<…>

Увлечение фантастикой в то время было велико, и «самотечные» рукописи шли без перерыва, потоком. Мы с Аркадием честно делили их пополам, хотя, надо признаться, что наиболее сложные, связанные с техникой, космосом, научными проблемами и т. д., он старался брать себе, а мне оставлял вещи полегче. Рукописи мы брали домой (в редакции были специальные «творческие» дни для работы дома), а через день мы обсуждали прочитанное и отбирали для дальнейшей работы.

Обычно наши обсуждения с Аркадием происходили таким образом: резко открывалась дверь и на пороге возникала высокая фигура Стругацкого.

— Пошли, — лаконично говорил он и буквально вытаскивал меня из-за стола. Огромными шагами он направлялся к заветному тупику, а я, едва успевая, семенила за ним.

— Садись, малыш! — командовал он. — Ты не представляешь, какая рукопись! Как парень пишет! Ты только посмотри, вот здесь, например.

Я молча брала очередную «нетленку» и начинала ее листать.

— Вот, вот и вот! — Он тыкал пальцем в почти полностью перечеркнутую страницу, переписанную его, таким знакомым мне почерком. — Видишь, как это здорово!

После чего он вставал во весь свой немалый рост и ходил взад-вперед, искательно глядя сверху вниз на меня.

Каждый разя восхищалась этим человеком, насколько щедро он, сам того не замечая, дарил свой талант другим и искренне верил, что это написал сам автор.

— Аркадий! Да это же все ты написал! — возражала я, зная, что он все равно будет настаивать на своем. И действительно, он был неумолим.

— Даты посмотри — какая интересная мысль! — восхищался он. — Нет, надо обязательно помочь парню! Вот увидишь, какая получится классная штука…

В этих словах весь Аркадий — он умел находить крупицу оригинальной мысли и, дополняя ее, доводить до гигантских размеров. Он помогал очень многим, а несколько рукописей сам редактировал.

По существующей у нас с ним договоренности, на редакционных совещаниях всегда докладывала, вернее — представлял рукописи я. Спокойно, без излишней восторженности, скорее сухо, по-деловому, так что всем становилось ясно — это именно та тема и тот автор, что издательству нужны. И почти всегда мы добивались успеха. Ответственный момент представления рукописи доверить Аркадию было нельзя — он так хвалил своего подопечного, что это настораживало окружающих и вызывало ненужный, преждевременный интерес, а так — все тихо, привычно, спокойно…

Здравствуй, Боб.

Получил твое письмо. Рад, что тебе там нравится. В «Костер» писать не буду, пиши сам, ну их к чертям. БП пошла в альманах «Мир приключений», он сейчас сдан в производство. «Шесть спичек» жду со дня на день, так же и «Путь на Амальтею». Работаю над «Возвращением», написал уже две главы. Так, просто взгляд и нечто, над ними надо еще работать. Буду писать дальше.

В Детгизе работы много, устаю, но зато страшно интересно. Работа с живыми и не очень почтенными авторами — это хорошая школа жизни. Сдал в производство книжку Гребнева — туда вошла повесть «Пропавшее сокровище» — про библиотеку Ивана Грозного и «Мир иной» — научная фантастика. Получилась хохма. Гребнев заключил договор и получил большой аванс под черновики этой повести. Дописывать ее пришлось мне. Говорят, получилось. И смеются. Сейчас взялся за «Звездного человека». Посмотрим.

Полагаю, что к сентябрю успею набросать все главы «Возвращения». Но дальше так работать нельзя. Верно, придется-таки тебе уйти с работы или нам плюнуть на писательство. Подумай об этом. Я, брат, слишком устаю. С другой стороны сидеть дома без работы я тоже не могу. Хотя бы потому, что я не дома. Это ты можешь себе позволить валяться неделями у матери на диване, ковырять в носу и размышлять. У меня это невозможно. Мне всё кажется, что все мною недовольны, что я должен куда-то водить детей или заниматься с ними и прочая дрянь. А я не могу работать, когда такое чувство у меня висит на душе.

Ну, ладно. Целую крепко, твой Арк. Пиши.

