— Ба, а я тебе тоже лет тридцать пять давал! Думал еще — чего это Алёша в таком возрасте, а всё ещё лейтенант? Разжаловали, что ли?

В субботу, с утра Григорий критично осмотрел своего друга и сказал.

— Тебе надо побриться.

— Зачем? — удивился Ремизов.

— Как зачем? Все-таки на свадьбу идешь.

— Да ладно, я ведь не жених и танцевать там не собираюсь, — попробовал отшутиться Алексей. — Да и нечем бриться.

— Как это нечем!? — возмутился цыган и показал свой нож. — А это что? Сейчас я тебя мигом побрею.

Он достал какой-то обмылок, плеснул из чайника горячей воды, быстро намылил Ремизову щеки и в две минуты побрил его своим уникальным ножом.

— Ну вот, теперь можешь сойти и за жениха.

Повинуясь его указаниям, Алексей тщательно вымылся и сменил рубаху.

— Пойми, тебя не должны заметить раньше времени, — наставлял Ремизова цыган, — плохо, конечно, что от тебя дымом несет как от лешего, ну да ты там долго не рассиживайся. Сделаешь дело, и уходи. Быстро уходи.

День этот казался бесконечным. Поев с утра, они больше не стали возиться с приготовлением пищи, а только пили чай, как всегда крепкий, горячий, без сахара. Спать никто не ложился. Ремизова даже слегка потряхивало от волнения, и это его удивило. В случае с Нечаем он не испытывал особого волнения.

В седьмом часу Григорий наконец сказал.

— Пошли.

Ремизов засомневался.

— Не рано?

— Да мы ещё не на свадьбу. Зайти мне надо тут неподалеку, — объяснил Григорий, а затем критично глянул на ботинки Алексея. — Протри обувку, а то не поверят, что ты с подарками на свадьбу.

Одевшись, Ремизов, с удивлением, увидел, что Гриша прихватил с собой лопату, лом и большую сумку на ремне. Вода в подвале промерзла уже до дна, и Алексей не проваливался как первый раз. Выйдя на поверхность, они с наслаждением вдохнули свежий морозный воздух, глянули на крупные звезды над головой и двинулись к месту пожарища. Войдя в развалины своего дома, Григорий остановился посреди одной из комнат и, протянув ладони к земле, горестно сказал:

— Здесь спали мои дети.

Опустившись на колени, он долго говорил что-то на своем языке, чуть покачиваясь из стороны в сторону, словно разговаривал с кем-то. Наконец он перекрестился, поднялся с колен, смахнул с глаз слезу и прошел в соседнюю комнату. Там он отмерил от стены какое-то расстояние и принялся ожесточенно долбить ломом подмерзшую землю. Ремизов не понимал, что тот делает, но предложил.

— Давай помогу?

— Я сам, — коротко отрезал цыган, продолжая вгрызаться в землю. Минут через десять его яростные усилия увенчались успехом, и он выволок из земли алюминиевый бидон литров на пять. Отщелкнув рукоятки герметичных запоров, цыган снял крышку и, подозвав Ремизова, попросил:

— Алёша, ну-ка, посвети.

Алексей чиркнул спичкой, поднес ее к горловине бидона и увидел, как маслянистой желтизной блеснуло золото, острыми цветными искрами брызнули драгоценные камни, матовой белизной зазмеились нитки жемчуга. Гриша запустил ладони в это богатство, поднес к глазам, пристально глянул на Ремизова и небрежно бросил все это обратно.

— Говорят, что все это копилось в нашем таборе сотни лет. А я бы, не глядя, обменял это барахло на жизнь своих детей, — со вздохом сказал он.

Сунув бидон в сумку, они отправились в город. Гриша по ходу рассуждал на вольную тему.

— Нет, что это за погода, а?! Ноябрь на носу, холодно — а снега нет. Без снега человеку зимой грустно. Эх, помню я места, где дома заносило с верхом. Маленький был, а помню…

— Слушай, Григорий, — оборвал его Ремизов, — может, не стоит тебе туда идти со мной? Ты же сам говорил, что рассчитался за всё?

Григорий отрицательно мотнул головой.

— Нет, я тогда ошибался, у меня к этому мэру свой счёт. Я уже потом всё понял. Нечай не набрал бы такой силы, если бы его не поддерживал вот он, — и цыган кивнул головой на выцветшую листовку с фотографией мэра и надписью: "Голосуй за Спирина".

