Мечта плыла со мной, разрезая волны, но чаще улетала вперед, опережая мои мысли и движения. Обрученная с фантазией и романтизмом, она рождала восторг и ввергала в трепет. И давала Надежду, которая не позволяла Мечте умереть не только из чувства благодарности. Надежда укрепляла мечту даже тогда, когда мечта разрушалась о время и непонимание, когда она была осмеяна и попрана суетой. Надежда делала это из сострадания. И из глубокой веры в Любовь. В Любовь, которая и есть Мечта…
Перед тем, как отдать все «долги» бывшему патрону, офицер Корсо, вспомнил и о семье бедного работяги из гетто, чья жизнь была оборвана на ранчо дона Кальдерона. Альберто Корсо хоть и не имел к тому убийству никакого отношения, однако сейчас особенно отчетливо осознавал, что физическая смерть — ничто в сравнении с незаслуженно замурованной честью.
У бедолаги наверняка остались близкие, а у них еще живы в памяти совсем иные представления об убитом, отличные от того некролога, который представил дон Диего, и под которым необдуманно поставил свою подпись офицер Корсо.
Альберто не мог реанимировать труп, не мог вдохнуть новую жизнь в уже истлевшее тело. Но он имел возможность реабилитировать имя убитого, и заодно показать лицо истинного лжеца, мог назвать его имя, не опасаясь, что его собственное будет втоптано в грязь…
Он понимал, что не может исправить все свои ошибки. Но… Последний аккорд звучит даже в плохой песне. Его ставят хотя бы для того, чтобы не раздражать публику. Офицер Корсо не рассчитывал на аплодисменты, но хотел извлечь свой гвоздь из крышки гроба убитого бедняка. Свою ошибку он решил исправить единственно возможным впопыхах способом — отправить письмо в газету.
Развалы периодической прессы у станции метро привели Корсо в секундное замешательство. Диего Кальдерон выставлялся героем на первых полосах «Эль Универсаль», «Эль Обсервадор», «Динарио Эль Тьемпо» и еще пары десятков газет и журналов. За исключением разве что эротических. Надо же, похоже Чавесу для наглядной агитации и пропаганды оппозиция оставила только стены домов, заборы и туннели… Лишь в газете «Эль Насиональ» фото генерала разместили на третьей странице. Причем, фото имело маленький размер. Этот факт показался Корсо обнадеживающим, не смотря на то, что именно эта газета публиковала интервью с эмигрантами из Майами, призывающими к насильственному смещению Чавеса. Теми самыми убийцами, которые расстреливали бедняков в дни Caracazo.
Корсо переписал с последней страницы адрес редакции и аккуратно вывел его на конверте. Ближайший почтовый ящик находился в трех шагах. Почтовые служащие по информации дона Альберто в забастовках не участвовали…
Как только письмо оказалось в ящике, офицер Корсо окончательно осознал — все мосты сожжены. Он этого и хотел. Единственный мост, который он предпочел бы оставить в нетронутом виде находился в городе Сьюидад Боливар. Грандиозное сооружение связывало противоположные берега реки Ориноко. Интуиция подсказывала, что главная заварушка ждет его именно там… Он был к ней готов. Альберто Корсо не испытывал угрызений совести, его не съедало чувство вины. Напротив, ощущение легкости окрыляло его. Он сделал свой выбор. И это был свободный выбор свободного человека. Это был выбор венесуэльца.
… На подъезде к городу офицер Корсо остановил колонну у стоящего на обочине белого автобуса «Тойота». Поставив мотоцикл на подножку, дон Альберто подошел к водителю и тепло поздоровался с ним. Это был проверенный в деле сотрудник его отдела. Затем Корсо попросил белорусскую делегацию покинуть насиженные места и пересесть в «Тойоту», мотивировав изменение маршрута форс-мажорными обстоятельствами.
— Придется начать знакомство с Венесуэлой с лагуны Санта Фе… — сожалел Альберто, разглядев на лицах белорусских специалистов разочарование, — В целях безопасности вам надлежит сразу отправиться в штат Ансоатеги. Там тоже есть на что посмотреть. Ваш гид поедет вместе с вами. Надеюсь, он не станет возражать?
Гид понимающе кивнул.