О работе АНа по выпуску книги Гребнева он сам рассказывал «люденам» в 1990 году (см. НС-3), об этом же вспоминал БН:

В последнее время благодаря серии книг «Атлантида» к российскому читателю возвращается творчество советского беллетриста Г. Гребнева. Параллельно ходят слухи, что ряд произведений Гребнев написал в соавторстве с Вашим братом, Аркадием Натановичем. Называют повести «Мир иной», «Потерянное сокровище»… Вопросы: 1) Действительно ли Аркадий Натанович был соавтором Гребнева? 2) Какие именно произведения они написали вдвоем? Спасибо!

Илья Кочетков. Барнаул, Россия

В начале 60-х АНС работал редактором в Детгизе, и ему поручено было подготовить к печати сборник Гребнева. Гребнев к тому времени уже умер. Сборник находился в ужасающем состоянии — повести были написаны в лучшем случае наполовину, остальную часть рукописи составляли черновики и наброски, и с этим надо было что-то делать. В результате АНС практически переписал «Мир иной» и в значительной степени откорректировал «Пропавшее сокровище». Так что в этом смысле его, действительно, можно считать соавтором Гребнева. Он, помню, очень гордился этой своей работой. Ведь еще в школе он безумно увлекался предвоенной повестью Гребнева «Арктания», зачитал ее до дыр, заставлял читать меня, сделал множество к ней иллюстраций, даже, по-моему, пытался писать продолжение. И вот судьба так неожиданно свела его с Гребневым двадцать лет спустя. Прямо-таки какая-то каверинская история, в стиле «Двух капитанов»!

И еще об одной работе того времени в Детгизе рассказывал АН «люденам» в 90-м году (см. НС-3) — о пробивании рукописи никому в то время не известных бакинцев. Речь идет о книге Е. Войскунского и И. Лукодьянова «Экипаж „Меконга“». Вспоминает об этом и один из авторов книги:

Однако одно дело — рукопись на авторском столе, и совсем другое — она же на столе издательства.

Поскольку наш роман предназначался юному читателю, мы отправили рукопись в московское Издательство детской литературы — Детгиз. Очень долго не было ответа. Мы терпеливо ждали. Я, со своим тогдашним скромным литературным опытом, понимал, что «дикие», приходящие со стороны рукописи (их называют емким словом «самотек»), в издательствах не любит. Чаще всего их отдают «под зарез» внештатным рецензентам, а потом с отпиской, исполненной ледяной вежливости, возвращают авторам.

Но нам с Лукодьяновым повезло.

После долгого молчания пришло из Детгиза письмо от 24 августа 1960 года следующего содержания:

«Уважаемые товарищи! Мы с интересом и удовольствием ознакомились с „Экипажем „Меконга““. На наш взгляд, книга получается. Рукопись читается отлично, и вас можно поздравить с литературной удачей. Конечно (без этого сакраментального „конечно“ таких писем не бывает), поработать еще придется немало. В повести остались длинноты, отдельные сюжетные несоответствия, случайные и ненужные мелкие отступления, неясности научные. Короче, в рукописи еще предостаточно неубранного „строймусора“. Тем не менее мы сочли возможным представить „Экипаж“ на редакционный совет для включения в план. Рукопись в тематический план Детгиза включена. В ближайшие дни получите договор.

Итак, формальности позади. Нужно начинать работать с таким расчетом, чтобы окончательный вариант был на нашем столе к 15 декабря. Для этого необходимо:

а) Второй экземпляр рукописи — немедленно.

б) Выезд одного из вас в Москву для личных переговоров.

в) Тщательная проверка вами научной линии повести, чтобы на ней, линии, не осталось ни одной заусеницы, которые сейчас ее, линию, украшают (вернее, не украшают). Подробности при личной встрече. С приветом ст. редактор А. Стругацкий».

Стругацкий… Эта фамилия была нам знакома по рассказам в журнале «Знание — сила». Как раз недавно мы прочитали книгу братьев Стругацких «Страна багровых туч». Ну что ж, это большая удача, что наш «Меконг» попал в руки не просто старшего редактора, но старшего из братьев Стругацких.