ГЛАВА 6

НЕЗАВИДНАЯ ДОЛЯ УНЧИТОС

Уже две недели я жила в Сате-эр, деревне, в которой обитали люди, называвшие себя унчитос. Сутки на Эмброне длились несколько дольше, чем на Земле. Я сразу поняла это по тому, как тяжело мне было поначалу выносить длинный рабочий день, который начинался еще до восхода солнца - Антэ, и заканчивался с появлением на небе звезд и всех лун.

Унчитос жили натуральным хозяйством, благо, что щедрая природа субтропиков Эмброна, давала им почти все необходимое. Мужчины охотились на кабанов, которых водились здесь огромными стадами, ловили рыбу практически голыми руками, потому что она так и кишела в лесных ручьях и речках. Женщины занимались собирательством, ведь съедобных фруктов, ягод и кореньев, как оказалось, в лесу было полно.

В Сате-эр жило около сорока человек: девять зрелых мужчин от двадцати до пятидесяти лет, трое стариков под семьдесят, которые впрочем, были еще довольно крепкими, женщины в основном тридцати- и сорокалетние, бабушка Рипша, считавшаяся знахаркой, и дети от грудных до шестнадцатилетних, к которым относился так же и Жулалу, поскольку ему не было семнадцати.

Что касется моего спасителя, то с ним я общалась больше, чем с другими, поскольку именно он опекал меня в поселке. В первые же дни он познакомил меня со всеми жителями Сате-эр и со своим ремеслом: Жулалу был чучельником. К тому же, как не без гордости заметил он сам, он умел мастерить дудки и играть на них.

Среди его сверстников было еще двое мальчишек - блезнецов, и двое девчонок: одна девушка ничем не приметная, зато другая - невообразимая красавица Лилин.

Лилин являла собой именно тот идеал женской красоты, к которому я всегда безнадежно стремилась. Ну, разве могла бы я стать вдруг натуральной пепельной блондинкой, на голову выше самой себя? Разве можно было бы изменить темно-карие зрачки на небесно-голубые и увеличить разрез глаз, отрастив к тому же тонкие черные брови? Правда Лилин была по моему мнению несколько полновата, но по здешним меркам это было как раз то, что надо. И все равно даже в крупном земном городе Лилин не осталась бы незамеченной. Ну а здесь в Сате-эр ее буквально боготворили. Она никогда не выполняла тяжелую работу, и почти весь день проводила в праздности. Правда, позднее я поняла, почему к ней так относились.

Поняла и ужаснулась…

За то время, что я жила среди унчитос, я неплохо научилась понимать их язык, хотя сама на цезарийском говорила еще очень неуверенно. Я не могла вникнуть в его странный синтаксис и не пыталась пока произносить целые предложения, боясь ошибиться. Как я и подумала с самого начала, цезарийский являл собой несколько искаженную смесь почти всех земных языков романской группы, включая и латынь.

Таким мне было немного легче изучать его. Кое-какие слова я могла понимать уже сразу, до смысла других доходила либо методом проб и ошибок, либо консультируясь у Жулалу.

Жизнь унчитос, таким образом, могла бы показаться раем, если бы не одно существенное обстоятельство. Они были совершенно бесправны в Римской империи.

Они не были гражданами каких либо городов, не были вольными крестьянами или ремесленниками. Их постоянно преследовали раньядоры - охотники за раб??ш, чтоб потом продать работорговцам наряду с пленниками из варварских стран, провинившимися жителями римских провинций, а так же преступниками и должниками.

Впрочем, унчитос и состояли сплошь из беглых рабов, варваров и детей тех же унчитос. Потом я поняла, почему так разозлился на Жулалу Аржак, за то что он привел меня в поселок. Унчитос жили замкнуто, потому что скрывались ото всех.

Кто-то из них становился разбойником, кто-то просто бродяжничал и прятался, жители деревни Сате-эр пытались вести мирную и честную жизнь. Теперь и я была одной из них. Я тоже стала унчитос, потому что носила варварские штаны, была коротко острижена, как наказанная рабыня и не имела никаких документов и прав.

Вспоминая о том, что я могла быть гражданкой Рима, богатой и знатной, я грустно усмехалась и пеняла лишь на себя.

