Итак, сударыня, я не устану повторять, что вам следует заняться рассмотрением этих важных вещей и положиться на собственную просвещенность; ищите истину в глубине своего правдивого сердца, заставьте замолчать в себе привычку, откажитесь от суеверия, не доверяйте своему воображению; тогда вы сможете уверенно разобраться в вопросах религии; каковы бы ни были источники тех или иных воззрений, вы примете лишь то, что покажется вам убедительным и удовлетворит ваше сердце, что не будет противоречить здравой морали, основанной на истинной добродетели; вы с презрением отбросите все, что окажется неприемлемым для вашего разума, вы с отвращением оттолкнете все преступные и пагубные для морали представления, которые религия выдает за божественные и сверхъестественные.
Да что толковать, любезная, разумная Евгения! Обдумайте внимательно все, что я вам говорю, выполняя вашу просьбу; пусть вас не ослепляют в отношении моих суждений ни ваше доверие ко мне, ни пристрастие к моим скромным познаниям; я отдаю их на ваш суд; оспаривайте их, боритесь с ними и не сдавайтесь до тех пор, пока не убедитесь в истине. Мои чувства и мысли не претендуют быть ни божественным откровением, ни богословскими доктринами, которые не подлежат обсуждению; если я сказал правду, примите мои доводы, если же я ошибся, укажите мне на мои заблуждения, и я охотно признаю их и подпишусь под собственным приговором. Для меня, сударыня, будет только счастьем услышать из ваших уст истины, которые я безуспешно искал в священном писании. Если сейчас у меня есть некоторое преимущество перед вами, то им я обязан единственно тому спокойствию, которым наслаждаюсь и которого вы, к сожалению, теперь лишены. Заблуждения ума, волнения, припадки набожности, тревожащие вашу душу, не позволяют вам сейчас достаточно хладнокровно взглянуть на все эти вопросы и подвергнуть их суду собственного разума; но я не сомневаюсь, что очень скоро, вооруженная разумом в борьбе против пустых призраков ваша душа обретет присущие ей твердость и величие. А в ожидании этого времени, которое я предвижу и которого всем сердцем желаю, я почел бы себя счастливейшим человеком, если бы мои рассуждения содействовали вашему успокоению, без которого не может быть счастья и которое столь необходимо, чтобы трезво судить об интересующих вас вещах.
Я только сейчас спохватился, сударыня, что мое письмо оказалось слишком длинным; я надеюсь, однако, что вы мне простите его, как и мою откровенность; пусть они послужат по крайней мере доказательством того живого участия, которое вызывает во мне ваше состояние; пусть свидетельствуют об искреннем желании прекратить ваши волнения и о страстном нетерпении увидеть вас снова в вашем обычном ясном и уравновешенном настроении. Нужны были достаточно веские причины, чтобы заставить меня нарушить молчание; потребовалась ваша настойчивая просьба, чтобы принудить меня заговорить с вами о предметах, которые после должного рассмотрения вряд ли заслуживают внимания серьезного ума. Я поставил себе за правило никогда не разговаривать о религии; опыт показал мне, что нет занятия более бесполезного, чем убеждение людей предвзятых, я бы не поверил, что когда-нибудь позволю себе писать об этих вопросах; одна вы, сударыня, способны заставить меня преодолеть мою леность и изменить своим правилам. Евгения, опечаленная и взволнованная сомнениями, готовая отдаться всей душой благочестию, столь тягостному для ее близких и вместе с тем не обещающему ей самой никакой радости, почтила меня своим доверием и обратилась ко мне за советом; она потребовала моих слов; и вот я написал Евгении это письмо, в котором постарался вернуть ей утраченный покой; я решил потрудиться ради той, от счастья которой зависят благополучие и счастье столь многих.
