В тот раз он привозил под Лугу для больной жены какого-то своего знакомого фирменные настойки, которыми потчевал всех прибывающих на кордон. Что он в них мешал? У меня стойкая аллергия на прием любых неизвестных мне препаратов, я ни разу не пробовал лекарство дяди Коли, но женщине помогло.

Мой принцип был нарушен - один из нападавших остался в живых. Я до сих пор в федеральном розыске, но реальных примет у них нет.

Наша доблестная милиция ищет меня и за предыдущее. Восемь лбов жгучим от мороза вечером на пустой автобусной остановке у СКК* привязались к беременной с двухлетним ребенком, а я проезжал мимо. Хулиганы. Ребенок погиб, девушка в реанимации, меня ищут за то, что последних двух я добил, когда они отползли метров на тридцать в сугробы, пока я вызывал скорую и занимался девушкой и малышом . Они тоже хотели жить и стремились к культуре. По крайней мере ползли по заснеженному газону к СКК, концерт уже закончился и люди должны были выходить. Я про это слушал по радио.

Я стараюсь меньше смотреть по сторонам или, по крайней мере, меньше это видеть, но, в принципе, меня можно искать и за будущее. Я живу в этой стране. Тот ТТ я утопил, сейчас у меня "Гюрза"**, но, после случая с девушкой, я не ношу оружия. Это все, что я могу сделать.

_______________________________

* СКК - спортивно-концертный комплекс имени Ленина в Санкт-Петербурге.

** "Гюрза"- пистолет калибра 9 мм самозарядный с патроном СП-10 в 1996 году принят на вооружение российских силовых структур под названием СР-1.

Глава 1.

Я, Томчин Сергей Петрович, не женат, не был, не привлекался, отмечаю свой юбилейный полтинник на кордоне у дяди Коли. Отмечаем плотно уже третий день. Из-за стола в лес, из леса в озеро, из озера в баню, из бани за стол и далее по кругу. А надо бы поспать и порыбачить одному и в тишине. Привез трех друзей детства и старого друга по Афгану, они его не знали - здесь познакомил.

Сейчас вечер, я выполз во двор и наконец-то могу спокойно подумать о своей судьбе, повспоминать, друзья детства меня затостовали. В доме тихо, угомонились, звезды на темно-синем небе - всюду жизнь. Что было, что будет, чем сердце успокоится? Сам себе цыганка.

Детство. В детстве было хорошо: мандарины на Новый год, в Артеке, правда, не был, но пианино купили в пять лет - я целый год ждал. Музыкальная школа, папочка с надписью Beethoven, лучший ученик класса в общеобразовательной. Член совета районной пионерской организации - хороший мальчик. Ботаник, как сейчас говорят. И нападающий дворовой команды по футболу, дружбан всей местной окраинной шпаны, с четвертого класса стоящий на учете в детской комнате милиции за драки и окончательно выбивший суставы и переломавший пальцы к седьмому. Тот год я спокойно прогулял, совершенствуясь в искусстве голкипера и даже заведя авторитетные для подростка знакомства, а потом, будучи пойманным за два месяца до выпускных ошеломленными родителями и язвительно улыбающимися учителями, за оставшееся время подготовил и сдал программу. За клавиши я больше никогда не садился. Недоумевающие - почему не провал? - учителя обьявили меня юным талантом и стали аккуратно подпихивать к поступлению в музыкальное училище, с трепетом придыхая - а там и в консерваторию!

Дома отец скептически хмыкнул.

- Ты теперь взрослый, действуй сам, но с ворами тебе не по пути. Не прощу.

Мой мудрый отец... И я отнес документы в физико-математическую школу. Полгода об меня вытирали ноги, но потом все выровнялось и в десятку лучших (конечно, с большим вопросом) к выпускным я вошел. Первый взрослый опыт: не вопрос, что решение верное, вопрос - сколько времени ты его искал. Мои дворовые привычки встретили достойное возражение подготовленных физруком спортсменов-математиков и, после некоторой борьбы с уязвленным самолюбием, мне пришлось полюбить новый вид спорта - вольную борьбу. А что? - руки больше не беречь.

В детстве была справедливость, та, описанная в хороших книгах, и за нее можно было драться.

