Положили Сапера на плащ-палатку и понесли в кунг — к врачу.

Шафаров поманил Митю пальцем и,  когда тот подошел,  сказал,  ритмично ударяя Мите кулаком в грудь: — Ты,  Шлем,  запомни,  этот "кусок" тебе чужой. В следующий раз посылай его подальше,  а то будешь до самой смерти,  как ишак мешки таскать.

Ротный ...дотошно расспросил Акбара обо всем: сколько верблюдов,  сколько людей,  не появлялись ли в Паджакке подозрительные типы в последнее время и так далее,  и только после этого связался с полком и попросил соединить его с кэпом. Минут через десять кэп ответил.

[18, 98]

...сплошной непрерывный кишлак с отдельными,  окруженными зеленью феодальными крепостями,  круглыми или гранеными башнями,  с голубым куполом мечети,  с сетью арыков,  подземных водоводов — кяризов,  лабиринтом дувалов и троп. Сходятся к ядру этой "зеленой зоны",  к сердцевине "зеленки"...

...кяризы — это глубокие подземные ходы,  по которым текут речки. По кяризам душманам не раз удавалось уходить от неопытных преследователей.

С воздуха земля казалась чужой,  загадачной планетой: ноздреватая,  застывшая в кипении вулканическая пемза,  кяфиды — колодцы подземных каналов,  крепости — кишлаки с крышами — полусферами...

Мне дали шлем с ларингами,  слышу в наушниках переговоры К-ва с ведомым вертолетом и руководителем полетов...

Связавшись с комбатом,  ротный закричал в ларинг шлемофона: — У меня "300" или "021"...

Один попробует — летает,  а у другого шубняк: куст становится деревом,  камень — бугром,  идет и в два раза выше ноги поднимает. Ему еще страшнее.

В роте жизнь "чижей" была невыносима. Хотя мне было и несоизмеримо легче,  чем ребятам моего призыва: мой возраст (я сразу же стал показывать "зубы"),  поддержка "кавказцев",  которых сначала взбесила,  потом удивила,  а потом вызвала симпатию моя строптивость. До последнего момента я боялся,  что ребята моего призыва не простят мне,  что я не "летал"...

Когда мы вернулись в полк,  то в нем все было по-старому. "Чижи" летали,  "старики" срывали на них свою злость,  которая накопилась у них за долгие месяцы...

Когда полк отъехал от Кушки на приличное расстояние,  то наша "летучка" была вынуждена вернуться обратно.

Вертолет приземлился на крохотной площадке между холмами,  на которой застыли каким-то чудом забравшиеся туда "летучки" техпомощи,  два танка и четыре бронетранспортера.

Смотрю и глазам не верю: прямо к моим ногам катится осколочная граната Ф-1... Секунду мы с сержантом как завороженные смотрели на "лимонку". Это мгновение мне показалось вечностью.

"Лимонка" разорвалась рядом с группой душманов,  двое были убиты наповал,  несколько ранены.

Под рюкзаками на всегда пыльном полу громоздились чемоданы,  бронежилеты,  рюкзаки,  "лифчики",  ботинки и прочее грязное тряпье.

Мой знакомый комбат,  увешанный "лифчиком" с боекомплектом — гранатами,  рацией,  держа АКС на коленях,  сидя на ребристой броне,  оглядывая склоны покрасневшими от пыли и гари глазами,  сказал,  что лет через десять он приехал бы сюда на отдых вместе с женой и детьми к друзьям-афганцам в кишлак.

Старшина... достал из "лифчика" две красные ракетницы и выпустил их в небо. Увидят — помогут.

Нам предстоит дойти до высоты,  помеченной на карте цифрами 1945. Наш арткорректировщик определяет расстояние до него при помощи своего ЛПР.

Беру лейтенанта и одного бойца — второй по ближайшим кустам из автомата лупит,  бежим что есть духу к середине моста,  поджигаем...

"Страшно,  когда в тебя лупят,  а не самому стрелять".

Уже когда год прослужил,  стал различать,  когда наше боевое охранение стреляет,  а когда душманы по нам лупят.

Могли,  как у нас говорили,  отправить к "верхним людям".

Расчетам АГС приходилось особенно тяжело — кроме личного оружия,  они поочередно тащили разобранные гранатометы,  увесистые коробчатые магазины с боеприпасами.

В племенном полку 1100 человек. В него направляются кадровые официры. Малиши,  в отличие от территориальных войск,  не есть составная часть армии ДРА.