Господа члены Государственной думы! Перед отъездом из Государственной думы по экстренным делам я всхожу на эту кафедру не для полемики, а для того, чтобы рассеять одно, как мне кажется, недоразумение. Тут в речах лиц, относящихся несочувственно к 25-й и последующим статьям законопроекта, выражалось мнение, что правительство и в моей речи, и в своем представлении настаивает на необходимости ограничить молодое самоуправление и твердо стоит на принципе вмешательства в дело самоуправления.

В этом именно я и вижу безусловное недоразумение. Если вы вникнете в смысл законопроекта, то вы усмотрите, что вмешательство правительства в дело самоуправления осуществляется не в 25-й и последующих статьях, а в первых 24 статьях. А эти первые 24 статьи уже приняты вами; ими предусматривается организация новой комиссии, которая не предвидится Городовым положением. В эту комиссию входят пять членов от Министерства внутренних дел — даже не от всех ведомств, а от одного министерства, — а председатель назначается Высочайшею властью. И в руки этой комиссии отдается все дело! Следовательно, сама Государственная дума признала, что не всегда вмешательство правительственных органов бывает вредным, особенно в таких важных предприятиях, как то, которое предстоит теперь для оздоровления столицы.

Дальнейшее недоразумение заключается в смешении, как мне кажется, двух понятий: понятия правительства как органа подчиненного и понятия о государстве. Если бы 25-я и последующие статьи были вами ампутированы, то, несомненно, ваш законопроект оказался бы незаконченным, не было бы гарантии той непрерывности работы, которая необходима в таком важном деле, как дело оздоровления столицы: было бы обеспечено, как я высказал раньше, одно содействие городскому управлению, но гарантии непременности обеспечения населению столицы возможных жизненных условий, конечно, в этом законе уже не было бы. Но по пути обеспечения этих условий самим государством пошли все те страны, которые верят в свою государственность, которые верят, что самоуправление — только составная часть управления государственного.

Нельзя в данном случае противопоставлять самоуправление правительству и надо предвидеть и предопределить, что если в этом конкретном деле самоуправление потерпит неудачу, то существует нечто высшее, определяемое более высоким понятием, существует государство, и что государство способно выполнить задачу, не выполненную его органом, что население ни в каком случае не останется в безвыходном положении. Поэтому я и думаю, что если вы остановитесь на статье 24, то законопроект ваш останется незаконченным. Тут проявится какое-то противоречие, незаконченность, неполнота закона, и на логической почве останется в данном деле одна только оппозиция, которая прямо говорит, что она в современную государственность не верит, и которая предлагает свой рецепт, свой выход из создавшегося положения — все теперешнее государство, всю государственную пирамиду, как выразился один из ораторов, сверху вниз опрокинуть. Но едва ли этому рецепту сочувствует остальная часть Государственной думы. (Рукоплескания справа и в центре.)

ЗАМЕЧАНИЕ ПО ПОВОДУ ПОПРАВКИ Д. И. ПИХНО, ВЫСКАЗАННОЕ В ГОСУДАРСТВЕННОМ СОВЕТЕ 28 ЯНВАРЯ 1911 ГОДА

Господа члены Государственного совета! Ранее начала обсуждения Государственным советом законопроекта о введении земских учреждений в Западном крае, я считаю небесполезным, в видах возможного сокращения прений, заявить Государственному совету, что правительство считало бы возможным присоединиться к поправке члена Государственного совета Д. И. Пихно относительно сокращения земельного ценза полных цензовиков вдвое, оставив право участия в избирательных съездах за владельцами не менее одной пятой этого уменьшенного ценза *. Затем, правительство настаивало бы на введении трех представителей духовенства в уездные земства и четырех представителей духовенства в губернские земства, так же как на избрании председателей земских управ из числа лиц русского происхождения. Далее, одной из самых существенных частей законопроекта правительство считало бы учреждение так называемых национальных курий, то есть образование особых отделов, без которых законопроект едва ли принес бы, по мнению правительства, ожидаемую пользу. Почему правительство на этом настаивает и считает неприемлемым изменение этой части законопроекта, а точно так же своп соображения и по остальным частям его, я буду иметь честь изложить перед Государственным советом во время общих прений, когда услышу соображения лиц, возражающих против законопроекта.

