Какое наставление дал «Совет всей земли» командированным в Сумы воеводам? Об этом можно судить по действиям М. Лихарева и Е. Беседного. Через пять дней после своего прибытия, 20 августа 1611 года, не успев еще узнать «воеводских имен» шведских начальников, против которых они были посланы, Лихарев и Беседного направили своим недругам с гонцом Нежданкой Конюховым грамоту от имени всей русской земли. В письме сообщалось об избрании на русский престол шведского королевича Карлусова сына, и по случаю такого «доброго дела» авторы листа просили шведских воевод не совершать походов в Поморье, унимать своих людей, чтоб они с нашими людьми не воевали «и задору б и смуты промеж государствы никоторыя не чинили». В просьбе воевод состоял весь смысл послания. О своем поступке Лихарев и Беседного тотчас же известили монастырское начальство. Поведение Сумских воевод не должно нас удивить. Командование первого ополчения, волю которого выполняли Лихарев и Беседного, считало, что вести одновременно войну на два фронта — с Польшей и Швецией — Россия в данный момент не в состоянии. Такой же линии придерживалось и земское ополчение К. Минина и Д. Пожарского.

Нам известно, что в наиболее драматические моменты борьбы с польскими захватчиками в первом и втором ополчениях велись разговоры о возможности приглашения на русский престол шведского принца, принимались даже соответствующие решения.[137] Бояре второго ополчения, например, послу Богдану Дубровскому откровенно сказали, что «должны добиться мира и помощи с «той стороны (шведской. — Г.Ф.), так как не могут держаться против войск и Швеции и Польши сразу».[138] Вот почему никто не принимал всерьез приговор об избрании шведского принца на русский престол и не собирался выполнять его. В начале 1613 года, когда Москва, Подмосковье и другие места были очищены от шляхтичей и Михаила Романова избрали русским царем, герцогу Карлу Филиппу, претендовавшему на русский престол, было сказано: «Тово у нас и на уме нет, чтоб нам взяти иноземца на Московское государство, а что мы с вами ссылались из Ярославля, и мы ссылалися для тово, чтобы нам в те поры не помешали, бояся тово, чтобы не пошли в Поморские городы».[139] Совет первого ополчения, разумеется, не мог так откровенно разговаривать со шведами. Внешнеполитическая обстановка лета 1611 года вынуждала его лавировать, проводить линию на разделение врагов России, не давать возможности Польше и Швеции выступить против нашей страны одновременно и единым фронтом.

По мнению командования первого ополчения, Лихареву и Беседного следовало приложить все старания и умение, чтобы заключить мир со Швецией и этим самым обезопасить Север. Имея такие указания Совета рати и нужные полномочия, сумские воеводы обратились к Швеции с предложением о мире и согласии. Со своей стороны они обещали содействовать этому и унять своих ратных людей, которые якобы находятся наготове и ждут сигнала для выступления. В свете всего сказанного становится понятным смысл листа Лихарева и Беседного. Грамоту от 20 августа 1611 года следует рассматривать как ловкий тактический прием, имевший своей целью поссорить Швецию с Польшей, выиграть время, хотя бы на самые тяжелые дни нейтрализовать шведские войска и прекратить их захватнические действия в Поморье.

Вскоре после отправки первого письма М. Лихарева и Е. Беседного в Сумский острог прибыл уже известный нам лист А. Стюарта и Э. Харе от 7 июля 1611 года, из которого русские воеводы узнали имена шведских начальников и их претензии. Как ответ на эту грамоту следует рассматривать второе письмо Лихарева и Беседного шведским воеводам, датированное 7 сентября 1611 года. Лейтмотив нового листа уже знаком нам: Россия и Швеция могут жить без войны. Воеводы предупреждали, что они не просят мира, как милостыню, и готовы отбить всякое нападение на Поморье, но, желая избежать напрасной гибели людей, предлагают не пускать в ход меч.

Шведские воеводы жаловались игумену на действия партизан. М. Лихарев и Е. Беседного отвечали: «Мы к вам русских людей воевати не посылали, и про то (нападения партизан. — Г.Ф.) не ведаем». Нужно полагать, что сумские воеводы не лукавили. Партизанские отряды создавались по инициативе населения, возглавляли их народные вожаки, которые не всегда согласовывали свои действия с командованием регулярных войск… Чтобы не раздражать шведских воевод, Лихарев и Беседного уверяли их, что русская сторона примет меры к достижению пограничного спокойствия между жителями обеих держав. Они, в частности, сообщали, что запретят своим ратным людям въезжать в вотчину королей шведских, разорять там поселян и будут строго наказывать нарушителей этого распоряжения. Воеводы обещали принять меры к прекращению партизанской борьбы: «И мы тех разбойников (партизан. — Г. Ф.) имати посылаем и, поймав, их смирим». Обещания подлежали выполнению при условии, что противная сторона сделает то же самое — удержит своих людей и не велит им «воевати на русскую землю ходити и смуты чинити».[140] Подобные заверения сумских воевод не дают нам оснований считать их «сторонниками шведов» и чуть ли не изменниками, как это делает В. А. Фигаровский.[141] В нашем распоряжении нет фактов, компрометирующих воевод или свидетельствующих о том, что они «смиряли» народных мстителей и сдерживали развитие партизанского движения. Посулы и обещания русских военачальников преследовали одну цель — удержать Швецию от нового вторжения в Поморье по крайней мере до тех пор, пока не будут созданы силы для отражения агрессии.

Каков был результат писем М. Лихарева и Е. Беседного? Шведские воеводы избегали встреч с отрядами сумских воевод и прекратили набеги на Поморье, хотя и не расстались окончательно с бредовыми планами захвата русских земель. Осенью 1611 года шведские войска вторглись в незащищенные Заонежские земледельческие погосты и разорили волость Толвую. М. Лихарев и Е. Беседного по просьбе жителей Заонежья вышли навстречу неприятелю. В конце 1611 года сумский отряд разбил захватчиков в Заонежье и вышвырнул их за рубеж.[142] После этих событий шведские феодалы повели себя скромнее.

В мае 1613 года Эрик Харе по указанию нового короля Густава Адольфа объявил «добрым господам, Сумского острога державцам», что он распорядился прекратить вооруженные стычки на границе.[143] Это объясняется тем, что с весны 1611 года Швеция вела войну с Данией за господство в Ледовитом океане и нуждалось в мире на северо-восточной границе. В сентябре 1614 года между Соловецким монастырем и правителями восточных шведских областей (Улеаборгской и Каяненбургской) было заключено временное перемирие. Стороны договорились впредь «до совершенного утверждения смирного трактата» прекратить «все вражды на границе происходившие» и в будущем не открывать военных действий без повеления своих государей.[144]