Таковы, сударыня, причины, принудившие меня взяться за перо. В ожидании же того времени, когда вы избавитесь от заблуждения, я льщу себя надеждой, что вы, по крайней мере, не отнесетесь ко мне с презрением и ненавистью, которыми верующие по наущению священников награждают всякого, дерзающего опровергать их идеи. Если верить священникам, всякий человек, выступающий против религии,- дурной гражданин, злостный безумец, движимый личными интересами, нарушитель общественного спокойствия, враг своих соотечественников, заслуживающий самой жестокой кары. Мое поведение вам известно; доверие, которым вы меня почтили, служит мне достаточной рекомендацией; мое письмо предназначается только вам; только чтобы рассеять тучи, омрачающие вашу душу, решился я поделиться с вами мыслями, которые остались бы навеки затаенными в глубине моей души. Если мое письмо случайно попадет в руки других людей и сможет оказать кому-нибудь пользу, я поздравлю себя с тем, что мне удастся, может быть, содействовать восстановлению счастья и вразумлению человека, открыв ему истину и разоблачив ложь, повинную в стольких страданиях на земле.
Короче говоря, я отдаю на ваше рассмотрение свои убеждения; целиком полагаясь на ваш суд, я осмеливаюсь надеяться, что мои мысли, поддержав вас в борьбе с пустыми страхами, ныне вас терзающими, вполне убедят вас, что религия представляет собою лишь сплетение нелепостей; что она способна только произвести замешательство в умах людей, исковеркать все здравые представления, и может быть выгодна только тем, кто пользуется ею для порабощения человечества. Другими словами, я был бы глубоко неправ, если бы отказался доказать вам, что религия - только пустой, бесполезный и опасный обман и что только истинная мораль имеет право на ум и сердце человека.
В этом первом письме я говорил с вами о религии в целом; в дальнейшем я рассмотрю ее основные положения) и льщу себя надеждой доказать вам, что представления, которые богословие окутывает столь густым туманом, могут быть поняты не только вами, но и всяким сколько-нибудь здравомыслящим человеком. Если моя откровенность покажется вам слишком резкой, вините в ней, сударыня, только себя: я принужден был говорить со всей прямотой и считал своим долгом применить для излечения вашего недуга сильно и быстро действующие средства. Впрочем, смею надеяться, что вы скоро воздадите мне должное за то, что я открыл вам истину во всей ее наготе; вы простите мне, что я рассеял никчемные призраки, затуманившие ваш разум; мои усилия вернуть вам спокойствие докажут, по крайней мере, как дорого мне ваше счастье, докажут мою готовность быть вам полезным и мое глубочайшее почтение и так далее.
ПИСЬМО ВТОРОЕ.
(Представления о божестве, которые дает нам религия).
Всякая религия представляет собой систему взглядов и правил поведения, основанную на истинном или ложном понимании, бога. Чтобы судить об истинности любой системы, нужно изучить ее принципы, проверить их согласованность и убедиться в соподчинении всех ее частей. Чтобы быть истинной, религия должна давать нам истинные представления о боге; только с помощью разума мы можем судить об истинности тех представлений о боге, которые дает нам богословие; ведь для людей истинно то, что согласно с разумом; следовательно, только разум, который всячески стремятся опорочить богословы, может позволить нам судить об истинах, проповедуемых религией.
Истинным богом может быть только такой бог, чьи свойства и сущность не противоречат разуму, а истинным культом - только культ, признаваемый разумом.
Всякая религия имеет значение лишь в меру тех благ, которые она предоставляет людям; наилучшая религия должна была бы обеспечить своим последователям благополучие, наиболее реальное, наиболее длительное и наиболее полное; ложная же религия может дать лишь эфемерные, иллюзорные и скоропреходящие блага; и только разум может судить о том, насколько реальны или призрачны эти блага и, следовательно, решать, насколько те или другие религии, культы, этические системы полезны или вредны человечеству.
С точки зрения этих совершенно бесспорных положений я и хочу рассмотреть христианскую религию. Я начну с анализа предлагаемой ею идеи божества; при этом я напомню, что именно христианство претендует быть наиболее совершенным проводником этой идеи по сравнению со всеми другими религиями. Я попытаюсь проверить, согласуются ли между собой основные положения этой религии; соответствуют ли ее догмы основным ее положениям; и, наконец, построена ли вся этическая система, все правила поведения, диктуемые этой религией, на ее представлениях о боге. Я закончу свой анализ рассмотрением тех благ и преимуществ, которые христианство дает человеку; причем, если верить христианским проповедникам, эти блага беспредельно превосходят все, что в состоянии обещать и выполнить все прочие религии.