертвить тех, чьими личными документами надо завладеть. Капсула с ядом была выдана и служившему в ЦРУ пилоту сверхсекретного разведывательного самолета У-2 Пауэрсу, совершившему полет через территорию Советского Союза в мае 1960 года.

В середине 70-х годов сенатская комиссия Фрэнка Чёрча, созданная для расследования «тайных операций» ЦРУ, огорошила американцев и весь обеспокоенный мир широко растиражированным в средствах массовой информации докладом о специальном, глубоко засекреченном подразделении ЦРУ в местечке Форт-Детрик. Так мировая общественность узнала, что в Форт-Детрике изготавливаются для нужд разведки смертоносные яды, химические и бактериологические препараты разного назначения, проводятся опыты с психотропными веществами, вирусами туляремии, энцефалита, туберкулеза, чумы. Специалисты с университетскими дипломами испытывали, годится ли цианистый калий, чтобы отправить человека на тот свет мгновенно и (как потом внушалось обреченным) «безболезненно», или для этого потребны другие яды, которые при прочих достоинствах не оставляют следов, ведущих к исполнителям этой своеобразной эвтаназии. Заодно прикидывали, где удобнее упрятать изготовленные таблетки и ампулы, чтобы обреченные агенты быстро ими воспользовались, например, в дужке очков, авторучке, в уголке воротника сорочки и т. п.

В Соединенных Штатах были крайне раздражены бурной реакцией мира и поспешили заверить жителей планеты, что теперь с практикой убийств в деятельности ЦРУ покончено раз и навсегда. Президент Рейган даже издал в декабре 1981 года специальную директиву, которая налагала запрет на деятельность разведки по умерщвлению людей: «Ни один человек, находящийся на службе у правительства США или действующий по его поручению, не должен принимать участие в убийстве или вступать в заговор с целью убийства». Казалось бы, президентская директива предельно ясна — «не убий». Но можно придумать много способов обходить даже самые строгие запреты, возведенные в закон. Директивой Рональда Рейгана[9] вводился особый «регламент» — разрешалось умерщвлять людей при согласии кандидата на уход из жизни. Так разведка получила долгожданное легитимное право на убийство — на то, чтобы лишать жизни тех, кого приговорила к «высшей мере».

В Лэнгли не замедлили воспользоваться полученной лицензией на убийство. Статистика смертников, отправляемых на тот свет милосердными врачевателями (не говоря уже о конкретных именах добровольцев), безусловно, информация высшей секретности. Автору известны, по крайней мере, несколько случаев, касающихся граждан нашей страны — агентов ЦРУ, с которыми была связана московская резидентура. Разведчиками резидентуры вручалась агентам продукция Форт-Детрика — ампулы с быстродействующим смертельным ядом в соответствующем камуфляже и инструкции по пользованию.

Вот, например, три таких громких дела: об одном стало известно еще до появления директивы Рейгана, о двух других — спустя несколько лет после.

Александр Огородник, сотрудник Министерства иностранных дел СССР, завербован американской разведкой в Колумбии, где работал в посольстве нашей страны. Для компрометации и вербовки использована его интимная связь с подставленной ЦРУ женщиной-агентом. В Лэнгли Огороднику присвоили псевдоним «Тригон». Агент, разоблаченный советской контрразведкой, во время ареста сумел проглотить капсулу с ядом, спрятанную в авторучке.

Адольф Толкачев, инженер-конструктор одного из НИИ (Министерства радиопромышленности), занимавшегося оборонными проблемами, в конце 70-х годов предложил шпионские услуги американцам и стал агентом ЦРУ под псевдонимом «Сфера». Летом 1985 года при выходе на личную встречу с этим агентом органами КГБ захвачен с поличным разведчик-агентурист московской резидентуры ЦРУ Пол Стомбау, прикрытый в посольстве США дипломатической должностью. Во время обыска в квартире Толкачева были обнаружены в тайнике ампулы с ядом, которыми шпион не сумел воспользоваться, а скорее, просто не захотел. Для полноты картины добавим, что шеф ЦРУ Стэнсфилд Тернер, добрый христианин, при котором завербован агент «Сфера», клятвенно утверждал в конгрессе США, что ЦРУ отказалось от применения ядов и психотропных препаратов.

Сотрудник аппарата военного атташе при посольстве СССР Геннадий Сметанин, завербованный американской разведкой в Португалии, был снабжен миниатюрной ампулой с ядом, искусно вмонтированной в дужку очков. В ЦРУ получил псевдоним «Миллион», так как запросил именно такую сумму в долларах за свои шпионские услуги. Поторговавшись, американцы сбили цену, но, конечно, агенту дали его тридцать сребреников, заодно вручили и соответствующую дозу смертельного препарата. Московская резидентура ЦРУ не успела установить контакт с Миллионом — Сметаниным; к огорчению ЦРУ, агенту не удалось воспользоваться ампулой.

После того как советские органы госбезопасности разоблачили «Тригона», «Миллиона» и «Сферу» и вскрыли факты получения ими ядов от ЦРУ, американцы оправдывались: агенты сами настойчиво просили снабдить их подобным образом и разведчикам московской резидентуры, мол, не удалось их разубедить. Что ж, возможно, и впрямь в Лэнгли существует архисложная процедура применения эвтаназии в отношении агентов, и требуется многократное обращение агента к разведке и письменные заявления с просьбой о порции яда, а также соответствующее заключение руководства ЦРУ. Не исключено, что и отговаривали «Тригона», «Сферу» и «Миллиона» от самоубийства. Но, по некоторым данным, «Тригон» вначале отравил полученным ядом знакомую женщину, опасаясь, что она разоблачит его связь с американской разведкой. Получается, что агент получил от американцев не одну таблетку, не одну ампулу с ядом.

Несложно представить, как проходил разговор на эту тему между просителем и разведчиком Лэнгли, который призван соблюсти формальности и отговорить агента и вместе с тем не переборщить и не слишком ретиво удерживать. Разведчик обязан напомнить, что строгое соблюдение разработанных в Лэнгли инструкций гарантирует полную безопасность — советская контрразведка его никогда не поймает. Агент скажет, что решение уйти из жизни — его собственный выбор, и как бы мимоходом поведает о возможности пыток. Разведчик осторожно намекнет: проглотить ампулу очень легко, яд мгновенно и безболезненно подействует; он вынужден передать ампулу — ведь это просьба агента; в заключение заверит, что «чрезвычайные обстоятельства» никогда не наступят Остальное — дело судьбы и обстоятельств.