— Это верно, — согласился Ремизов, привычно сунул руку за сигаретами, но потом вспомнил, что выкинул пустую пачку еще на пустыре.

— Пошли, я сигарет куплю, — сказал он, сворачивая к огням ближайшего киоска. Он не знал, что здесь его ждет еще одна неожиданная встреча.

Сергей Шалимов уже сотни раз давал себе слово бросить курить. Словом своё дело он не ограничивал, он действительно бросал курить, потом начинал снова, машинально стреляя сигареты у коллег во время очередного сложного дела. В этот день он закурил снова, ещё утром, в кабинете Малафеева. Собрав оперативников угро и участковых, начальство долго обсуждало, где еще можно искать Ремизова. Вроде и адреса всех его немногочисленных знакомых проверили еще в первые дни пребывания на кривовской земле, но теперь решили заняться этим ещё раз. Разослали людей проверить все воровские малины, подняли на уши всех осведомителей в воровском мире. Тем более как раз подоспела подробная информация из зоны о побеге лейтената, о подозрении на убийство Урала, и о роли Ремизова в охране смотрящего по зоне.

— Судя по тому, насколько хорошо Ремизову организовали побег, у него хорошие связи в воровском мире, — решил Малафеев. — Мы и так уже облажались, искали загнанного бомжа, а он в это время где-то катался как сыр в масле. Пил водку и трахал телку. А адресок этой продавщицы наверняка ему ещё на зоне дали.

— Он, поди, уже давно где-нибудь на юге, в Сочи, или Ялте, — подал голос Колодников.

— Хоть на Северном полюсе! — отрезал Малафеев. — Но у нас должна быть уверенность, что его в городе нет. Пока не найдем, будем считать, что он у нас в городе. Судя по тому, что он не покинул сразу город, у него есть какие то планы. Кто может быть его жертвой у нас?

Все молчали, потом голос подал Шалимов.

— Спирин.

Все удивленно посмотрели на следователя.

— Спирин? При чем тут наш мэр? — спросил Сундеев.

— Да, это так, я просто думаю, — признался Шалимов, и, прочитав в глазах всех присутствующих недоумение, пояснил свою мысль. — Я просто сужу по последствиям смерти Гринева. Именно Спирин получил от этого наибольшую выгоду.

— Ну и что, ты хочешь сказать, что Спирин организовал убийство своего шефа?

В глазах и голосе полковника Молофеева было столько сарказма, что Шалимов не решился сказать все, что он думал.

— Ну, это только в сфере размышлений, — перевел стрелки следователь. — Организовать он вряд ли что мог, это скорей по части Нечая.

— А Нечай у нас, слава богу, загнулся, — с удовлетворением подвел итог Малафеев.

— Как-то странно он всё-таки загнулся, — сказал прокурор, — не вериться мне, что такой осторожный человек мог так просто погибнуть на пожаре.

— Да, но мы не нашли ничего, — возразил Малафеев. — И он погиб, и дом стоял запертый, и овчарок его пришлось пристрелить, пожарных к дому не пускали.

— Но одного очага возгорания не было, — возразил начальник УГРо Косарев. — Пожарные говорят, что вспыхнуло сразу на обоих этажах дома.

— Ну, спьяну он сам мог и поджечь, случайно. Обожрался своим эти виски, да и разлил его. А потом подпалил во сне, сигаретой.

— Нет, все равно как-то не вериться в случайную смерть Нечая, — покачал головой прокурор, — такие люди так просто не умирают.

Теперь и Малафеев задумался.

— Чёрт его знает, ты, Шалимов, совсем мне голову заморочил. Прикончит этот чокнутый лейтенант нашего мэра, конфуз будет на всю страну, — признал он.

— А у Спирина сегодня его свадьба, — напомнил Косарев.

— Да, это тоже нужно учесть, — согласился полковник. — Непременно наряд милиции к загсу и ресторану. Охранник у него, вроде бы, есть. Но, надо и его предупредить. А вам, Сергей Александрович, надо поподробней заняться этим пожарищем. Проверить надо всё более подробно.

К вечеру Шалимов жутко провонял запахом гари, но точно знал одно — оба замка от входной двери были безнадежно испорчены. В одном обломили ключ, а во втором оказался забит гвоздь. И это была уже улика. Хозяин дома просто не мог открыть их изнутри во время пожара.