Беатриса допила кофе.

— Идем, Брет, — сказала она, протягивая ему руку. — Деваться все равно некуда — надо с этим побыстрей разделаться. Саймон, пошли с нами.

Она вышла из комнаты, все еще держа Брета за руку. Тепло ее дружеской руки согрело душу Брета каким-то неизведанным чувством. Ничего подобного он раньше никогда не испытывал. Но он не стал разбираться в своих ощущениях, с опаской ожидая вопросов, которые ему станет задавать репортер.

Библиотека помещалась в задней части дома. Там у Беатрисы стоял секретер, в котором она держала счета и разные справочники. Субтильный молодой человек в аккуратном синем костюме сидел за столом и с недоуменным видом разглядывал племенную книгу конного завода Лачета. Когда Беатриса с Бретом и Саймоном вошли в библиотеку, он положил книгу и сказал с заметным шотландским акцентом:

— Мисс Эшби? Меня зовут Макаллан. Я — репортер «Вестовер таймс». Простите за бесцеремонное вторжение, но я думал, что вы давно уже пообедали.

— Мы поздно сели за стол и к тому же заговорились, — ответила Беатриса.

— Конечно, — кивнул Макаллан. — Такое событие! Мне не хочется портить вам праздник, но репортер не имеет права запаздывать с новостями. А то, что случилось в вашем семействе, — сейчас наша самая громкая новость.

— Вы имеете в виду возвращение моего племянника?

— Вот именно.

— А как вы об этом узнали, мистер Макаллан?

— Один из моих информаторов услышал об этом в кабачке в Клере.

— Не люблю я это слово.

— Какое — «кабачок»?

— Нет. «Информатор».

— Ну хорошо, один из моих осведомителей, — миролюбиво согласился Макаллан. — Который из этих молодых людей — блудный сын?

Беатриса представила ему Брета и Саймона. Саймон глядел на репортера с холодным отчуждением, но Брет, оказавшийся свидетелем, когда Нат Зуззо перерезал себе ножом горло в кухне ресторанчика, который содержала его бывшая жена, и имевший возможность наблюдать поведение американских репортеров, был очарован этим представителем английской прессы. Он охотно ответил на самоочевидные вопросы Макаллана, но решил любым способом уклониться от фотографирования.

Тут ему на помощь пришла Беатриса. «Нет, — решительно сказала она, — никаких фотографий». Они готовы ответить на любые вопросы, но фотографироваться не станут.

Макаллану пришлось с этим смириться, хотя он был сильно обескуражен.

— История о пропавшем близнеце много потеряет, если не будет фотографии, — огорченно сказал он.

— Надеюсь, вы не собираетесь назвать статью «Пропавший близнец»? — спросила Беатриса.

— Он собирается ее озаглавить «Возвращение из мертвых», — проговорил молчавший до тех пор Саймон. Его насмешливый голос обдал всех холодом.

Макаллан внимательно посмотрел на него, затем сказал, опять обращаясь к Беатрисе:

— Вообще-то я хотел назвать статью «Сенсация в Клере», но боюсь, что редактор на это не согласится. Очень уж старомодная газета. Вот «Дейли кларион», верно, придумает что-нибудь броское.

— «Кларион!» — воскликнула Беатриса. — Лондонская газета? С какой стати она будет об этом писать? Это же чисто местное — даже семейное — событие.

— А убийство на Хиллдроп-крезент разве было не семейным событием? — сказал Макаллан.

— Какое убийство?

— Дело Криппена. Пресса только и делает, что пишет о семейных драмах, мисс Эшби.

— Но кому это может быть интересно, кроме нас самих? Когда мой племянник… исчез восемь лет назад, «Вестовер таймс» ограничилась заметкой в несколько строк.

— Да, знаю. Я нашел тот номер. Один абзац в самом низу третьей страницы.

— Так чем же возвращение моего племянника интереснее его исчезновения?

— Тем, что это событие необычное. Как если бы не собака укусила человека, а человек собаку. Люди умирают каждый день, а назад с того света возвращаются единицы. Так что возвращение из мертвых, несмотря на успехи современной науки, остается сенсацией. Поэтому «Дейли кларион» непременно поместит этот материал.

