3. Дядя Борис

Вечером на кухне меня поджидал дядя Борис.

— Хорошо, что ты пришёл, — сказал он. — Тороплюсь на работу…

То, что он торопится, было и так ясно: он ел щи прямо из кастрюли, отодвигая бороду краюхой хлеба в сторону, чтоб борода не мешала.

— Так вот, насчёт легенды, о которой ты спрашивал. Придумал я её, придумал. У нас, у шофёров, голова тоже неплохо работает… — Он покосился на часы и отложил краюху в сторону. — Значит, так. Шла по дороге машина «Студебеккер»…

— Что? — спросил я.

— «Студебеккер», — пояснил дядя Борис.

— В восемнадцатом веке?

— А что? — Но, почесав бороду, шумно вздохнул. — Верно. Как же я так не додумал? Машин ведь тогда не было… Но ты не волнуйся: я у других шофёров спрошу… Мы всем автопарком выдадим такую легенду…

— А я не волнуюсь, — сказал я.

— Почему? — удивился он.

— Вера уже всё придумала.

— Да ну? — разочарованно сказал он и, забыв о легенде, побежал на работу.

А между тем с легенды всё и началось.

4. О том, как исчезла наша семейная реликвия

У нас в доме хранились старинные кремень, фитиль и кресало. И хотя хранились они у нас, являлись тем не менее нашей общей сиракузово-лапинской реликвией.

Очень давно, когда не было ещё ни спичек, ни зажигалок, люди прикуривали с помощью железяки, которая называлась кресалом. Этим кресалом высекали искры из кремня, искры попадали на фитиль, и фитиль начинал тлеть. Ведь в те времена даже ружья были кремнёвые.

Кресало, о котором идёт речь, было сделано (смотри инвентарную книгу бабушки Василисы) нашим прапрапрапрадедом Николой Лапиным из обломка мюратовской сабли во время бегства французского императора Наполеона и маршала Мюрата из Москвы в 1812 году. Как гласит предание, маршал Мюрат сломал свою саблю о пику нашего деда, и хотя сам спасся, из обломка его сабли наш дед сделал кресало. Рассказывают, что фельдмаршал Кутузов частенько прикуривал с помощью нашего семейного кресала и даже предлагал деду что-нибудь в обмен.

Не знаю уж каким образом, но во времена севастопольской обороны в 1854 году наше кресало оказалось почему-то у матроса Богдана Сиракузова с линейного корабля «Три святителя».

Этот Богдан являлся, следовательно, прапрапрадедом наших нынешних Сиракузовых. И хотя сам не курил, с помощью его кресала неоднократно прикуривал герой Севастополя адмирал Нахимов.

Спустя тринадцать лет другой прапрапрадед Сиракузовых — Савелий Сиракузов — прикуривал с помощью того же кресала в боях под Шипкой, когда русские солдаты помогали болгарам свергнуть турецкое иго. Однажды с помощью этого кресала прикурил сам командующий русскими войсками генерал Скобелев. Он-то и сказал сиракузовскому прапрапрадеду, что такое историческое кресало надо хранить как зеницу ока. И Сиракузовы надолго захватили наше кресало.

Затем кресалом пользовался другой прапрадед — Терентий Сиракузов. По его словам, в гражданскую войну 1918–1920 годов от кресала прикуривали уже не отдельные выдающиеся личности, а целиком вся Первая Конная во главе с маршалом Будённым.

И лишь двадцать лет спустя реликвия наконец снова очутилась у нас, Лапиных. Наш дедушка Семён Лапин, который партизанил в Великую Отечественную войну в отряде знаменитого Ковпака, твёрдо помнил, что и знаменитый партизанский командир Ковпак тоже не менее трёх раз прикуривал от нашего семейного кресала.

Теперь вы легко поймёте мой ужас, когда я обнаружил, что наше семейное кресало исчезло. Вместе с кремнем, фитилём и кожаным кисетом.

Мы с Верой сразу подумали на Сиракузовых, потому что одни они знали, где всё это спрятано, а кроме того, они неоднократно требовали поделить нашу семейную реликвию: кресало и кисет — им, а кремень и фитиль — нам.

— А это вы видели? — спросила их моя сестра Вера и показала им кулак, на который они даже не обратили внимания. — Вы бы лучше не позорили свою и нашу фамилию!..

— А кто позорит?! — сразу заорали Сиракузовы, хотя каждому из них прекрасно было известно, кто именно позорит.

Дело в том, что недели за две до исчезновения кресала Сиракузовы, вероятно, из лучших побуждений тайно от нас сочинили стихотворение и за четырьмя подписями — две подписи наши и две их — отправили в детский журнал. Дали свой и наш адрес. Думали, стихотворение напечатают, это будет для меня и Веры большим сюрпризом.

Вместо сюрприза вот какой в наш адрес пришёл ответ. Привожу его полностью — как обвинительный акт и как вещественное доказательство.

«Дорогие ребята! Это хорошо, что вы одно стихотворение пишете вчетвером. Значит, крепко дружите. Плохо только, что первая половина этого стихотворения позаимствована вами у поэта Ф. И. Тютчева, которого вы, несомненно, читали, а когда сели писать — решили, что это вы сами придумали. Такое бывает…

Всё это придумал поэт Тютчев. Зато вторую половину стихотворения придумали вы.

Впредь думайте самостоятельно. Всего вам хорошего. Серёжкин. Литконсультант».

— Какой Тютчев? Откуда он взял Тютчева? — прочитав письмо, возмущались Сиракузовы. — И почему он прислал ответ на ваш адрес?

Они говорили это так искренне, что и я, и Вера стали думать, не перепутал ли что-нибудь этот литконсультант Серёжкин.

Но затем всё встало на свои места. Вера зашла в библиотеку и посмотрела формуляр Сиракузовых. И знаете, какую книгу они читали последней? Ф. И. Тютчев «Избранные стихотворения».

— Ну, что вы теперь скажете? — спросила их Вера.

Притихшие Сиракузовы мрачно молчали.

— Теперь вся Москва будет знать, что мы списываем у Тютчева, — сказала Вера. — А может, и Ленинград тоже. А мы, Лапины, даже у своих соседей по парте никогда не списываем!..

— Ну уж, конечно! — сразу оживились Сиракузовы.

А на следующий день пропала наша семейная реликвия.

5. Улики

— Если они завтра придут в школу с ободранными руками, значит, кресало у них, — сказал я.

— Почему? — спросила Вера.

— Они обдерут руки, высекая огонь. Помнишь, я тоже ободрал — всё время не туда кресалом тюкал? И они обдерут.

На следующий день в школу оба белобрысых Сиракузова пришли с исцарапанными руками.

— Ну?! — торжествующе сказал я.

— Что — ну? — спросили они.

— Руки! Вы кресалом по рукам тюкали. Отдавайте наше кресало!

И хотя они доказывали, что это их исцарапал наш кот Кирюша, мне было всё ясно.

— Приедет из отпуска мой отец, поговорит с вашим — сами отдадите наше кресало, — сказал я. — А за то, что нашего Кирюшу мучили, я вам сейчас влеплю!..

— А это ты видел? — спросили Сиракузовы. — Это мы тебе сейчас влепим. Не трогали мы твоего Кирюшу. Мы друг с другом на саблях дрались!..

Но мы всё равно прекратили с ними всякое общение и даже в школу стали ходить отдельно.