— Национальный заповедник никуда от вас не денется… — успокаивал Корсо, — Вы обязательно побываете в Канайме… Но сперва обживетесь в своем городке, адаптируетесь к местному климату, привыкните к людям — после этого путешествие к тепуям и водопадам будет еще интереснее. Считайте сегодняшние изменения в плане простой корректировкой графика, временной отсрочкой. Так сложились обстоятельства…
— Неужели нам угрожает теракт? — спросил тот самый молодой парень — рупор всеобщего любопытства, и все посмотрели на Корсо.
— Вам ничего не угрожает, — отрезал офицер, — Вы под защитой венесуэльского правительства и нашего народа. — Дверца автобуса закрылась, и дон Альберто махнул рукой водителю. «Тойота» завелась и тронулась в путь. Полицейская машина отправилась следом. Офицер Корсо остался наедине с гвардейцами.
— В чем дело, босс? — спросил его сержант.
— Ребята, дело пахнет порохом. Авария на дороге… У этих якобы бедолаг были армейские рации. Впереди засада. То, что мишенью выбраны белорусы, думаю, объяснять не надо…
— Командуй, босс… — почесал подбородок сержант.
— Опустить шторки на всех окнах автобуса. Доброволец за руль. Дверь кабины открыта. При обстреле выпрыгивать на ходу. Я на мотоцикле впереди, джип в хвосте. Маршрут не изменяем — надо, чтобы «Тойота» благополучно добралась до Ансоатеги. Считайте это отвлекающим маневром. Кто не хочет рисковать — может беспрепятственно уехать. Обещаю, санкций не будет. Разрешаю сослаться потом на мой приказ.
— Обижаете, дон Альберто. Мы красные береты не только для красоты одели… — ответил за всех сержант. — А слова «трус» мои ребята даже не знают… У них со словарным запасом туго.
— Ну, тогда поехали…
Засаду, как и предполагал Корсо, враг устроил у южного спуска на мосту через Ориноко. Противник был предсказуем. Но по большому счету предсказуемость не особенно влияет на уязвимость при подавляющем численном перевесе и превосходстве вооружения.
Два черных джипа, стоявшие у обочины со включенными «аварийками», сделали резкий маневр и сомкнулись у подножия моста. Из окон высунулись смуглые парни с автоматами и произвели несколько длинных очередей по кабине автобуса. Пули просвистели над головой Корсо, он непроизвольно спрыгнул с мотоцикла и начал хаотично отстреливаться.
Спустя мгновение беспорядочная стрельба растворялась в специфическом гуле, который профессиональный военный не спутает ни с чем. Конечно, Корсо не ошибся. Из-под моста появился вертолет — пятнистый Ми-8 со стрелком-снайпером на борту. Инфракрасный луч прервался зловещей точкой на груди водителя джипа. Снайпер спустил курок и «снял» гвардейца. Машина едва не перевернулась, продолжая двигаться по инерции.
Главный удар предназначался пассажирам автобуса. Именно это транспортное средство подверглось массированной атаке. Выстрелы с двух сторон из подствольных гранатометов с интервалом в долю секунды раскромсали автобус в клочья. Для верности в горящую, словно свечка, груду металлолома пальнули из переносного зенитно-ракетного комплекса.
Взрывная волна перевернула и джип с гвардейцами. Пробив ограждение, машина с грохотом свалилась с моста. Выписав немыслимые пируэты, лишь отдаленно напоминающие траектории полета ныряльщика, а скорее схожие с невообразимыми амплитудами хаоса, она почти без брызг упала в Ориноко. Вода поглотила гвардейцев, вычертив на поверхности идеальный круг, словно утверждая, что жертвы не бывают напрасными, и хаос неминуемо сменится порядком.
Корсо не имел желания философствовать. Ребята погибли. Он ненавидел все вокруг, не в силах ничего изменить. Перевернувшись на спину, он открыл прицельный огонь по вертолету. Там находился проклятый снайпер — на данную секунду основной объект его ненависти.
Он понял, что попал, когда с неба свалился толстый парень с винтовкой. Корсо оценил обстановку. Было очевидно, что в живых он остался один. Перегородившие дорогу черные джипы сорвались с места и устремились прочь. Видимо, их отход был связан с завершением операции. Цель была достигнута. На мосту через Ориноко их больше ничего не держало.