Меня хорошо приняли в деревне, после того, как командор Аржак позволил мне остаться. Мне даже предложили переодеться в традиционный наряд женщин унчитос - цветастое платье с широченными рукавами. Я вежливо отказалась, хорошенько заштопав костюм Гая. Я все еще, как могла, пыталась отдалить миг моего окончательного превращения в местную жительницу. А где-то глубоко в сердце жила непотопляемая надежда на то, что Боскус все же вернется за мной.

Меня поселили в доме для девушек. В нем проживала также и Лилин, которая почему-то сразу меня невзлюбила. Вместе с ней, несомненно верховодившей всеми девчонками, в доме жила тихая и миролюбивая девушка Пея и две тринадцатилетние задушевные подружки, которые, впрочем, из-за более длинных суток, были моими ровесницами.

Я изо всех сил старалась быть полезной в поселке. Мое детдомовское прошлое помогало мне. Женщины Сате-эр были весьма приятно удивлены, узнав, что я умею шить, вышивать, вязать, и виртуозно выполнять традиционный в здешних местах макияж (спасибо Бенедикт, которая, конечно же, и предположить не могла, где и как пригодится мне ее мастер-класс). Детям я сумела угодить, подарив им электронный прибор Гая с мигающими разноцветными огоньками и надув из резиновых перчаток смешные воздушные шарики.

Мужчины же не могли поверить рассказу Жулалу о том, как я здорово лазаю по деревьям, пока я не продемонстрировала им свои способности, взобравшись по бревенчатой стене на крышу двухэтажного мужского дома, а оттуда сиганув на стоящее рядом дерево. Я естественно не избежала ушибов и царапин, но произведенный эффект того стоил. К тому же я легко могла разводить огонь при помощи "волшебного глаза" - увеличительного стекла. И теперь моя надежда на то, что мужчины когда-нибудь возьмут меня с собой на охоту, стала не такой уж и несбыточной.

А пока я с восхода Антэ и до самой ночи, где царствовала самая большая луна Эмброна - Арагун, выполняла сугубо женскую работу. На рассвете мы с девушками уходили в лес собирать различные плоды и коренья, и многие из них я вскоре уже могла узнавать сама. Детдомовская школа выживания помогала мне. Возвратившись из леса, мы немного отдыхали и принимались за приготовление пищи для мужчин, которые должны были после полудня вернуться с охоты или рыбалки. Затем каждый мог заняться своим, небесполезным впрочем, делом. Я шила одежду для местных малышей, украшая их вышивкой и ракушками. Время от времени бабушка Рипша обучала меня ткачеству, попутно рассказывая о чудодейственных свойствах тех или иных растений, насекомых и даже животных.

Примерно через месяц после того, как я сбежала из корабля, я стала замечать, что Жулалу вдруг начал избегать меня. Я сразу попыталась выяснить, в чем дело.

- Парни смеются надо мной,-нехотя объяснил он,-говорят, что я связался с девчонкой.

- И ты решил со мной больше не дружить?-спросила я.

- Да разве мужчина и женщина могут дружить?-засомневался он, то очевидно имея в виду, что утаил от меня, когда рассказывал о разговоре с парнями.

- Конечно, могут!-горячо заверила я его.-Знаешь, у меня на родине у меня был друг. Его звали Куч. Мы с ним дружили с самого детства. Он был мне как брат, понимаешь?

- Я-то понимаю. А вот близняшки…

Я тут же выразила серьезное желание поквитаться со всеми, кто дразнит моего друга и заступника, и пообещала Жулалу побить их.

- Ты что и драться умеешь?-удивился он.-Ты уверена, что ты девушка?

Я рассмеялась и объяснила, что на моей родине девчонки дерутся иногда не хуже парней. Для него это было чем-то неслыханным и пожалуй даже противоестественным.

Я, конечно, рисковала разозлить жителей Сате-эр, решаясь на месть, но, вопреки моим страхам, после того, как я расквасила нос одному из задир близнецов, меня почему-то стали уважать еще больше. А их отец нисколько не разозлился на меня и сказал:

- Ты странная девчонка. Может быть, ты и в самом деле упала с Арагуна, как говорит Жулалу.