В ВоенМех* я поступил за компанию с другом детства. Он туда пошел, потому что там иногда читал лекции мой отец, а про физфак ЛГУ сомневался, что потянет вступительные и конкурс. А мне было все равно. Впереди была вся жизнь и лучшие ее годы - студенческие. Насчет лучших лет - оказалась правда. Cтал я инженером-механиком, распределился в отраслевое НИИ и поступил в заочную аспирантуру на выпускающую кафедру. Отец рано умер - инфаркт - и я занял пост кормильца семьи. Денег после его смерти как- то не осталось. Так и прожил он свою жизнь после войны с военным девизом: Все для Родины, все для Победы.

_______________________________

* ВоенМех - Ленинградский Военно Механический Институт.

Ну что Родина - Родина у меня была всем на зависть - отец постарался, оставил. Да вы, может, помните семидесятые - было чем гордиться.

Деньги не главное, а опыт работы грузчиком и связи на Сортировке у меня были давно. Решил я эту задачу и поступил на мехмат ЛГУ - знаний для построения математических моделей по теме диссертации не хватало. Коллеги по кафедре до сих пор помнят мою функцию Грина - спасибо альма-матер. В общем, мы жили хорошо в нашей стране.

А, вспоминать тяжело. Я влюбился. Нет, были конечно девушки раньше, романы, пять или шесть - я же студент, как без этого? Да и в школе тоже, но там я маленький был. Но здесь все - сразу и навсегда. И все у нас хорошо поначалу было, а я знал - нельзя так. Мне без нее жизнь не мила будет, что ж я так-то, как на минном поле. Ну, как на минном поле - я тогда тоже не знал. Знал, понимал, что она не идеал. Но себя потерять мог, только она не догадывалась. В общем, люблю, но в разведку с ней бы не пошел. Душу открывать нельзя и общих детей нельзя. Вот беда какая. Но свадьбу заказали. Месяц оставался - она меня бросила, были у друзей на вечеринке - а оттуда уже каждый со своим. Она - с будущим мужем, а я...

Ну, в общем, в 83-м как раз сборы прошли, мне старлея запаса присвоили, три года с окончания института (месяца не хватало) и я написал заявление в кадры, что желаю добровольцем в Афганистан. Дружок у меня служил в канцелярии штаба нашего военного округа, он сам так сделал и меня надоумил. Неудобно, конечно, он из патриотизма, интернациональный долг исполнять, а я от несчастной любви, как в плохом романе. Смешно, тогда ведь как в армии было: хочешь - не пустим, а не хочешь - заставим. Но у нас все получилось. И поехал я в Ашхабад начальником полкового склада, а куда поехал мой товарищ до сих пор не знаю, в Афгане я о нем не слыхал.

Матери денег оставил и высылать еще пообещал. Тогда ведь старлей вдвое против инженера имел, а больше никому ничего не сказал и мать просил говорить всем, что подался Серега на юг на вольные хлеба. Или на север.

С полгода послужил - "пиджак"* на жаре он и есть "пиджак", и образовался у меня роман с женой ашхабадского военкома. Это я тогда не знал - думал, поможет. Скандала не было, поговорили и написал я опять заявление добровольцем в Афганистан. И военком тоже что-то написал, да грамотно, наверно, поскольку получил я назначение командиром взвода в самую задницу, как мне потом сказали, больше "пиджаков" на этой должности там не было никогда.

_______________________________

* "Пиджак" - насмешливая кличка армейского офицера, не кончавшего училища, а получившего звезды на военной кафедре в гражданском высшем учебном заведении.

Шесть лет в Афгане - сначала взводным, потом роту дали. Капитаном стал, две Звезды* - обе за ранения, "За отвагу" и ЗБЗ**. Тогда и с Иванченко Юрой познакомились - он ко мне зеленым лейтенантом на взвод пришел. Дважды ему жизнью обязан, а сколько всего еще. В 88-м получил я майора и, все же, ушел в штаб полка - звали давно. А там сразу подал рапорт и в 89 - на гражданку. Мама была очень рада. Я все отпуска с ней проводил, но переживала сильно - ранения скрыть не удалось. Юра остался служить, военная косточка, мой самый близкий друг. Из Афгана вышли, а дальше только по переписке да по телефону, изредка в отпуск приезжал. Тяжело временами было, но вот теперь - полковник, командир части. Конечно, он был прав - зря я его мутил своими предложениями.