РЕЧЬ О ЗЕМСКИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ В ЗАПАДНОМ КРАЕ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ В ГОСУДАРСТВЕННОМ СОВЕТЕ 1 ФЕВРАЛЯ 1911 ГОДА

Господа члены Государственного совета!

Основные положения правительственного проекта о введении земских учреждений в Западном крае были, после долгих и довольно страстных прений, в главных чертах еще в минувшем году приняты Государственной думой. Особая комиссия Государственного совета присоединилась к предположениям правительства и признала возможным восстановить первоначальную правительственную редакцию в отношении земельного ценза, участия духовенства в земстве и обязательности избрания председателей управ из числа лиц русского происхождения. Таким образом, невосстановленным оказался лишь один принцип правительственной системы — принцип ограничения известным процентом лиц польского происхождения, служащих в земстве по найму.

Несмотря на, казалось бы, такую прочную постановку дела, я все же не мог не предвидеть, что здесь, в общем собрании Государственного совета, на правительственный законопроект будут сыпаться удары со всех сторон, так как им затронут вопрос, которого, к сожалению, нельзя было обойти, — вопрос, издавна глубоко волновавший и волнующий русскую общественную мысль, — вопрос о русско-польских отношениях. Конечно, может быть, было бы осторожнее этого вопроса совершенно не касаться, но сделать это было возможно только одним путем: не поднимая совершенно вопроса о западном самоуправлении. На это мне и указывалось с двух сторон: с одной строны, поляки говорят, что вопрос о земстве возник случайно, вследствие законодательного заявления об изменении порядка выборов членов Государственного совета от западных губерний, причем правительство будто бы схватилось за этот случай для того, чтобы еще раз, в новой области, области самоуправления, ввести новые ограничения по отношению к лицам польского происхождения; на эту же случайность указывали и некоторые русские, утверждая, что Положение 2 апреля 1903 года действует вполне удовлетворительно и что всякое его изменение поведет лишь к уменьшению русского влияния в крае.

Поэтому я, прежде всего, должен был задать сам себе вопрос: да не возбужден ли весь этот вопрос легкомысленно, неосмотрительно, случайно, не поведет ли изменение нынешнего положения к ухудшению и политическому, и хозяйственному? Отвечая на это, я должен прежде всего отметить, что вопрос о введении земства озабочивал нынешнее правительство еще начиная с 1906 года, и если проекты правительства потерпели некоторое замедление, то произошло это по двум или даже по трем причинам: во-первых, Государственная дума сначала относилась весьма отрицательно к распространению Земского положения 1890 г. на новые губернии; затем, первоначальный министерский проект был основан на принципе пропорциональности, что тогда же было признано правительством и слишком сложным, и несоответствующим русским интересам в крае, тем более что, в-третьих, — надо же быть откровенным — пример и опыт первых Государственных дум Государственного совета убедил правительство в особой сплоченности, в особой замкнутости польского элемента. Но как только возникла возможность или, скорее, надежда провести законопроект, соответствующий государственным интересам, он тотчас же и был представлен на законодательное рассмотрение.

Теперь, переходя к вопросу о том, почему же правительство не может удовлетвориться Положением 2 апреля 1903 г., я хотел бы, чтобы противники мои мысленно, на минуту, забыли все привходящие аргументы и мотивы, которые делают для них правительственный проект неприемлемым, и решили бы сами для себя, вне круга этих привходящих понятий, коренной, основной вопрос: да необходимо ли, нужно ли земское самоуправление в Западном крае или нет? Нам только что сейчас говорили, что Положение 2 апреля 1903 г. совсем не так плохо, что оно вполне удовлетворяет местным потребностям. Я охотно признаю, что этот законопроект был большим шагом вперед по сравнению с прежними губернскими распорядительными комитетами.