— А откуда они его возьмут?

— Откуда возьмут? — с искренним удивлением воскликнул Макаллан. — Да это же мой материал, мисс Эшби! Разве вы не понимаете?

— То есть вы сами пошлете статью в «Кларион»?

— Конечно!

— Мистер Макаллан, ради Бога, не делайте этого!

— Послушайте, мисс Эшби, — терпеливо сказал Макаллан. — Я согласился обойтись без фотографии и я выполню свое обещание, хотя мог бы выследить и потихоньку щелкнуть обоих молодых джентльменов. Но, пожалуйста, не просите меня отказаться от такого выигрышного материала. У меня впервые появилась возможность пробиться в лондонскую газету.

Видя, что почти убедил Беатрису, которая всегда старалась понять чужую точку зрения, он добавил:

— Даже если я сам не пошлю этот материал, нет никакой гарантии, что какой-нибудь редактор не увидит его в «Вестовер таймс» и не поместит на первой странице под огромным заголовком. Вы от этого ничего не выиграете, а я потеряю единственную возможность продвинуться в своем деле.

— Господи, — вздохнула Беатриса, вынужденная признать его правоту. — Что же, на нас будет налет газетчиков из Лондона?

— Нет-нет. Один репортер из «Клариона», и все. Если материал будет собственностью «Клариона», другие на него не позарятся. А из «Клариона» пришлют какого-нибудь вполне приличного человека. По моим сведениям, все их сотрудники — выпускники Оксфорда. Так что не беспокойтесь.

Макаллан встал, взял шляпу и собрался уходить.

— Это было очень любезно с вашей стороны, мистер Эшби, что вы согласились ответить на мои вопросы. Не буду вас больше задерживать. Позвольте вас поздравить со счастливым возвращением в семейное лоно, — на секунду бледно-голубые глаза задержались на Саймоне, — и еще раз благодарю вас за вашу любезность.

— Далеко вы заехали от родных мест, мистер Макаллан, — сказала Беатриса, провожая репортера до двери.

— Родных мест?

— Шотландии.

— А! А как вы догадались, что я — шотландец? Ах да, по фамилии. Да, Вестовер далеко от Глазго, но на полдороге, так сказать, к Лондону. Если уж я решил пробиться в лондонскую газету, то имеет смысл поближе познакомиться с… с…

— Аборигенами? — подсказала Беатриса.

— Я хотел сказать, с местными условиями, — серьезно ответил Макаллан.

— У вас нет машины? — спросила Беатриса, увидев пустую подъездную дорожку.

— Я ее оставил у ворот. Никак не научусь с шиком подкатывать к подъезду чужого дома.

На этом сей необычайно скромный репортер откланялся, надел шляпу и ушел.

ГЛАВА 13

Когда Беатриса ушла проводить Макаллана, в библиотеке наступило молчание. Не уверенный, как себя вести, Брет подошел к полкам и стал разглядывать книги.

— Ну что? — произнес Саймон, сидевший на подоконнике в небрежной позе. — Взят еще один барьер?

Брет помолчал, вслушиваясь в слова, как бы повисшие в воздухе.

— Барьер? — наконец переспросил он.

— На пути блудного сына встает немало ловушек и западней. Не так-то просто на это решиться. Что тебя побудило, Брет? Соскучился по дому?

Это был первый откровенный вопрос, который ему задали в Лачете, и Саймон вдруг даже понравился Брету.

— Не совсем так. Скорее я решил, что мое место все же здесь.

Почувствовав, что эти слова звучат несколько фарисейски, Брет добавил:

— То есть, я почувствовал, что в мире нет другого места, где мне хотелось бы жить.

Опять наступило молчание. Продолжая разглядывать книги, Брет думал, что, если ему начнет нравиться Саймон Эшби, это сильно осложнит его внутреннее состояние. Он и так уже не смел посмотреть в глаза человеку, которого лишил наследства. А если к тому же у него возникнет симпатия к этому человеку, его совсем загрызет совесть.

В библиотеку вернулась Беатриса.

— Надо было предложить этому репортеру рюмку хереса, — сказала она. — Но что теперь об этом говорить. Придется ему выпить со своим «информатором» в «Белом Олене».