Разберемся с ситуацией в Рязанском княжестве. Типографская летопись сухо и без подробностей сообщает только, что «…царь Батый взя град Рязань и всю землю Рязанскую, месяца декабря въ 21 день, а князя Юрьа Инъгваровича оуби и кнеиню его и дьти его, и поиде на Коломну».

Галицко-волынская летопись сообщает об этих событиях с некоторыми подробностями:

«Бысть первое приход ихъ на землю Рязаньскую и взяша град Рязань копьемъ, изведше на льсти князя Юрья, и ведоша Прыньску, бе бо в то время княгини его Прыньскы. Изведоша княгиню его на льсти, убиша князя Юрья и княгини его, и всю землю избиша и не пощадеша отрочатъ до сущих млека. Кюръ Михайловичь же утече со своими людми до Суждаля и повела великому князю Юрьеви безбожных агарянъ приход, нашествие».

Повторю слова, написанные мной в «Русском Царе Батые»: В принципе, это неплохой тактический ход — «обманом выманить князя», тем самым лишив гарнизон руководителя, а затем взять город приступом. Но возникает вопрос, а что, князь не видел, кто стоит перед городом? Лично пошел на встречу? Если он лично пошел на встречу, следовательно, в Батыевом войске находились хорошо знакомые ему люди, причем высокого положения предложившие ему гарантии неприкосновенности. Или те люди, которых он до этого момента мог числить за союзников и друзей. Представьте себе, что князь видит за стенами явных иноплеменных головорезов, которые без толмача и общаться не могут и зовут его к себе в гости. Да князь носа за стены не высунет.

Князь прекрасно знал, с кем он имеет дело, и прекрасно знал, зачем пришли к Рязани батыевцы. Очевидно, что за князем рязанским Юрием числились кое-какие грехи. Пригласили его в гости (и Юрий пошел!) для того, чтобы разобраться «кто есть ху».

Новгородская первая летопись старшего извода сообщает о рязанских событиях следующее:

«В то лето придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множество бещисла, акы прузи; и первое пришедше и сташа о Нузле, и взяша ю, и сташа станомь ту. И оттоле послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, къ князем рязаньскымъ, просяче у них десятины во всемь: и в людехъ, и въ князехъ, и въ конихъ, во всякомь десятое. Князи же Рязаньстии Гюрги, Ингворовъ братъ, Олегъ, Романъ Инъгоровичь, и Муромьскы и Проньскыи, не въпустяче къ градом, выехаша противу имъ на Воронажь. И рекоша имъ князи: „Олна насъ всехъ не будеть, тоже все то ваше будеть“. И оттоле пустиша ихъ къ Юрью въ Володимирь, и оттоле пустиша о Нухле Татары въ Воронажи. Послаша же рязаньстии князи къ Юрью Володимирьскому, просяче помочи, или самому пойти. Юрьи же сам не поиде, ни послуша князии рязаньскыхъ молбы, но сам хоте особь брань створити. Но уже бяше Божию гневу не противитися, яко речено бысть древле Исусу Наувину богомь; „Егда веде я на землю обетованую, тогда рече: азъ послю на ня преже васъ недоумение, и грозу, и страх, и трепетъ. Такоже и преже сих отъя Господь у насъ силу, а недоумение, и грозу, и страх, и трепетъ вложи в нас за грехы наша. Тогда же иноплеменьници погании оступиша Рязань и острогомь оградиша и; князь же Рязаньскыи Юрьи затворися въ граде с людми; князь же Романъ Инъгоровичь ста битися противу ихъ съ своими людьми“».

Итак, боевые действия были.

Что в рязанской эпопее может нас заинтересовать в первую очередь? Очевидно, что в первую очередь нас могут заинтересовать боевые возможности Рязанского княжества.

Г. В. Вернадский сообщает, что мобилизационная база рязанцев составляла две тьмы. Т. е. население княжества составляло 400 тыс. человек. Это ровно столько же, сколько насчитывалось населения во всех монгольских племенах. Однако, рязанское воинство, в данном случае, находилось непосредственно на своей территории, рядом с базами снабжения и могло пойти на тотальную войну и выставить под ружье около 17 % от всего населения. Т. е. 68 тыс. человек в ополчении.

Новгородская первая летопись сообщает о князьях рязанских, муромском и пронском, а это значит, в деле присутствовали княжеские дружины от Рязани, Мурома и Пронска. Размер дружин не был особенно большим, так Д. Феннел в книге «Кризис средневековой Руси 1200–1304 гг.» оценивает дружину новгородских князей в 300–400 человек. Много это или мало? Как сказать…

Нет сомнения в том, что дружинники владели оружием любого рода с той же ловкостью, с какой современный человек орудует вилкой. Главное состоит в другом — каждый из этих дружинников обладал необходимыми командирскими навыками и с легкостью мог возглавить любое подразделение ополченцев, превращая толпу мужиков с топорами в организованную боевую силу.

Если не поскупиться и принять среднюю численность княжеской дружины в пятьсот человек, то мы в совокупности получаем полторы тысячи отборного войска, служащего ядром ополчения.

Однако следует задаться вопросом — а собиралось ли это самое ополчение?

Я полагаю, что нет, не собиралось.

Это следует из того факта, что татары «просяче у них десятины во всемь: и в людехъ, и въ князехъ, и въ конихъ, во всяком ь десятое».

Татары требовали рекрутов. Если перед этим рязанский, муромский и пронский князья собрали ополчение, то к чему будут требования дать рекрутов, когда все они стоят перед тобой в рязанском войске? Там же и «князех», там же и «доспесех».

Батый собирал рекрутов для похода на Запад. Рязанский князь отказался участвовать в этом богоугодном предприятии, поскольку, и это очевидно, состоял в «западной партии».

Почему князья не мобилизовали ополченцев? По одной немудреной причине. Простой народ прекрасно понимал, в чем суть дела, и «западную партию» поддерживать не хотел, и толку от такого войска, которое побежало бы при первом боевом татарском вопле, совершенно не было.

Батыевцы штурмовали Рязань, и поневоле рязанцам пришлось вооружаться «противу татар». Какова была численность населения города Рязани?

М. Н. Тихомиров в книге «Древнерусские города» (http://russiancity.ru) сообщает следующее:

«Численность населения в древнерусских городах фактически почти не поддаётся учёту, и по этому вопросу можно сделать только кое-какие приблизительные выкладки. Прежде всего, очень ценны указания летописи на численность войска, выставленного тем или другим городом. Ярослав Мудрый в 1016 г. обманом перебил новгородцев: „собра вой славны тысящу, и, обольстив их, исече“. Незвестно, что надо понимать под словами „вой славны тысящу“, не идёт ли речь о собирательном термине „тысяча“, как об единице новгородского войска. Однако последнее толкование мало достоверно, так как слово „славны“ относится к воинам („собрал воинов славных, тысячу“). Поэтому под тысячей легче понимать количество (1000 воинов). Новгородцы были далеко не все перебиты; Ярослав собрал на вече „избыток“ новгородцев. В походе Ярослава на Киев приняло участие 4000 воинов; из них 3000 новгородцев и 1000 варягов.

Другое свидетельство о размерах новгородского войска относится к 1215 г. Под Торжком захвачены были „вси мужи и гостебници… а бяше всех новгородець боле 2000“. После этого в Новгороде осталось мало воинов. Далее оказывается, что князь Мстислав, стоявший во главе новгородского ополчения, вёл с собою всего 500 человек, да и то с псковской помощью. Летописец противополагает 500 новгородцев 10 тысячам суздальцев, говори о новгородцах — „толико бо всех вой бяшеть“ (столько ведь было всех воинов).

Оба примера показательны. В 1016 г. основные силы новгородцев не превышали несколько тысяч воинов (славная тысяча и „избыток“), через 200 лет ядро новгородского войска равнялось примерно 2 тыс. воинов, с прибавлением одной или двух тысяч, т. е. достигало 3–5 тыс. человек. Следовательно, общее население Новгорода в начале XI в. надо измерять приблизительно в 10–15 тыс., в начале XIII в. — в 20–30 тыс. человек. Думается, что эти цифры довольно правильно лимитируют количество населения в Новгороде. К таким же выводам приходим при изучении других известий. В большой пожар 1211 г. в Новгороде сгорело 4300 дворов, а во время голода 1231 г. было похоронено 3030 трупов. Пожар был „великим“, но охватил не весь город. 3 тыс. трупов были положены в одной яме, но были ещё 2 „скудельницы“. Каждая из них была полна трупами…